Биография. Отношение польского войска к жителям столицы. – Состояние областей. – Награды от Сигизмунда московским людям Сигизмунд 3 договорился с крымским
- (1566 1632) король польский (1587 1632) и шведский (1592 1604), внук Густава Вазы, сын шведского короля Иоанна III (см.) и Екатерины Ягеллонки (см.), дочери С. Старого. Родился в тюрьме в Грипсгольме, куда Екатерина сопровождала своего мужа,… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
Ваза (Zygmunt) (1566 1632), король Речи Посполитой с 1587, король Швеции в 1592 1599, из династии Ваза. Активный проводник Контрреформации. Один из организаторов интервенции в Россию в начале XVII в … Энциклопедический словарь
- (швед. Sigismund Vasa, польск. Zygmunt III Waza) (20 июня 1566, замок Грипсхольм, Швеция 30 апреля 1632, Варшава), король Речи Посполитой с 1587 года, король Швеции в 1592 1599; сын шведского короля Юхана III Вазы (см. ЮХАН III Ваза) и Екатерины… … Энциклопедический словарь
- (1566 1632) король Речи Посполитой с 1587, король Швеции в 1592 99, из династии Ваза. Активный проводник Контрреформации. Один из организаторов интервенции в Россию в нач. 17 в …
- (15661632), король Речи Посполитой с 1587, король Швеции в 159299, из династии Ваза. Активный проводник Контрреформации. Один из организаторов интервенции в Россию в начале XVII в … Большой Энциклопедический словарь
Сигизмунд III Ваза - СИГИЗМУ́НД III Ваза (15661632), король Речи Посполитой с 1587, король Швеции в 159299, из династии Ваза. Активный проводник Контрреформации. Один из организаторов интервенции в Россию в нач. 17 в … Биографический словарь
- … Википедия
- … Википедия
У этого термина существуют и другие значения, см. Сигизмунд. Сигизмунд I Старый … Википедия
У этого термина существуют и другие значения, см. Сигизмунд. Сигизмунд II Август польск. Zygmunt II August … Википедия
Книги
- Московия , Герберштейн Сигизмунд. Барон Сигизмунд Герберштейн (1486-1566) - выдающийся дипломат на службе императорского дома Габсбургов. Исполняя поручения своих венценосных повелителей, он исколесилвсю Европу, встречался с…
- Ярость Белого Волка , Витаков Алексей Иольевич. 1609 год. Польский король Сигизмунд III Август осаждает Смоленск. С первых же дней осады поляки терпят одно поражение за другим. Сигизмунд в бешенстве! Он узнает, что причиной срыва многих…
Нобелевский лауреат по литературе
- Булак-Балахович Станислав
командир Белорусской Народной Армии - Васильковский Олег
глава дипмиссии БНР в Прибалтике - Гениюш Лариса
"птица без гнезда" - поэтесса, хранительница архива БНР - Дуж-Душевский Клавдий
автор эскиза национального флага - Кондратович Киприан
министр обороны БНР - Ластовский Вацлав
Премьер-Министр БНР, академик АН БССР - Луцкевич Антон
Старшыня Рады Міністраў БНР - Луцкевич Иван
культуртрегер Беларуси - Лёсик Язеп
Председатель Рады БНР, академик АН БССР - Скирмунт Роман
элита Империи и Премьер-Министр БНР
Белорусская Народная Респулика
один и создателей современного литературного языка, автор гимна "Погоня"
гуманист, просветитель, еретик, церковный реформатор
- Миндовг (1248-1263)
король пруссов и литвинов - Войшелк (1264-1267)
сын Миндовга, присоединивший на Нальшаны и Дяволтву - Шварн (1267-1269)
зять Миндовга и сын короля Руси - Витень (1295 - 1316)
"измысли себе герб и всему князству Литовскому: рыцер збройны на коне з мечем" - Гедимин (1316-1341)
в. князь, объединивший Литву и Полоцкое княжество - Ольгерд (1345-1377)
в. князь, собравший все белорусские земли в единое государство - Ягайло (1377-1381)
в. князь Литовский и король Польши. Кревская уния - (1381-1382)
"Клятва Кейстута" и первое упоминание об устном старобелорусском языке - Витовт (1392-1430)
и начало "Золотого века" ВКЛ - Свидригайло (1430-1432)
мятежный князь, разорвавший унию с Польшей - Генрих Валуа (1575-1586)
первый выборный король и в. князь - Стефан Баторий (1575-1586)
освободитель Полоцка от Ивана Грозного и покровитель иезуитов - Жигимонт III Ваза (1587-1632)
король шведов, готов, вендов - Станислав II Август (1764-1795)
последний король и в. князь - Ягеллоны
девять славянских королей
Великие князья Литовские
шляхта тутэйшая и фундаторы Красного костела в Минске.
ксендз и белорусский националист, узник лагеря Тростинец
и белорусский эпос "Песня о зубре"
комендант Кремля, защитник Смоленска
каштелян Гарты, правая рука Гедимина
повстанец 1830 и 1863, скульптор
князь Нальшанский и Псковский
этнограф, экономист, основоположник белорусской национальной историографии, составитель "Карты расселения белорусского племени"
первый дипломат РИ в Японии, автор первого русско-японского словаря
филомат, литвин, инсургент, ученый
"вечный странник", астроном и художник
генерал Срединной Литвы, последний рыцарь ВКЛ
старосты и воеводы минские, фундаторы застройки исторического центра Минска
Костровицкие гербу Байбуза и Вонж
Jaska Haspadar s pad Wilni, национальный герой
этнограф, академик, составитель "Карты расселения белорусского племени"
национальный герой Беларуси, Польши и США
скульптор
"беларус нумар адзін ва ўсім свеце"
оршанский хорунжий, герой "Трилогии"
архиепископ Полоцкий, "св. апостол единения"
полковник "лисовчиков"
Жигимонт III Ваза
король польский, в. князь литовский, король шведов, готов, вендов
Sigismundus Tertius Dei gratia rex Poloniae, magnus dux Lithuaniae, Russiae, Prussiae, Masoviae, Samogitiae, Livoniaeque, necnon Suecorum, Gothorum Vandalorumque haereditarius rex.
Сигизмунд III Ваза (20 июня 1566 - 30 апреля 1632) - король польский и великий князь литовский (1587-1632), король шведский (1592-1599) - сын шведского короля Юхана III Вазы и Катерины Ягеллонки (дочь Боны Сфорца - жены Сигизмунда I Старого, дочки миланского герцога Джана Галеаццо Сфорца).
В Швеции династия Ваза правила в 1523-1654 годах. Титул короля - Med Guds Nade, Sveriges, Gotes och Vendes Konung (Божьей милостью Король Шведов, Готов и Вендов). В Речи Посполитой Ваза правили с 1587 по 1668 год. Название династии происходит от герба Vase (vase, risvase, stormvase - вязанка, фашина) в семейном гербе.
Уже в должности великого гетмана Литовского Ходкевич воевал в 1611-1618 с Московским царством. Участвовал в осаде московского Кремля и помогал его удерживать после взятия, сражался с ополчением Минина-Пожарского, освобождал Смоленское воеводство от московских войск.
Война с Московским царством 1609-1618. Взятие Москвы
http://world-coins.livejournal.com/34863.html
be-x-old.wikipedia.org
be.wikipedia.org
pl.wikipedia.org
uk.wikipedia.org
ru.wikipedia.org
Часть третья
Московское разорение
Глава первая
Отношение польского войска к жителям столицы. – Состояние областей. – Награды от Сигизмунда московским людям.
Польский король Сигизмунд III
Гонсевский остался предводителем войска, которого в Москве, кроме наемных немцев, было четыре тысячи четыреста человек. Гонсевский, деятельный и строгий, казался человеком с качествами, нужными для начальника в такое время. Он знал Московскую землю, бывал в ней прежде, говорил хорошо по-русски, освоился с обычаями и нравами края. Несколько недель, еще до отъезда Жолкевского, поляки с русскими пребывали видимо ладно, по крайней мере, насколько это было возможно между ними: «Жили мы с дружбою на словах и с камнем за пазухой», – говорит современник; доверия, разумеется, не было ни на волос с обеих сторон. Польская стража стояла день и ночь на стенах города; вооруженные отряды беспрестанно разъезжали по столице; народ глядел на поляков исподлобья; но, несмотря на это, одинаковость происхождения и сходство в характере иногда сводили поляков с московскими людьми. Обыкновенно русский дичился сначала поляка, но когда по какому-нибудь случаю сходился с ним и последний умел его обойти и показаться ему добрым человеком, то знакомство между ними легко завязывалось. Маскевич в своем любопытном дневнике рассказывает, как он сошелся с окольничим Федором Головиным: «Сначала, – говорит он, – не хотели меня пускать во двор». Ворота вечно были заперты у московского домохозяина, но потом поляк сыскал предлог втереться к нему; он сказался давним знакомым его брата и жены его, которые убежали в Литву при царе Грозном. Так он говорил Головину, но в самом деле Маскевич никогда не знал и не видал этих лиц. Головин не только подружился с ним, но и называл его родным, кумом. Маскевич ввел с собой и других поляков, своих товарищей, в дом Головина. Русский хозяин радушно принимал всякого, кого к нему приводил названый кум. Подобным же образом и другие поляки втирались в дома. Стали даже поляков приглашать на свадьбы и на пиры, забавляя их проделками шутов, которые, Живя в доме знатного человека, были всегда наготове по приказанию господина плясать, вертеться на канате, кривляться и петь песни; выводили к ним из женских половин дворянок (челядниц) и заставляли их потешать поляков хороводными песнями и пляскою, которая гостям, привыкшим к польским танцам, казалась простым ноготопаньем и рукомаханьем. Многое в обычаях Московской земли приводило в изумление поляков: и целование с разрумяненными женщинами, выходившими за обедом к гостям, и горький правеж неоплатных должников у дверей приказа, и трезвость почтенных особ московского общества, противоположная разгульной жизни поляков.
Но нигде так не являлось противоречие между московским человеком и поляком той эпохи, как в гражданских и государств венных понятиях обоих народов. Обласканные москвичами поляки стали было восхвалять свою золотую вольность: «Вот вы не знаете, что такое вольность, её у вас не было, – а как с нами соединитесь, так и вы получите вольность!» Москвичи им на это давали такой ответ: «Вам дорога ваша вольность, а нам дорога наша неволя. У вас не вольность, а своевольство. Вы думаете, что мы не знаем, как у вас сильный давит слабого, может у него отнять имение, самого убить! А как по вашему праву начать на нем иск, так протянутся десятки лет, пока приговор выйдет, – а другой и никогда не дождется его! У нас же самый богатый боярин ничего не может сделать самому последнему человеку, потому что по первой жалобе защитит от него царь. А если сам царь со мною поступит несправедливо, то ему все вольно делать, как Богу: он и карает, и милует. Тяжело от своего брата терпеть, а когда меня сам царь накажет, то ведь он на то государь, над которым нет большего на земле; он солнце праведное, светило русское». Поляки из этих речей увидали, что московские люди, как ни мало знакомы с науками, которые уважала Польша, но знают о недостатках польской жизни, прикрытых блестящим свободословием.
После ухода Жолкевского жолнерство стало своевольствовать. Трудно было какими-нибудь убеждениями усмирить его, когда в те времена вообще было такое убеждение, что кто только вступил в военную службу, то ему дозволяется то, что недозволительно другому: и делать насилия невоенным людям, и похищать чужое, в особенности, когда воин находится в чужой земле. «Мы нагрешим да исповедуемся, – говорили жолнеры-католики, – а у отцов-францисканов такое есть из Рима отпущение, что хотя бы кто черта съел, так и тому грех простится!» На первых порах Гонсевский строго преследовал удалые выходки. Блонский, арианин, стоял настороже у Никольских ворот и подгулявши, для забавы, выстрелил несколько раз в изображение Богородицы, находившееся, по московскому обычаю, на воротах. Дело было не шуточное. Оно одно могло возмутить весь город. Как только бояре пожаловались предводителю, он приказал судить преступника, и ему всенародно отрубили обе руки и ноги и прибили на воротах, где он стрелял, а туловище, еще живое, сожгли на костре перед этими самыми воротами. Но оскорбить чужую святыню было тогда молодечеством. По примеру Блонского, кто-то потом выстрелил в церковный купол: и с ним было бы то же, что с Блонским, да не отыскали виновного. Затевали жолнеры поживляться женским полом, и это не удавалось. Шел московский человек с женой и дочерью из бани. Какой-то пахолок схватил дочь и увел; некого было позвать на помощь, и не знал отец, на кого приносить жалобу. Гонсевский приказал непременно отыскать виновного. Две недели шел розыск; наконец нашли девушку, привели в родительский дом, а жолнера судили и приговорили было к смерти, но один из судей, Бобовский, предложил наказать его не по польским, а по московским обычаям: его высекли кнутом всенародно. Московским людям это понравилось, да и преступник, по замечанию Маскевича, не остался недоволен. Хоть спину исписали, да голову оставили. С одним поступлено было через меру строго. Войсковой товарищ Тарновецкий пьянствовал вместе с попом и, поссорившись с ним, ударил его по лицу до крови. За это Гонсевский велел ему отрубить руку против Фроловских ворот, в Китай-городе. Не только бояре, сам патриарх говорил, что за такую вину не следовало казнить так жестоко. В тогдашних нравах драка было явление чересчур обыденное. Однако, Гонсевский хотел показать своим подчиненным пример строгости на будущее время. Но трудно было присмотреть за всем, притом же не все жолнеры были вместе в Москве. Из каждой роты товарищи с пожитками отправлялись в отпускаемые на ее прокормление города сбирать продовольствие, и там-то была им своя воля. «Наши, – говорит тот же дневник, – ни в чем не знали меры; они не довольствовались тем, что с ними обходились ласково, но что кому нравилось, то и брали, хоть бы у помещика жену или дочь». Начало повторяться в Московской земле то, что было при тушинском «воре». Тогда бояре, чтобы не допустить до восстания, сговорились с Гонсевским не посылать жолнеров за продовольствием, а жители в городах должны были сами собирать деньги, по 50 злотых на конного, и эти деньги привозить в Москву, а там уже их надлежало раздавать гарнизону.
Пример Москвы подействовал сначала на города в пользу Владислава. В присланных грамотах обнадеживали народ, что Владислав примет православную веру, что с ними не будет поляков: поэтому не было повода к сопротивлению. Владимир, Ярослав, Нижний, Ростов, Устюг, Вологда, Белоозеро присягнули Владиславу. Великий Новгород несколько упорствовал и не хотел было впустить Ивана Михайловича Салтыкова, но потом согласился и присягнул, с условием, чтобы Салтыков не вводил в город поляков и литовцев. Присягнули Владиславу Коломна, Серпухов, Тула. Прокопий Петрович Ляпунов, рязанский воевода, державший, как и прежде, всю Рязанскую землю под своим влиянием, без противоречия одобрил избрание Владислава и послал к гетману в Москву сына своего Владимира. Гонсевский обласкал его, одарил и отправил с честью назад к отцу. Прокопий Петрович старался доставлять водой съестные припасы в Москву для поляков и был тогда самым ревностным доброжелателем их. Псков держался Дмитрия. Его земли наводнили бродячие шайки Лисовского и Просовецкого; они требовали верности Дмитрию. Сначала друзья, эти два предводителя своевольных шаек, рассорились, между собой и подрались до того, что с обеих сторон у них на бою пало до тысячи человек. Города Великие Луки, Торопец, Иван-город, новгородские пригороды Яма, Копорье, Орешек не слушались Новгорода и признавали Дмитрия. Тверь, Торжок и прилежащие города были во власти поляков, которые своевольничали там самым непозволительным образом и уже внушили омерзение как к полякам вообще, так и к воцарению их королевича в Московском государстве. На Волоке и в окрестностях его Руцкий с шайкой, составленной из поляков и черкас, бил, грабил людей, опустошал землю. Поляки, литовцы и южнорусские удальцы (черкасы), валентари, как их называли тогда, величая себя королевским войском, под предлогом сбора продовольствия и конского корма сновали из уезда в уезд, нападали на поместья дворян и детей боярских, разоряли и убивали владельцев и крестьян, сожигали дворы и вообще отличались особенным варварством и жестокостью. Старая Руса, с ее уездом, была во власти атамана Лаврина Рудницкого, начальника двухтысячного запорожского казацкого отряда, который там неистовствовал диким образом. Казань, Вятка, Пермь, Астрахань не хотели присягать Владиславу и склонялись к Дмитрию; чего не хотели сделать тогда, когда еще он был силен и когда ему другие давали присягу из страха. Теперь, когда они услышали, что Москва признает польского королевича, и поняли дело так, как оно действительно было, то есть, что поляки покоряют Московское государство и надобно будет повиноваться полякам, они готовы были ухватиться за какое-нибудь царственное имя; оставаться без царя было непонятно: еще не было такого примера. В восточных краях стало полное нестроение; шайки русских удальцов, казаков с Дона, казаков с Запорожья грабили и разоряли края; взбунтовались черемисы и также ходили шайками и нападали на русских.
Земля Северская признавала Дмитрия. Сапега взялся приводить ее на верность королю. Его необузданное войско славилось неистовствами. Сапежинцы расположились в уездах Мещовском, Воротынском, Перемышльском, разоряли и убивали жителей, брали в плен мальчиков. Иван Михайлович Салтыков в донесении своем королю объявляет, что неистовства и бесчинства, производимые тогда по разным местам поляками, литовцами и черкасами, были причиной того, что те города и земли, которые еще не присягнули королевичу, боялись на это решаться; они указывали с укором, что в тех местах, где жители уже дали присягу, королевские войска или бродяги, выдающие себя за принадлежащих к королевскому войску, свирепствовали и обирали жителей. Из этого замечали, что присяга Владиславу не спасает их от разорения, и через то многие из присягнувших стали отпадать и склоняли народ к отпадению. Дворяне и дети боярские повсеместно не сознавали, куда им по справедливости пристать, потому что не чувствовали ни на какой стороне правды; равно беззаконным казалось им насильное навязывание земле в цари польского королевича, как и домогательства обманщика, и они искали только близких своих выгод или безопасности и получали себе поместья, кто бы ими их ни жаловал: давал поместья «вор» калужский, давали на Руси поместья король Сигизмунд, гетман Жолкевский, Гонсевский, литовский канцлер, давал в Москве поместья Мстиславский, Салтыков – всякий, кто на тот час был силен, тот и давал поместья; никто права не имел давать их. Были такие, что присягнули Владиславу, и даже королю, и получали поместья, а потом разоряли их поляки; тогда они составляли шайки и шли в свою очередь разорять свою братию. Таково было положение Русской земли в последние месяцы 1610 года.
Не прошло месяца, как Гонсевский, так строго наказывавший жолнеров за своеволие, сам поместившись в Москве, начал обращаться своевольнее с государством, чем его подчиненные с москвичами; он не обращал внимания, чего хотят или не хотят бояре, сам судил-рядил, тратил казенные сборы и возбудил недовольство в самых преданных польскому делу боярах. Михайло Салтыков жаловался канцлеру Сапеге, что польский предводитель не слушает ни его приговора, ни других подобных, взял все дела на себя, вопреки московским обычаям, отстранил от дел и Мстиславского, и других бояр; одним по его воле раздаются поместья и жалованье, у других отнимаются дворы, поместья и вотчины; оставлены в нищете их семьи, казнят без суда и без обвинения, прямо вопреки договору с Жолкевским, где даже новоизбранному царю не дозволялось смещать властей и казнить без боярского приговора. Салтыкова и других его единомышленников сильно оскорбляло то, что Гонсевский более всех доверял Андронову, человеку низкого происхождения, который вошел в силу и в значение и от Сигизмунда получил в управление казенный дворец, а потом находился у приема челобитных. «Отец его, – говорил Салтыков, – торговал лаптями в Погорелом Городище. Борис Годунов взял его в Москву для ведовства и еретичества, и был он на Москве торговый мужик. Теперь этот сын лапотника ворочал делами государства и был важнее всех бояр. Андронов со своими советчиками составлял список людей, занимавших места думных людей и дьяков, отмечал тех, которых считал недоброжелателями короля, обвинял иных в шептании и в еретичестве» .
Дворяне и дети боярские и всякого звания люди, бежав из Москвы, разносили по городам вести о насилиях поляков и возбуждали к отпадению от короля на сторону «вора». Многие присягнули королевичу, обнадеженные тем, что королевич скоро прибудет; но прошли октябрь, ноябрь, декабрь, а королевич не ехал. Земля приходила в большое нетерпение.
Сигизмунд, как истинный государь московский, уже не от имени сына, а от собственного своего жаловал в бояре, в окольничьи, назначал воевод и дьяков, даже Мстиславского, которому недавно самому предлагали корону, пожаловал конюшим, взял на себя раздачу поместий, и уже московские служилые люди стали подписываться холопами не Владислава, а Сигизмунда. Многие дворяне и дети боярские, воспитанные безурядицей, для которых, как говорится, что ни поп, то батька, выпрашивали от Сигизмунда грамоты на поместья. Сигизмунд был очень рад случаю и раздавал такие грамоты очень щедро от своего имени, а не от имени сына, следовательно, тем самым заявлял, что он самого себя считает господином Московской земли. Челобитные русских служилых людей – о наделении их землями в Московском государстве – подавали Сигизмунду благовидный предлог указывать, что русские люди желают его иметь государем. Впоследствии он мог утверждать, что уже на самом деле владел Московским государством, когда делал то, чего не вправе был делать никто, кроме облеченного верховной властью. Важных родов бояре били челом Сигизмунду о своих вотчинах и поместьях. Так, Федор Иванович Шереметев умиленно просил Льва Сапегу походатайствовать у короля за его вотчину и деревнишки. Знатные бояре поручали вниманию канцлера своих благоприятелей. Так, Федор Мстиславский просил за Ивана Васильевича Головина; Андронов – за дьяка Соловецкого, управлявшего новгородской четью; дьяк Грамотин – за Никифора Спиридоновича.
Был щедро награжден от Сигизмунда Григорий Валуев со своим родом за то, что из первых сдался Жолкевскому и признал Владислава. Этот человек, убийца первого называвшегося Дмитрием, умел выиграть при Шуйском и теперь выигрывал от новой власти. При названом царе Дмитрии был он простым сыном боярским; теперь стал уже думным дворянином. Никто не осыпан был такими милостями, как Салтыковы: Михаиле Глебович, кроме прежних своих имений, получил имение в Костромском уезде и волости – Чаронду и Тотьму, взятые у Шуйских, отнявших их у Годуновых. Сын его Иван, кроме многих поместий в разных уездах, получил волость Вагу, знаменитую по своим доходам, которые некогда обогатили и возвысили Бориса Годунова. Награждены были и другие Салтыковы, и в том числе Иван Никитич волостью Глинских в Ярославском уезде. Друзья и сторонники Шуйских подвергались разорениям и преследованиям. От имени польского короля дана была грамота московским боярам, чтобы они сделали розыск, и все села и деревни, дворцовые, подклетные и черные волости, розданные Василием Шуйским своим племянникам и заушникам, отобрали снова в казну и чтобы отыскали даже пожалованные царем Василием деньги, золотые кресты и всякого рода драгоценности. Можно вообразить, какую дорогу произволу открывало такое распоряжение! Бывшие в опале от Шуйского приняты в милость и наделены поместьями и жалованьем. Тогда являются в милости и прежние любимцы названого царя Дмитрия. Князь Василий Мосальский сел на боярской думе; Юрия Хворостинина посадили начальствовать Пушкарским приказом; старику Василию Яковлевичу Щелкалову дали поместье и вотчину; Афанасию Власьеву не видно особых милостей: он только получил обратно отнятый у него в Москве двор. Тогда в числе челобитчиков на прежнего царя Василия явилась и царица инокиня Марфа, мать Дмитрия; она жаловалась, что Шуйский ограбил ее, взял у нее все, чем когда-то пожаловал ее царь Иван Васильевич, да еще кормил ее скудно, а людям, которые ей служили, не давал жалованья денежного и хлебного. Ей не дали ни поместий, ни денег. Вся милость короля Сигизмунда к несчастной матери Дмитрия ограничилась тем, что приказано было содержать ее получше, как обыкновенно содержат в Москве «господарских жен, что в черницы постригаются».
А. И., II, 366. – Тогда заправляли делами: дьяк Соловецкий, правивший новгородской четью, Евдоким Витовтов, дьяк в Разряде, Иван Грамотен в Посольском приказе, князь Мещерский в Большом приказе, князь Ю. Дим. Хворостинин в Пушкарском; в Панском приказе посажен Михаиле Молчанов, а в Казанском дворце – Иван Салтыков, думный дьяк Чичерин. С такими думцами – писал Салтыков – не быть к Москве ни одному городу.
Глава 3 Сигизмунд III и Брестская уния
2 (12) декабря 1586 г. умер Стефан Баторий. 20 декабря об этом стало известно в Москве. Недавний опыт показал, как важно было для Москвы избрание короля в Польше. Поэтому Борис Годунов и другие бояре решили выставить кандидатуру царя Фёдора (1557–1598) и активно участвовать в избирательной кампании.
20 января 1587 г. в Польшу было отправлено посольство во главе с думным дворянином Елизаром Ржевским. В царской грамоте говорилось: «Вы бы, паны рады, светские и духовные, смолвившись между собою и со всею землёю, о добре христианском порадели, нашего жалованья к себе и государем нас на Корону Польскую и Великое княжество Литовское похотели, чтоб этим обоим государствам быть под нашею царскою рукою в общедательной любви, соединении и докончании; а мы ваших прав и вольностей нарушать ни в чём не хотим, ещё и сверх прежнего во всяких чинах и вотчинах прибавлять и своим жалованьем наддавать хотим». О будущем местопребывании короля польского и русского царя Фёдора было сказано, что он поочерёдно будет править то в Польше, то в Литве, то в Москве. В Польше же и Литве будут по-прежнему управлять радные паны и сноситься с иностранными послами по второстепенным делам. С важными же делами послы должны прибывать в Москву к царю Фёдору, а с ними вместе по два радных пана из Польши и Литвы.
Увы, Борис Годунов повторил ошибку Ивана Грозного. Ляхам и литве нужны были не обещания, пусть даже вполне реальные, а наличные «бабки», и притом немедленно.
Ночью к московским послам тайно явились воевода трокский Ян Глебович и коронный стольник князь Василий Пронский и прямо потребовали денег на подкуп радных панов. Послы отвечали, что об этом им наказа нет, да и казны с ними нет.
Наконец на втором съезде сейма радные паны уже среди бела дня и публично заявили послам: «Даст ли им государь на скорую оборону 200 тысяч рублей? Без чего об избрании Феодора говорить нельзя». Послы ответили, что государь государства не покупает, но если он будет избран, то послы займут и дадут панам до 60 тысяч польских золотых. Паны возразили, что этого мало. Послы увеличили сумму до 100 тысяч, но паны не согласились и на это. Они говорили: «Царь обещал давать шляхте землю на Дону и Донцу; но в таких пустых местах какая им прибыль будет? Да далеко им туда и ездить. У нас за Киевом таких и своих земель много. Как вам не стыдно о таких землях и в артикулах писать! Будет ли государь давать нашим людям земли в Московском государстве, в Смоленске и северских городах?» Послы отвечали: «Чья к государю нашему служба дойдёт, того государь волен жаловать вотчиною и в Московском государстве».
Ещё раз подчеркну: всё это паны говорили публично и от лица «Польской республики». Кончилось дело, как и в прошлые разы: московские бояре и паны не сошлись в цене на польскую корону.
Конкурентами царя Фёдора стали эрцгерцог Максимилиан Австрийский и наследный принц Сигизмунд, сын шведского короля Иоанна III.
Тут придётся сказать несколько слов о шведской династии Ваза. К началу XVI в. Швеция находилась в династической (Кальмарской) унии с Данией. Правил обоими королевствами датский король Кристиан II.
В 1521 г. шведский рыцарь Густав Ваза поднял восстание против короля Кристиана II. Датские войска потерпели поражение, и в 1523 г. ригсдаг (парламент) избрал Густава Вазу королём Швеции. Новый король расторг унию. Вскоре датская аристократия свергла Кристиана II и с датского престола. Новый датский король Фридрик I признал Густава Вазу королём Швеции. На этом Кальмарская уния окончательно прекратила своё существование.
Густав Ваза испытывал крайнюю нужду в денежных средствах и попытался поправить дело за счёт церкви. Это привело его к конфликту с епископами и Римом. В Швеции получили свободу проповеди лютеранские священники. Первыми новое вероисповедание приняли горожане Стокгольма - с 1525 г. богослужение стало вестись здесь на шведском языке, а год спустя Олаус Петри перевёл Евангелие с латинского на шведский язык. В 1527 г. на ригсдаге в Вестеросе король, поддержанный в первую очередь дворянством, настоял на секуляризации церковного имущества.
Официально реформацию приняли церковные соборы 1536–1537 гг. В 1539 г. было введено новое церковное устройство. Король стал главой церкви. Церковным управлением ведал королевский суперинтендант с правом назначать и смещать духовных лиц и ревизовать церковные учреждения, включая сюда и епископства. Епископы сохранялись, но власть их ограничивалась советами-консисториями.
Реформация способствовала укреплению независимости шведского государства в форме централизованной сословной монархии.
Густаву Вазе удалось укрепить не только шведское государство, но и королевскую власть. Однако, сделав многое для централизации королевской власти, Густав, верный средневековой традиции, разделил королевство на четыре части, отдав их во владения своим сыновьям Эрику, Иоанну, Магнусу и Карлу. После смерти Густава в 1560 г. его старший сын стал править под именем Эрика XIV, а три младших брата остались полунезависимыми правителями с не определёнными законом правами по отношению к королю.
Вскоре Эрик вступил в конфликт с родным братом Иоанном (Юханом), герцогом Финляндским, и большей частью шведской аристократии. 29 сентября 1568 г. в Стокгольме вспыхнуло восстание. Эрик был свергнут с престола, объявлен сумасшедшим и заключён в тюрьму. На престол взошёл его брат Иоанн (Юхан) III.
Новый король был женат на Екатерине (1526–1583 гг.), дочери Сигизмунда I Старого. Таким образом, королевич Сигизмунд имел с Ягеллонами родство по женской линии. Однако в историю он вошёл как Сигизмунд Ваза.
9 (19) августа 1587 г. группа панов - сторонников Яна Замойского - провозгласила королём Сигизмунда. Конкурирующий клан Зборовских, в свою очередь, объявил королём эрцгерцога Максимилиана. Любопытно, что литовские паны не участвовали в избрании обоих «королей», а направили своих представителей к русским послам и напрямую потребовали, чтобы царь Фёдор заявил о переходе в католичество и чтобы им немедленно было выдано для начала 100 тысяч рублей наличными. Послы сказали, что на это ответ уже дан, и другого ответа не будет.
Оба новоизбранных короля поспешили ввести в Польшу по «ограниченному контингенту» своих войск. Максимилиан с австрийцами осадил Краков, но штурм был отбит. Между тем с севера со шведским войском уже шёл Сигизмунд. Население столицы предпочло открыть ворота шведам. Сигизмунд мирно занял Краков и немедленно там короновался (27 декабря 1587 г.). Замечу, что, присягая, Сигизмунд III повторил все обязательства предшествующих королей в отношении диссидентов.
Тем временем коронный гетман Ян Замойский со своими сторонниками дал сражение Максимилиану при Бычике в Силезии. Австрийцы были разбиты, а сам эрцгерцог взят в плен. В начале 1590 г. поляки освободили Максимилиана с обязательством не претендовать более на польскую корону. За него поручился брат - император Священной Римской империи.
Но, в отличие от прежних королей Польши, Сигизмунд был фанатичным католиком. На его убеждения повлияла и мать - убеждённая католичка, и реформация в Швеции.
Взойдя на престол, Сигизмунд III немедленно приступил к гонениям на диссидентов (то есть некатоликов). В 1577 г. знаменитый иезуит Пётр Скарга издал книгу «О единстве церкви божией и о греческом от сего единства отступлении». Две первые части книги посвящались догматическим и историческим исследованиям о разделении церкви, в третьей части содержались обличения русского духовенства и конкретные рекомендации польским властям по борьбе с православием. Любопытно, что в своей книге Скарга именует всех православных подданных Речи Посполитой просто «русскими».
Скарга предложил ввести унию, для которой нужно только три вещи: во-первых, чтобы митрополит Киевский принимал благословение не от патриарха, а от папы; во-вторых, чтобы каждый русский во всех артикулах веры был согласен с Римской церковью; и, в-третьих, чтобы каждый русский признавал верховную власть Рима. Что же касается церковных обрядов, то они остаются прежними. Эту книгу Скарга перепечатал в 1590 г. с посвящением королю Сигизмунду III. Причём и Скарга, и другие иезуиты указывали на унию как на «переходное состояние, необходимое для упорных в своей вере русских».
В книге Скарги и в других писаниях иезуитов средством для введения унии предлагались решительные действия светских властей против русских.
Сигизмунд III твёрдо поддержал идею унии. Православные церкви в Речи Посполитой были организационно ослаблены. Ряд православных иерархов поддался на посулы короля и католической церкви.
24 июня 1594 г. в Бресте был созван православный церковный собор, который должен был решить вопрос об унии с католической церковью. Сторонникам унии правдами и неправдами удалось принять 2 декабря 1594 г. акт унии. Уния расколола русское население Речи Посполитой на две неравные части. Большинство русских, включая и шляхтичей, и магнатов, отказалось принять унию.
29 мая 1596 г. Сигизмунд III издал манифест для своих православных подданных о совершившемся соединении церквей, причём всю ответственность в этом деле брал на себя: «Господствуя счастливо в государствах наших и размышляя о их благоустройстве, мы, между прочим, возымели желание, чтобы подданные наши греческой веры приведены были в первоначальное и древнее единство со вселенскою римскою церковию под послушание одному духовному пастырю. Епископы [униаты, ездившие к папе. - А. Ш. ] не привезли из Рима ничего нового и спасению вашему противного, никаких перемен в ваших древних церковных обрядах: все догматы и обряды вашей православной церкви сохранены неприкосновенно, согласно с постановлениями святых апостольских соборов и с древним учением святых отцов греческих, которых имена вы славите и праздники празднуете».
Повсеместно начались гонения на русских, сохранивших верность православию. Православных священников изгоняли, а церкви передавали униатам.
Православные шляхтичи во главе с князем К. К. Острожским и протестанты во главе с виленским воеводой Криштофом Радзивиллом решили бороться с унией старым легальным способом - через сеймы. Но католическое большинство при сильной поддержке короля на сеймах 1596 г. и 1597 г. сорвало все попытки диссидентов отменить унию. В итоге к уже существующей межконфессиональной розни добавился и конфликт между униатами и православными. Да и вообще Сигизмунд был человеком из другого мира, чуждый не только своим русским подданным, но и польским панам. Он носил бородку клином, как его современник, жестокий и подозрительный испанский король Филипп, с которого Сигизмунд во многом брал пример. Вместо простого кафтана и высоких сапог, какие носил Баторий и другие польские короли, Сигизмунд одевался в утончённые западные одежды, в чулки и туфли.
В ноябре 1592 г. умер шведский король Иоанн III. Сигизмунд III отпросился на год у сейма, чтобы уладить свои наследственные дела. Он короновался шведской короной в Упсале. Побыв несколько месяцев в Швеции, Сигизмунд отправился в Польшу, поручив управление страной регенту - своему дяде Карлу Зюдерманландскому (1530–1611 гг.)
На родине Сигизмунд популярностью явно не пользовался. Масла в огонь подлила и женитьба Сигизмунда на католичке - австрийской принцессе. С отъездом Сигизмунда в Польшу власть в Швеции постепенно стала переходить к его дяде герцогу Карлу Зюдерманландскому. В 1594 г. он официально был объявлен правителем государства.
В ответ Сигизмунд собрал польские войска и начал боевые действия со Швецией. Он высадился непосредственно на территории Швеции, но в 1597 г. был наголову разбит в битве при Стонгебру. Одновременно начались и боевые действия в Эстляндии, которые шли до 1608 г. с переменным успехом.
Сигизмунд III успел поссориться и с запорожскими казаками. На сейме 1590 г. король потребовал ограничить число казаков шестью тысячами человек, подчинить их коронному гетману, воспретить продажу простонародью пороха, свинца и оружия в Киевской земле и т. д.
Ответом стало первое большое казацкое восстание. Его возглавил православный шляхтич Кристоф Косинский. 19 декабря 1591 г. казаки взяли Белоцерковский замок. Вслед за Белой Церковью восставшие заняли Триполье, а немного позднее - Переяслав (на левом берегу Днепра). В июне 1592 г. казаки осадили Киев, но взять его не смогли.
23 января 1593 г. под местечком Пятка вблизи города Чуднова казаки Косинского встретились с польским войском под началом Константина Острожского. Сражение длилось целую неделю и закончилось подписанием мирного соглашения.
Но вскоре боевые действия возобновились. Сейм 1593 г. постановил «считать казаков врагами отечества». В конце лета того же года на мирных переговорах в городе Черкассы Косинский был предательски убит слугой князя Александра Вишневецкого. Тем не менее при заключении мира панам пришлось пойти на уступки казакам.
Но гибель Косинского стала не концом, а началом казацких войн. 5 октября 1594 г. казаки Северина Наливайко вместе с брацлавскими мещанами напали на шляхту, съехавшуюся в Брацлав, и перебили её. История Северина Наливайко сходна с историей Богдана Хмельницкого. Его отец имел хутор в Гусятине недалеко от города Острога. Поляк пан Калиновский решил купить землю у старого Наливайко. Получив отказ, поляк до смерти забил старика. Его сын стал казацким артиллеристом (пушкарём), а затем и атаманом. Надо ли говорить, что Северин помнил отца, и пан Калиновский стал одной из первых жертв восстания.
В ноябре 1594 г. повстанцы взяли города Бар и Винницу. На Волыни повстанческое войско весной 1595 г. разделилось на две части. Одна во главе с Наливайко двинулась на запад, на Луцк, а потом повернула на северо-восток, на Могилёв, а другая часть во главе со старшиной Григорием Лободой пошла на юго-восток в направлении Черкасс.
Летом 1595 г. повстанцы Наливайко контролировали всю Малую Русь, за исключением Минска, где засел гетман Криштоф Радзивилл.
Отряд Лободы действовал довольно вяло. Лобода весной 1595 г. вступил в переговоры с поляками и фактически бездействовал.
Вскоре Радзивилл получил подкрепление и сумел выбить Наливайко из Могилёва. Казаки в полном порядке совершили обратный марш через Рогачев и Туров на Волынь.
В марте 1596 г. отряды Наливайко и Лободы соединились. Вскоре Лобода был отстранён от командования, и его место занял Матвей Шаула. 23 марта гетман Станислав Жолкевский атаковал повстанцев у урочища Красный Камень. Обе стороны понесли тяжёлые потери, Шауле ядром оторвало руку, был ранен и сам Наливайко. Ночью повстанцы отошли к Триполью, а затем к Киеву. Жолкевский из-за больших потерь не решился преследовать их, а отошёл к Белой Церкви. Там гетман написал письмо к сейму, в котором срочно просил помощи, утверждая, что вся земля «оказачилась».
В мае 1596 г. Жолкевский, получив подкрепление, осадил лагерь повстанцев в урочище Солоница, недалеко от Лубен. Казаки с трёх сторон укрепили лагерь возами, поставленными в четыре-пять рядов, обнесли его рвом и высоким валом. С четвёртой стороны к лагерю прилегало непроходимое болото. В нескольких местах лагеря были построены срубы, заполненные землёй, на них казаки поставили около 30 пушек.
Жолкевский, имевший 5 тысяч одних только жолнеров, не считая шляхетских отрядов и магнатских команд, не решился на штурм. Он понимал, что имеет дело с людьми, по его же словам, отважными, принявшими «в своём положении» решение сражаться насмерть. И вместо штурма поляки подкупили нескольких предателей, которые в ночь на 24 мая схватили Наливайку и Шаулу и выдали полякам. Они же и пропустили поляков в лагерь. Началась страшная резня, паны и жолнеры убивали всех, кто попадался под руку. Очевидец И. Бельский писал, что «на протяжении мили или больше труп лежал на трупе, ибо всего в лагере с чернью и с жёнами их было до десяти тысяч».
Наливайко был привезён в Варшаву, где после долгих недель пыток его казнили 11 апреля 1597 г.
Так закончился XVI век. Польша и Литва вступили при Сигизмунде III в новую эпоху. Сигизмунд ухитрился насмерть поссориться со шведами, а через несколько лет он на много столетий, если не навсегда, поссорит поляков с Россией.
Внутри страны король объявил войну православной церкви и казакам. Если раньше между русскими, литовцами и ляхами шли споры за различные привилегии, то теперь вопрос стоял по-другому - быть или не быть православной вере, русскому языку и вообще русским людям. У них оставалось три выхода: погибнуть, ополячиться или сломить шею Речи Посполитой.
Одним из указов Сигизмунда III Польша получила новый герб. По краям он обрамлён гербами земель, входивших в состав Речи Посполитой. Среди них Великая Польша, Малая Польша, Литва. Но это понятно. Но затем идут Швеция, Россия, причём не кусками, а целиком, Померания, Пруссия, Молдавия, Валахия и т. д. Боюсь, сейчас какой-нибудь либерал-образованец вступится за бедную Польшу: мол, мало ли какой-то король в конце XVI века на что-то претендовал. Мол, Жириновский тоже хотел мыть сапоги в Индийском океане, но разве это повод обвинять в агрессивности Россию?
Отвечаю. Пример с Жириновским - передёргивание карт, с ним всё ясно. А вот претензии Сигизмунда стали идеологией панства на 500 с лишним лет. Итак, Польша должна была стать сильнейшим государством не только Европы, но и всего мира.
Герб Речи Посполитой времён Сигизмунда III Вазы
Из книги Русь и Литва автораГлава 23 Шведский король и Брестская уния 2 (12) декабря 1586 г.{207} умер Стефан Баторий. 20 декабря об этом стало известно в Москве. Недавний опыт показал, как важно было для Москвы избрание короля в Польше. Поэтому Борис Годунов и другие бояре решили выставить кандидатуру царя
Из книги Россия в средние века автора Вернадский Георгий ВладимировичГлава VIII. БРЕСТСКАЯ ЦЕРКОВНАЯ УНИЯ 1. Введение Объединение римско-католической и греко-православной церквей представлялось естественным и величественным каждому верующему в единство Вселенской Христианской Церкви. В Восточной Европе XVI века этот идеал был извращен
Из книги Польша. Непримиримое соседство автора Широкорад Александр БорисовичГлава 3 Сигизмунд III и Брестская уния 2 (12) декабря 1586 г. умер Стефан Баторий. 20 декабря об этом стало известно в Москве. Недавний опыт показал, как важно было для Москвы избрание короля в Польше. Поэтому Борис Годунов и другие бояре решили выставить кандидатуру царя
Из книги Учебник русской истории автора Платонов Сергей Федорович§ 92. Брестская уния 1596. Религиозная борьба и деятельность братств Что касается до церковной унии православия с католичеством, то, как мы знаем (§ 45), такая уния была провозглашена еще в XV в., но на деле не удалась. После же Люблинской унии мысль о подчинении Риму
автора Дикий АндрейСигизмунд Август. Люблинская Уния Политика Сигизмунда I (Старого) (1506-1548) продолжалась при его сыне и преемнике – Сигизмунде Августе (1548-1572), который был избран и королем Польши и Великим Князем Литвы, продолживши династическую унию этих, пока еще формально отдельных,
Из книги Неизвращенная история Украины-Руси Том I автора Дикий АндрейПосле Люблинской унии, Брестская Уния Бывшей унией чисто политической, руководители политики Речи Посполитой начали подготовку и к унии религиозной, которая по их замыслам должна была сначала приблизить православие к католицизму, а потом и окончательно поглотить
Из книги Матрица Скалигера автора Лопатин Вячеслав АлексеевичСигизмунд III Ваза - Сигизмунд Люксембургский 1566 Рождение Сигизмунда 1368 Рождение Сигизмунда 198 Император Сигизмунд родился 14 февраля, а Сигизмунд III 20 июня. От первой даты до второй - 126 дней. 1592 Сигизмунд женится на Анне Австрийской 1385 Сигизмунд женится на Марии
Из книги Украина: история автора Субтельный ОрестБрестская уния 1596 года Идея воссоединения католической и православной церквей в принципе не отвергалась ни той, ни другой с самого момента их раскола в 1054 г. В Украине первые попытки объединения церквей имели место еще в XIII в., а после Флорентийского собора 1439 г. идея эта
Из книги 500 знаменитых исторических событий автора Карнацевич Владислав ЛеонидовичБРЕСТСКАЯ УНИЯ Устанавливая свою власть в западнорусских, западноукраинских землях, поляки постоянно сталкивались с проблемами религиозного характера. Будучи истовыми католиками, они стремились распространить свою религию и на покоренные территории. Однако сделать
Из книги Краткий курс истории Беларуси IX-XXI веков автора Тарас Анатолий ЕфимовичБрестская церковная уния (1596 г) Проект унии предложили в 1595 году Михаил Рагоза (митрополит Киевско-Галицкий и всея Руси) и семь епископов. Это Гедеон Балабан (епископ Львовский, Галицкий и Каменецкий), Дионисий Збируйский (епископ Холмский и Белзский), Михаил Копыстенский
Из книги Хронология российской истории. Россия и мир автора Анисимов Евгений Викторович1596 Брестская уния Создание Речи Посполитой привело к распространению католицизма на восточные территории, заселенные православными. Епископат православной церкви на Украине и в Белоруссии был обеспокоен своим положением в католическом государстве. В начале 1590-х гг.
Из книги История Украины с древнейших времен до наших дней автора Семененко Валерий ИвановичБрестская церковная уния На протяжении XVI–XVII веков в Европе окончательно сформировались основные национально-религиозные идеологии. В результате католицизм победил в Испании, Италии, Польше, Франции, протестантизм - в Голландии, англиканство - в Британии,
Из книги История Украины. Научно-популярные очерки автора Коллектив авторовБрестская церковная уния 1596 г. и религиозное противостояние на Руси Вторая половина XVI в. в истории Европы обозначилась мощным развитием контрреформационного движения. Его начало было положено постановлениями Тридентского собора 1545–1563 гг., участники которого
Из книги Пропавшая грамота. Неизвращенная история Украины-Руси автора Дикий АндрейПосле Люблинской Унии. Брестская Уния Бывшей унией чисто политической, руководители политики Речи Посполитой начали подготовку и к унии религиозной, которая, по их замыслам, должна была сначала приблизить православие к католицизму, а потом и окончательно поглотить
Из книги История Украины автора Коллектив авторовБрестская уния Подавление казацкого восстания открыло путь для провозглашения церковной унии. В октябре 1596 г. в Бресте для торжественного объявления про объединение церквей был созван собор. В нем участвовали экзархи константинопольского и александрийского
Из книги История государства и права Украины: Учеб, пособие автора Музыченко Петр Павлович5.7. Наступление католицизма. Берестейская (Брестская) церковная уния После Люблинской унии резко усиливается польско-католическая экспансия на украинские земли. Против католической пропаганды решительно выступали православные церковные братства, которые впоследствии