О нравственном значении подвига новомучеников и исповедников российских для воспитания молодежи. Воспитательное значение подвига новомучеников и исповедников российских
Прежде чем говорить о значении подвига новомучеников нужно сказать о том, что такое мученичество и какое оно имеет значение в христианской церкви. Дело в том, что славянское слово "мученик" не отражает всей полноты этого явления, а показывает только одну его сторону - страдание и смерть. В греческом языке слово мученик (мартирос) имеет совсем иное значение: "свидетель". Своей смертью он утверждает самую главную истину - Христос победил смерть, Он воскрес, и, умирая с ним, мы не умираем, а наследуем жизнь вечную. "Смерть мучеников есть поощрение верных, дерзновение Церкви, утверждение христианства, разрушение смерти, доказательство воскресения, осмеяние бесов, осуждение диавола, учение любомудрия, внушение презрения к благам настоящим и путь стремления к будущим, утешение в постигающих нас бедствиях, побуждение к терпению, руководство к мужеству, корень и источник и мать всех благ" (святитель Иоанн Златоуст). Широко известны слова, ставшие крылатыми, сказанные в конце II века христианским апологетом Тертуллианом: "Кровь мучеников - это семя христианства".
Век XX обильно засеял этим семенем Русскую землю. 2500 святых почитала Русская Православная Церковь в начале ХХ века, из них русских святых было 450. В ХХ веке Русская Церковь дала миру десятки тысяч святых мучеников и исповедников. К январю 2004 года уже прославлено 1420 новомучеников и число их с каждым заседанием Священного Синода увеличивается.
Поскольку канонизация подвижника есть свидетельство Церкви, что прославляемый человек угодил Богу, то его жизнь и подвиг предлагаются верным чадам Церкви для назидания и подражания. Жизнь и подвиг мучеников первых веков протекали перед глазами христианской общины. Во время гонений в XX веке власти предприняли все возможное, чтобы жизнь подвижников имела наименьшее, насколько это возможно, влияние на народ, и сделали практически потаенными обстоятельства следствия, заключения в тюрьме и мученической кончины.
Председатель Синодальной комиссии по канонизации святых митрополит Ювеналий рассказывает: "Знакомство с архивно-следственными делами показало, что человек еще до своего страдания или во время его мог совершить страшные нравственные падения, которые, по причине закрытости следствия, удавалось скрыть от других. К числу таких относятся: отречение от веры или от сана, согласие на осведомительство, лжесвидетельство против себя или ближнего (когда человек вызывался в качестве свидетеля или обвиняемого и подписывал различные показания, угодные следователю, оговаривая себя или другого в различных вымышленных преступлениях). Малодушие, лежащее в основе таких поступков, не избавляло жертву гонений от расправы. Вот почему для канонизации важен не только вопрос реабилитации человека государством (что нет на осужденном юридической вины), ведь реабилитированы все пострадавшие в это время по политическим статьям и верующие, и неверующие, потому что осуждены они были несправедливо. А особую важность приобретают те обстоятельства, через которые проявилась побеждающая все искушения вера во Христа.
Лица, подвергавшиеся арестам, допросам и различным репрессивным мерам, не одинаково вели себя в этих обстоятельствах. Отношение органов репрессивной власти к служителям Церкви и верующим было однозначно негативным, враждебным. Человек обвинялся в чудовищных преступлениях, и цель обвинения была одна - добиться любыми способами признания вины в антигосударственной или контрреволюционной деятельности. Большинство клириков и мирян отвергали свою причастность к такой деятельности, не признавали ни себя, ни своих близких и знакомых и незнакомых им людей виновными в чем-либо. Их поведение на следствии, которое порой проводилось с применением пыток, было лишено всякого оговора, лжесвидетельства против себя и ближних.
Церковь не находит оснований для канонизации лиц, которые на следствии оговорили себя или других, став причиной ареста, страданий или смерти ни в чем не повинных людей, несмотря на то, что и они пострадали. Малодушие, проявленное ими в таких обстоятельствах, не может служить примером, ибо канонизация - это свидетельство святости и мужества подвижника, подражать которым призывает Церковь Христова своих чад" 1.
Жизненные перипетии святых, особенно новопрославленных российских святых, близких к нам по времени, могли бы лечь в основу замечательных художественных произведений для детей и юношества. Лагеря, ссылки, внутренняя борьба этих людей - все это неисчерпаемый источник для создания героических образов, так необходимых подрастающему поколению. Здесь можно привести жизнь таких святых, как Великая княгиня Елизавета Федоров на Романова, в 1918 году брошенная в шахту, обреченная на смерть, раненая, она оказывала помощь страдающим с нею людям.
Пример из другого ряда - подвижническая жизнь святителя Луки (Войно-Ясенецкого), профессора хирургии, лауреата Государственной Сталинской премии, автора учебника по гнойной хирургии, который в самые трудные годы, когда за веру можно было поплатиться жизнью, принимает в 1921 году священный сан, затем становится архиереем. На его долю выпало то, что пережил любой русский православный архиерей того времени: поношения, тюрьмы, лагеря, ссылки, изгнания, пытки. В 1941 году, находясь в ссылке после многих лет лагерей, святитель Лука обратился к правительству с просьбой направить его работать в госпиталь хирургом и всю войну он проработал в Красноярских госпиталях, делая сложнейшие операции и спасая самых безнадежных раненых. По окончании войны его даже наградили медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне". После войны святитель совершенно ослеп, но продолжал служить, давал консультации врачам. Похоронен он в г. Симферополе. Несмотря на многочисленные церковные публикации, его подвиг остается неизвестным для большинства наших соотечественников.
И, конечно, нельзя обойти молчанием жизнь святителя Тихона, Патриарха Всероссийского. Не случайно его имя возглавляет список новомучеников и исповедников Российских. Он в высшей мере явил подвиг исповедничества (исповедник - христианин, претерпевший за Христа мучения, но по каким-либо причинам не казненный). В самые тяжелейшие годы он принял на себя бремя Первосвятительства и пронес его незапятнанным через все испытания и лишения.
После октябрьского переворота 1917 года и захвата власти большевики ни на один год не оставляют Церковь своим жестоким вниманием. Чтобы понять условия, в которых приходилось существовать Православной Церкви, приведем периоды гонений и происходившие в это время основные государственные и церковные события .
Первая волна гонений (1917-1920 годы). Захват власти, массовые грабежи церквей, расстрелы священнослужителей.
20.01.18 Декрет Советской власти об отделении Церкви от государства - изъяты все капиталы, земли, здания (включая храмы).
15.08.17 - 20.09.18 Поместный Собор Православной Российской Церкви, на котором митрополит Тихон избран Святейшим Патриархом Московским и Всея Руси.
01.02.18 Послание Святейшего Патриарха Тихона, анафематствующее всех, проливающих невинную кровь.
07.02.18 Расстрел священномученика Владимира (Богоявленского), митрополита Киевского бандитами, ворвавшимися в Киево-Печерскую Лавру.
Лето 1918 года "Красный террор". Первая волна гонений унесла в расстрелах более 15 000 жизней только в 1918-19 гг. Общее число репрессий более 20 000. Почти все столкновения, все аресты заканчивались расстрелами. В это время были убиты епископ Тобольский Гермоген (Долганов), архиепископ Пермский Андроник (Никольский). С особым зверством убили епископа Соликамского Феофана (Ильменского) - в декабре 1918 года, в самые лютые морозы его привязали за волосы к двум шестам и погружали в прорубь до тех пор, пока он совсем не обледенел.
16.07.18Расстрел царской семьи в Екатеринбурге и в их лице всей старой России.
14.02.19 Постановление наркомата юстиции о вскрытии мощей святых, что вызвало массовые сатанинские издевательства над святыми останками.
В конце 1920 года началась повсеместная ликвидация монастырей, домовых церквей и часовен. К осени 1920 года по всей Руси было закрыто 673 монастыря, конфисковано 827 540 десятин монастырской земли3. Была введена регистрация всех верующих, составляющих церковную общину, с указанием биографических данных, рода занятий, местожительства. Кроме поименных списков учредителей и священнослужителей требовался устав и разовые разрешения на проведение собраний, крестных ходов и других мероприятий. Несоблюдение условий договора между общиной и исполкомом влекло за собой уголовную ответственность. Договор мог быть расторгнут властями в любое время, что автоматически влекло к закрытию храма.
Вторая волна гонений (1921-1923 годы). Изъятие церковных ценностей, под предлогом по мощи голодающим Поволжья. Образование Святейшим Патриархом Тихоном Всероссийского комитета помощи голодающим, который был закрыт через неделю по распоряжению властей.
23.02.22 Декрет ВЦИК об изъятии церковных ценностей, 19.03.22 - секретное письмо Ленина ("именно теперь мы должны дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству... Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше"4).
По признанию официальной прессы в связи с изъятием церковных ценностей в России произошло 1414 кровавых эксцессов. Большая их часть приходится на март 1922 года. По республике было организовано около 250 судебных дел по поводу сопротивления изъятию. На конец 1922 года по суду было расстреляно 2601 человек из белого духовенства, 1962 монашествующих, 1447 монахинь и послушниц 5. Сам Святейший Патриарх был арестован по делу московских священников и находился под домашним арестом на Троицком подворье. Самым известным является "Петроградский процесс" над священномучеником Вениамином, митрополитом Петроградским и расстрел его 13.08.22. В отличие от самосудов 1918 года, большевики изображают справедливость, устраивают показательные суды.
Гонения 1923-28 годов. При поддержке ВЧК-ГПУ-ОГПУ насаждается обновленческий раскол для уничтожения Церкви изнутри.
Апрель 1923 г. Подготовка суда и расстрела Святейшего Патриарха Тихона (переписка Политбюро с наркомом иностранных дел Е.В.Чичериным "о нерасстреле патриарха" и записка в Политбюро Дзержинского от 21.04.23 "необходимо отложить процесс Тихона в связи с разгаром агитации за грани цей (дело Буткевича)"6).
29.04.23-09.05.23 1-й "собор" обновленцев. Обновленцы вводят женатый епископат. Обновленческих епархий и храмов становится, с поддержкой ОГПУ, почти столько же, сколько и православных, но все их церкви пусты - народ не ходит в храмы, где служат обновленцы.
16.06.23 Заявление Святейшего Патриарха Тихона: "...я отныне Советской власти не враг". 25.06.23 Освобождение Святейшего Патриарха Тихона.
07.04.25 Кончина Святейшего Патриарха Тихона.
12.04.25 Cвященномученик Петр, митрополит Крутицкий приступил к исполнению обязанностей Патриаршего Местоблюстителя.
10.12.25 Арест священномученика Петра.
29.07.27 Послание (Декларация) Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия - попытка найти компромисс с властью: "Мы хотим... сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи". После 10 лет бесправного существования, Церковь получает государственную регистрацию.
В течение 20-х годов православное духовенство подвергалось постоянным гонениям со стороны властей. Практически не было ни одного архиерея, не подвергавшегося арестам, ссылкам, допросам. При каждой высылке высылаемого сперва арестовывали и содержали в тюрьме более или менее продолжительное время, а затем этапным порядком препровождали на место ссылки. Причем высылаемые духовные лица перевозились в тюремных вагонах вместе с уголовными преступниками и в течение всей дороги подвергались бесчисленным издевательствам, а иногда ограблениию и побоям. Часто репрессии проводились даже без предъявления какого бы то ни было формулированного обвинения7.
Третья волна гонений (1929-1931 годы). "Раскулачивание" и коллективизация. Гонения в три раза сильнее 1922 года (около 60 000 арестов и 5 000 казней в 1930 и 1931 годах). Начало 1929 г. - письмо Кагановича: "церковь единственная легальная контрреволюционная сила".
8 апреля 1929 года вышло постановление ВЦИК и СНК РСФСР "О религиозных объединениях", согласно которому религиозным общинам дозволялось лишь "отправление культов в стенах молитвенных домов", просветительская и благотворительная деятельность категорически запрещались. Духовенство устранялось от участия в хозяйственных и финансовых делах двадцаток. Частное обучение религии, дозволенное декретом 1918 года, теперь могло существовать только как право родителей обучать своих детей. По всей стране началась кампания борьбы с "религиозными предрассудками". Отменено это постановление было только в 1990 году.
Гонения 1932-36 годов. "Безбожная пятилетка", названная так по поставленной цели: уничтожение всех храмов и верующих.
05.12.36 Принятие Сталинской Конституции. В статье 124 новой Конституции было записано, что "в целях обеспечения за гражданами свободы совести Церковь в СССР отделена от государства и школа от Церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами"8. Но преследования верующих продолжались.
Несмотря на гонения, сравнимые по силе с 1922 годом, "Безбожная пятилетка" провалилась: в переписи населения 1937 года православными верующими назвали себя 1/3 городского населения и 2/3 сельского, то есть более половины населения СССР.
Четвертая волна - 1937-38 годы. Страшные годы террора. Стремление уничтожить всех верующих (включая и обновленцев). Расстрелян каждый второй репрессированный (200 000 репрессий и 100 000 казней в 1937-1938 гг.).
05.03.37 Завершение работы Пленума ЦК ВКП(б), санкционировавшего массовый террор.
10.10.37 Расстрел после восьмилетнего пребывания в одиночной камере Патриаршего Местоблюстителя священномученика Петра.
В 1937 году председатель Союза воинствую щих безбожников Е. Ярославский (Губельман) заявил, что "в стране с монастырями покончено"9 (их было в 1917 г. более 1000). Было закрыто более 60000 храмов - служба совершалась примерно в 100 храмах.
К 1939 году церковная организация была почти полностью разгромлена. На свободе оставалось только 4 архиерея, включая митр. Сергия. Церковная жизнь, ставшая почти невозможной в легальных формах, ушла в подполье. Многие священники и епископы тайно окормляли верующих. В журнале "Безбожник" за 21 апреля 1939 года в статье "Церковь в чемодане" рассказывалось о том, что у священников, снятых с регистрации НКВД и передвигающихся из города в город, все необходимые принадлежности для совершения обряда находились с собой в чемодане. Часто священники странствовали под видом сантехников, печников, точильщиков. Их вылавливали, сажали, расстреливали, но уничтожить Церковь не могли.
Однако победа безбожников была недолгой: в 1939 г. с присоединением Прибалтики и западных областей Украины и Белоруссии в СССР опять стало много православных монастырей и храмов.
Гонения 1939-1952 гг. Вторая мировая война. Преследование священнослужителей в присоединенных Прибалтике и западных областях Украины и Белоруссии, а также в освобожденных областях.
22.06.41 Нападение Германии на СССР.
04.09.43 Встреча Сталина с Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Сергием и митр. Алексием и Николаем.
12.09.43 - Архиерейский собор и избрание Патриарха Сергия.
15.05.44 Кончина Патриарха Сергия. 31.01.45-02.02.45 Поместный Собор Русской Православной Церкви. Избрание Патриарха Алексия.
1947,1949-1950 гг. опять всплески репрессий (по докладу Абакумова "с 1.01.47 по 1.06.48 арестовано за активную подрывную деятельность 679 православных священников".
В 1953-1989 годы репрессии носили другой характер, расстрелов было мало, арестов сотни в год. В этот период производились массовые закрытия храмов, лишения священнослужителей государственной регистрации, а тем самым и средств к существованию, увольнения верующих людей с работы и т.п.
Вплоть до 1943 года атеистическое государство вело настоящую войну с Церковью. Употреблялись любые способы. Вначале прямой террор, а затем внесение в Церковь расколов. Пожалуй, 20-е годы явились для Церкви самым тяжелым испытанием. Время, когда было непонятно где правда, а где ложь, где Божие, а где человеческое.
Многие соблазнились и лишь немногие остались верны Церкви и священноначалию. Это и неудивительно. Ведь если раскол обновленцев, объявивших себя "красной церковью", был явным отступлением от канонов, то, например, расколы "григорьевцев", "иосифлян" были менее явными. Остаться верным каноническому священноначалию, или, как его называли власти, "староцерковному" было в то время большим подвигом. За это сажали в тюрьмы, отправляли в ссылки. Но, кроме того, это многих соблазняло.
До сих пор Русскую Церковь попрекают тем, что она сохранила каноническое устройство, не ушла в подполье и не замкнулась только на том, чтобы выжить. Пойти на соглашение с властями, начать строить жизнь Церкви в тех условиях, в каких оказалась наша страна, было нелегким решением. Но святой Патриарх Тихон пришел к нему и его преемник, митрополит Сергий (Страгородский), продолжил эту политику. Они спасли церковную организацию и, в конечном счете, саму Русскую Церковь. И очень важно, что в 1943 году Сталин встретился не с обновленцами, а с митр. Сергием.
Все страдания, которые испытал и испытывает русский народ, разделяет и Церковь. Русская Православная Церковь оказала великое противостояние тоталитарному сатанинскому режиму, когда все силы ада обрушились на нее! Тысячи простых сельских священников, над которыми кто только не иронизировал в России, оказались великими героями. С какой верой и верностью, с каким самопожертвованием прошли они свой жизненный путь. Их подвиг заслуживает того, чтобы стать достойным примером для воспитания подрастающего поколения.
Критерии канонизации новомучеников // Воскресная школа. N4 (268), 2004. С.2.
За основу взяты данные из статьи: Емельянов Н.Е. Терновый венец России // Воскресная школа. N4 (268), 2004. С. 5.
Агафонов П.Н. Епископы Пермской епархии. 1918-1928 гг. С.29.
Русская Православная Церковь в Советское время. Кн.1. М., 1995. С.153-156.
К канонизации новомучеников российских. Комиссия Священного Синода РПЦ по канонизации святых. М., 1991. С.30.
Архивы Кремля. Кн.1. Политбюро и Церковь. 1922-1925гг. М.- Новосибирск, 1997. С.269-273.
Их страданиями очистится Русь. М.,1996. С.79.
Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991). М., 1995. Кн.1. С.324.
Алексеев В.А. Иллюзии и догмы. М., 1991, С. 299.
http://www.russned.ru/stats.php?ID=511
В истории России прошедший ХХ век был ознаменован жестокими гонениями советской власти на Православную Церковь. Многие клирики и простые верующие были преследуемы вплоть до смерти со стороны атеистического государства за свои религиозные убеждения. Подвиг новомучеников и исповедников Российских является ярчайшим примером верности Христу и Его Церкви. Несмотря на это их пример по-прежнему требует полноценного осмысления. Вкладом в этот процесс является статья митрополита Калужского и Боровского Климента.
Некогда Господь наш Иисус Христос, обратившись к Своим ученикам, произнес: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа…» (Мф. 28:19). Церковь, внимая призыву Спасителя, совершает свое апостольское служение уже в течение двух тысяч лет, но не всегда и везде люди принимали учение об истинном Боге. Для пораженного страстями и пороками общества Заповеди блаженства, учение о любви к Богу и ближнему становились серьезным раздражителем и вызывали негодование и ярость, так как обличали неправедный образ жизни этого общества. Когда нас спрашивают: «Кто такие мученики?», мы даем четкий ответ: «Это те, кто ради веры во Христа принялстрадания и даже смерть». В пример мы приводим первомученика архидьякона Стефана, Вифлеемских младенцев, тех, кто в первые века нашей эры еще на заре христианства пострадал за Христа и, конечно же, новомучеников и исповедников Российских XX века. Спустя почти тысячу лет с момента Крещения Руси «водой» при равноапостольном князе Владимире, наше Отечество было крещено повторно «кровью». Какое же значение для нас сегодня имеет их подвиг? Да, стало почти на две тысячи больше святых в нашей Церкви, но только ли это? Чтобы ответить на данный вопрос, необходимо лучше понять, что же такое мученичество.
Бесспорно, мученичество Церковью всегда признавалось особым видом святости. Как в древности, так и в новое время не все способны были «даже до смерти» свидетельствовать о своей вере в Бога. История Церкви сохранила немало свидетельств того, что даже среди священнослужителей были такие люди, которые из-за страха смертного, а порой и просто тюремного заключения, отрекались от Христа. Также сохранились доподлинные свидетельства, что с самых первых веков христианства верующие с особым благоговением относились к останкаммучеников и местам их захоронения. Нередко в таких местах воздвигались часовни и храмы, где приносилась бескровная Жертва и прославлялся подвиг погребенного здесь воина Христова. Постепенно это стало традицией, и в 787 году на Седьмом Вселенском Соборе (II-ом Никейском) было принятокак общеобязательное правило, что храм должен в обязательном порядке освящаться на мощах именно мученика . Один из первых учителей Церкви Тертуллиан написал так: «Кровь мучеников - семя христианства» . Это замечательное и удивительно точное определение приводит нас к заключению, что истинная Церковь Христова основывается на крови мучеников, что образно и отображено в 7 правиле VII Вселенского Собора. Поэтому, когда мы вспоминаем подвиг новомучеников Российских, должны помнить, что именно они явились тем плодотворным семенем, благодаря которому сегодня живет и процветает Русская Православная Церковь.
Говоря об исповедании Христова Имени, нельзя стороной обойти один интересный вопрос: разве заставляли новомучеников отрекаться от Христа, в отличие от мучеников первых веков? Действительно, если обратиться к истории тех лет, то можно обнаружить, что прямого отречения от Христа под страхом смерти никто и не требовал. Единичные исключительные случаи могут быть этому лишь подтверждением. За что же тогда они пострадали и были причислены к лику святых? Забегая немного вперед, отметим, что подвиг новомучеников Российских отличался от подвига первых мучеников.
В январе 1918 года советской властью была провозглашена «свобода совести», что формально свидетельствовало о лояльном отношении к религии. Такая же позиция официально озвучивалась в международном сообществе: советская власть ведет борьбу только с контрреволюцией, но не с религией. Именно под этим предлогом велась борьба с Русской Православной Церковью, и в 30-е годы миллионы людей были арестованы, заключены под стражу или расстреляны по 58 статье Уголовного кодекса РСФСР, которая гласила:«Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти Рабоче-Крестьянских Советов… также и такое действие, которое, не будучи непосредственно направлено на достижение вышеуказанных целей, тем не менее, заведомо для совершившего его, содержит в себе покушение на основные политические или хозяйственные завоевания пролетарской революции» . Лучшим итогом привлечения по этой статье для осужденного и всех членов его семьи был «сто первый километр» , а худшим – смерть, так как высшей мерой наказания был расстрел. В те годы последний вариант превосходил многократно первый. В этой связи некоторые исследователи считают, что все те верующие лица, которые подверглись уголовному преследованию в СССР, пострадали не за свои религиозные убеждения, но за антисоветские политические взгляды. Давайте разберемся, так ли это на самом деле.
Ни для кого не секрет, что верующие люди в те годы не испытывала симпатии к советской власти, так как она заняла атеистическую богоборческую позицию. Но одно дело – неблагорасположенность и совершенно другое – контрреволюционная деятельность.
Вот лишь некоторые факты. В это время становится популярным выражение Карла Маркса «Религия есть опиум народа» , позаимствованное им у англиканского священника Чарльза Кингсли. Оно обретает вторую жизнь благодаря газетной статье В.И. Ленина, выдержку из которой мы здесь приводим:
«Религия есть опиум народа, - это изречение Маркса есть краеугольный камень всего миросозерцания марксизма в вопросе о религии. Все современные религии и церкви, все и всяческие религиозные организации марксизм рассматривает всегда, как органы буржуазной реакции, служащие защите эксплуатации и одурманению рабочего класса… Надо уметь бороться с религией… Эту борьбу надо поставить в связь с конкретной практикой классового движения, направленного к устранению социальных корней религии… Мы должны бороться с религией. Это - азбука всего материализма и, следовательно, марксизма» .
Примечательно, что данная статья впервые была опубликована еще в далеком 1909 году, когда советской власти и в помине не было, но борьба с Церковью уже была провозглашена. Такие выражения, как: «Религия есть опиум народа», «Через безбожие – к коммунизму», «Религия – яд», «Борьба с религией – это борьба за социализм» и др., становятся официальными лозунгами советской власти. Их на транспарантах вывешивают в общественных местах, образовательных и государственных учреждениях для разжигания у населения неприязни к Церкви. 9 февраля 1918 года в печать выходит первый советский сатирический журнал – «Красный дьявол», на страницах которого в карикатурной форме было изображено, как дьявол пинает, насаживает на вилы, убивает и т.д. священнослужителей и верующих граждан.
Одной из отличительных черт страдальческого пути новомучеников была зачастую сопровождавшая их подвиг полная информационная пустота. Когда человека забирал среди ночи «черный воронок» , то никто не знал, куда его увезли, что с ним будет и жив ли он вообще. Это понимал в те года «и стар, и мал», поэтому никто даже не надеялся на то, что об его трагической судьбе кто-нибудь когда-либо узнает. Видимо, по этой причине в те годы среди верующих было принято просить друг у друга прощение перед тем, как лечь спать: «Прости, Христа ради!», ведь каждая ночь могла стать последней.
В первые века было все иначе. Общество по природе своей было религиозно, и те гонения, которые устраивались на христиан, преследовали, в отличие от советских властей, иную цель – не уничтожить в людях веру в Бога, но изменить на «правильную». Суд над мучеником был, как правило, публичным. Его пытали, соблазняли, увещевали, пытаясь тем самым добиться одной единственной цели, – чтобы мученик отрекся от Христа и обратился в другую веру. Если цель была достигнута, то всяческие преследования со стороны властей прекращались. «Отпадший» или «отпавший», а именно таким считался человек, отрекшийся от своей веры, принимался обществом, но отвергался Церковью. Нередко, особенно же когда прекращались гонения, многие из отпавших, принесшие покаяние в своем малодушии и отречении от Христа, принимались в лоно Матери Церкви. Но даже на этот счет в Церкви долгое время не было единогласного мнения – можно ли принимать отпадших и каким образом, о чем хорошо свидетельствует Новацианский раскол в середине III века. Из первых 9 правил Анкирского собора прекрасно видно, как строго наказывались отпавшие от правой веры.
Возвращаясь к подвигу новомучеников, стоит отметить, что от них, как правило, не требовали отречься от Христа, так как цель у советской власти была совсем иной – не изменить религиозное мировоззрение личности, но уничтожить вместе с личностью религию. Конечно, была на начальной стадии и идеологическая борьба, в особенности среди молодежи, которой с самых юных лет внушали, что Бога нет и все, что с Ним связано – это сказки «бабушек», которые мешают советскому человеку на пути к светлому будущему. Если человек оставался верен своим религиозным убеждениям, то тогда его по политической статье изолировали от общества. Причем советская власть не взирала ни на возраст, ни на пол, ни на социальное положение верующего. К примеру, в СЛОНе за исповедание своей веры в Бога были расстреляны два совсем еще юных юнги 12 и 14 лет. Подобных примеров можно привести множество, причем суд и казнь над несовершеннолетними осуществлялись строго в рамках закона , который позволял расстреливать детей уже с 12 лет ! В подтверждение наших мыслей процитируем обращение В.И. Ленина в письме с грифом «строго секретно» к членам Политбюро во время искусственно созданного голода в Поволжье от 19 марта 1922 года:
«Просьба ни в коем случае копий не снимать, а каждому члену Политбюро (тов. Калинину тоже) делать свои заметки на самом документе…
Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны!) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления…Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся по этому поводу расстрелять, тем лучше.
Для наблюдения за быстрейшим и успешнейшим проведением этих мер назначить тут же на съезде, т.е. на секретном его совещании, специальную комиссию при обязательном участии т. Троцкого и т. Калинина без всякой публикации об этой комиссии и с тем, чтобы подчинение ей всех операций былообеспечено и проводилось не от имени комиссии, а в общесоветском и общепартийном порядке» .
Но мы знаем, что «нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы» (Лк. 8:17), поэтому сегодня, имея в своем распоряжении достоверные данные, мы можем судить о том, что гонения со стороны советских властей были устроены не на контрреволюционное духовенство, но на Церковь вообще. Красноречивым тому свидетельством могут служить многочисленные факты – начиная с кампании по вскрытию мощей, создания антицерковной комиссии и общественной организации «Союз воинствующих безбожников» и заканчивая расстрелом священнослужителей, находящихся уже в преклонном возрасте, а порой и инвалидов, которые были не в состоянии ходить. На расстрел их несли на носилках. Например, священномученику Серафиму Чичагову было 82 года. Его 30 ноября 1937 года тяжело больного арестовали в поселке Удельная, из дома выносили на носилках, в Таганскую тюрьму везли на скорой помощи, и 11 декабря расстреляли.
Почему именно сегодня важно помнить о подвиге новомучеников и исповедников Российских? Потому что в наше время мы все становимся свидетелями начала очередного гонения на Церковь. Как в начале XX века, так и ныне все это снова покрывается ложью, за которой стоит враг рода человеческого, «ибо он лжец и отец лжи» (Ин. 8:44). Поругание и осквернение святынь выдается за акт политической борьбы, или даже за искусство; развернувшаяся в СМИ и интернет-пространстве массовая дискредитация видных деятелей Русской Православной Церкви, направленная на формирование в умах наших соотечественников негативного образа всей Церкви в целом, называется гражданской критикой и даже борьбой за чистоту православного вероучения; а те ужасные карикатуры в сторону Церкви, которые сегодня буквально наводнили Интернет, до боли напоминают советские. Мы не должны оставаться безучастными свидетелями этой борьбы, которую уже не одну тысячу лет ведет дьявол с человечеством. Борьба за душу человека, за душу каждого из нас. На примере подвига новомучеников мы должны доносить до каждого нашего соотечественника свет Христовой истины, формирующий в личности духовные и нравственные принципы и основы, без которых невозможно возродить могучее и славное Российское государство.
В этой связи в Издательском Совете Русской Православной Церкви создана отдельная рабочая группа, занимающаяся вопросом распространения почитания новомучеников и исповедников российских.
На очередном заседании рабочей группы был принят следующий план мероприятий, направленных на распространение почитания новомучеников и исповедников Российских:
1. Издание тематических серий книг о новомучениках, исповедниках и страстотерпцах:
— царственные страстотерпцы и члены царской семьи;
— предстоятели, священномученики и священноисповедники Русской Православной Церкви;
— миряне (женщины, военные, богословы, врачи и пр.);
— новомученики и исповедники, пострадавшие в тех или иных епархиях, монастырях и приходах.
2. Издание трудов, дневников и писем новомучеников и исповедников (с комментариями и фотографиями).
3. Составление служб новомученикам и исповедникам.
4. Издание жизнеописаний подвижников веры и благочестия, пострадавших за Христа, вопрос канонизациии которых находится в стадии изучения.
5. Издание художественных произведений о новомучениках и исповедниках, ориентированных на массового читателя.
6. Издание серии для детей и юношества о новомучениках и исповедниках, которые пострадали в молодом возрасте (рабочее название «Герои духа»).
7. Издание журнала или альманаха (рабочее название «Подвиг веры»), а также созданиеспециализированного интернет-портала.
8. Создание теле- и радиопрограмм, а также цикла теле- и радиопередач о новомучениках и исповедниках.
9. Создание единой базы данных о новомучениках и исповедниках на основании уже существующей базы данных Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета.
10. Создание общецерковного музея новомучеников.
11. Создание исследования по новейшей истории Церкви в России, в которой тот или иной период гонений рассматривался бы сквозь призму подвига житий новомучеников и исповедников.
12. Проведение общецерковного конкурса для детей и юношества на составление рассказа о новомучениках и исповедниках. Лучшие работы опубликовать в журнале.
13. Издание ежегодного специализированного календаря.
Как хорошо видно из плана, необходимо проделать огромную и разнообразную работу. Часть проектов уже сегодня успешно воплощается в жизнь, но многие из них ждут своего часа.
Почитание новомучеников должно стать той силой, которая поможет возродить Отечество.
Приложение № 1
СОВМЕСТНОЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ ЦИК И СНК СССР
О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних
В целях быстрейшей ликвидации преступности среди несовершеннолетних ЦИК и СНК Союза ССР постановляют:
1) Несовершеннолетних начиная с 12-летнего возраста, уличенных в совершении краж, в причинении насилий, телесных повреждений, увечий, в убийстве или в попытках к убийству, привлекать к уголовному суду с применение всех мер уголовного наказания.
2) Лиц, уличенных в подстрекательстве или в привлечении несовершеннолетних к участию в различных преступлениях, а также в понуждении несовершеннолетних к занятию спекуляцией, проституцией, нищенством и т. п. - карать тюремным заключением не ниже 5 лет.
3) Отменить ст. 8 «Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и Союзных Республик».
4) Предложить Правительствам Союзных республик привести уголовное законодательство республик в соответствие с настоящим постановлением.
Пред. ЦИК СССР М. КАЛИНИН
Пред. СНК СССР В. МОЛОТОВ
Секретарь ЦИК СССР И. АКУЛОВ
Москва, Кремль
Приложение № 2
Циркуляр Прокуратуры СССР и Верховного Суда СССР прокурорам и председателям судов о порядке применения высшей меры наказания к несовершеннолетним
Хранить наравне с шифром
№ 1/001537 - 30/002517
Всем прокурорам союзных республик, краевым, областным, военным, транспортным, железнодорожным прокурорам, прокурорам водных бассейнов; прокурорам спецколлегий, прокурору г. Москвы. Всем председателям верховных судов, краевых, областных судов, военных трибуналов, линейных судов; судов водных бассейнов, председателям спецколлегий краевых, областных и верховных судов, председателю Московского городского суда.
Ввиду поступающих запросов, в связи с постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 апреля с.г. «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних», разъясняем:
1. К числу мер уголовного наказания, предусмотренных ст. 1 указанного постановления, относится также и высшая мера уголовного наказания (расстрел).
2. В соответствии с этим надлежит считать отпавшими указание в примечании к ст. 13 «Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республики и соответствующие статьи уголовных кодексов союзных республик (22 ст. УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик), по которым расстрел к лицам, не достигшим 18-летнего возраста, не применяется.
3. Ввиду того, что применение высшей меры наказания (расстрел) может иметь место лишь в исключительных случаях и что применение этой меры в отношении несовершеннолетних должно быть поставлено под особо тщательный контроль, предлагаем всем прокурорским и судебным органам предварительно сообщать прокурору Союза и председателю Верховного Суда СССР о всех случаях привлечения к уголовному суду несовершеннолетних правонарушителей, в отношении которых возможно применение высшей меры наказания.
4. При предании уголовному суду несовершеннолетних по статьям закона, предусматривающим применение высшей меры наказания (расстрела), дела о них рассматривать в краевых (областных) судах в общем порядке.
Прокурор Союза ССР Вышинский
Первые мученики и страдальцы за веру – митрополит Киевский Владимир и митрополит Петроградский Вениамин. Воспоминания о Царственных страстотерпцах – семье последнего Государя. Святая преподобномученица Великая княгиня Елизавета Феодоровна в литературе. Соловецкий монастырь и «Соловецкий лагерь особого назначения» в творчестве русских писателей. Образ священника в книге «Отец Арсений». Воспоминания духовных чад и последователей о священниках и епископах, пострадавших за веру. Жизненный путь священноисповедника Луки (Войно-Ясенецкого), архиепископа Симферопольского. Страдальцы за веру в творчестве современных русских писателей. 1917-2017 – итоги столетия.
XX век в России ознаменован подвигом сонма мучеников и исповедников, положивших свои жизни за веру и Церковь. В самых страшных испытаниях – лагерях и тюрьмах, ссылках и скитаниях, они стремились сохранить самое драгоценное, что имели в своей жизни, – веру в Бога и любовь к ближним.
Подвиг страдальцев за веру отражен в целом ряде литературных произведений, воспоминаний и исследований, которые пока еще недостаточно известны широкому кругу читателей. Столетие начала эпохи великих испытаний для нашего Отечества побуждает нас открыть для себя великие и страшные страницы гонений на веру и Церковь.
Священномученик Вениамин, митрополит Петроградский, в одном из последних своих писем передал всю глубину смысла подвига исповедания веры: «Мои страдания достигли своего апогея, но увеличилось и утешение. Я радостен и покоен, как всегда. Христос наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда и везде хорошо… Надо себя не жалеть для Церкви, а не Церковью жертвовать ради себя».
V. Творчество писателей-классиков и духовные основы русской культуры.
Образы Святой Руси в классических произведениях. Церковь и церковность в жизни народа. Тихое сияние святости в образах простых русских людей. Образ молитвы в поэтических произведениях золотого и серебряного века. Юродство на Руси и «лишние люди» в творчестве русских писателей-классиков. «Откуда есть пошла Русская земля» – исторические мотивы в классической литературе. Творчество духовных писателей-классиков: Святителя Феофана Затворника, Святителя Тихона Задонского, Святителя Иннокентия (Вениаминова). Этюды русской православной жизни.
Русская классическая литература полно и емко выразила национальные идеалы, строй веры русского народа. Центральная идея русских писателей-классиков – это осмысление представления о святости как «высшем идеале» присущем народному, национальному взгляду на жизнь.
Неразрывность связи русской классической литературы с православием очевидна: православие является духовным ядром русской культуры.
Творчество Ивана Сергеевича Шмелёва занимает особое место в русской литературе. Оно глубоко национально по содержанию. Иван Сергеевич является основоположником направления в литературе, которое условно можно назвать «духовно-художественная проза». Все творческое наследие И.С. Шмелёва проникнуто любовью к Родине, к её истокам, к вере и традициям своего народа.
VI. Творчество писателей – Лауреатов Патриаршей литературной премии.
Современная православная литература и духовное наследие Святой Руси. Образ Церкви в современном историческом романе. Творчество современных биографов Святой Руси. Духовное осмысление событий современности. Образы «героев нашего времени». Великое в малом.
Для современного русского писателя стремление делиться с читателем своими наблюдениями, сомнениями и прозрениями остается актуальным и важным. Думать о «вечных» вопросах, о смысле жизни, о предназначении человека, ставить нравственные вопросы и предлагать их решения или помогать читателю самому, без подсказки, сделать правильный мировоззренческий выбор – основная творческая и нравственная задача.
Все эти качества в полной мере присущи творчеству литераторов, удостоенных Патриаршей литературной премии.
Премия присуждается писателям, внесшим существенный вклад в утверждение духовных и нравственных ценностей и создающим сочинения, обогатившие отечественную литературу.
*По любому из направлений тема может быть сформулирована автором самостоятельно
Примерные жанры конкурсных работ*
Рассказ
Рассказ - это небольшое по объему эпическое произведение, отличающееся, как правило, сжатостью и простотой повествования. Эта особая, большая, чем в повести, сжатость раскрытия содержания и является главным признаком рассказа. Число персонажей в рассказе обычно очень невелико. Уплотненность повествования, небольшое количество персонажей, отбор только самого основного делают изображение жизни в рассказе очень выпуклым и ярким. Это позволяет в небольшом по объему произведении обрисовать и самого человека, и окружающую его среду, и пейзаж, что сообщает изображению в нем жизни большую полноту.
Доклад благочинного Ракитянского округа
протоиерея Николая Германского на XV старооскольских муниципальных Рождественских чтениях «1917-2017: уроки столетия»
В преддверии 100-летнего юбилея революционного переворота 1917 года в России как никогда обсуждается эта тема, и в разных кругах разные люди, хотя и живущие на одной и той же земле, видят и читают это явление совершенно по-разному. Но как важно понимать эту тему правильно, ибо от ее правильного понимания зависит не только то, какими будут расти наши дети, но как они и мы вместе с ними будем понимать, что такое на самом деле свобода, братство, равенство, справедливость и, наконец, человеческое счастье, к которому каждый из нас стремится, но, увы, понимает его по-своему.
Да, безусловно, каждый человек индивидуален и неповторим, и это прекрасно. Но если мы принимаем язык Священного Писания, то мы принимаем и то, что нашим общим предком является Адам, а потому мы обладаем не только неповторимостью. То общее, что объединяет нас, наверняка перевесит все наши различия.
Поскольку около 80 процентов наших соотечественников на сегодняшний день считают себя православными, было бы справедливым в нашем сегодняшнем разговоре о подвиге русских святых опереться на Священное Писание.
| Воюющий с Россией воюет со Христом и русскими святыми |
Казалось бы на первый взгляд, какая может быть связь между революцией и святостью? Думается, для того, чтобы увидеть эту связь явственно, необходимо сделать хотя бы краткий экскурс в историю человечества с самых ее истоков. Но вначале неплохо бы вспомнить о том, что была предыстория, когда Адама еще не было на земле, и суть которой заключается в том, что сначала Господь сотворил ангелов, и один из них по имени Денница, что означает «светозарный», возгордился собственной красотой и восстал против Бога, при этом соблазнив, по учению Святых Отцов, одну треть ангелов. А потому мы вполне справедливо называем его первым бунтарем и революционером. Слово «революция» переводится с греческого языка как «катастрофа». Именно катастрофой и безумием назвал революцию замечательный русский философ и писатель Иван Ильин. Ведь разве это не безумие, когда существо сотворенное пытается поднять руку на своего Творца?! Конечно, победить оно не может, но причинить боль – вполне. Увидев прекрасное творение Триединого Божества – человека, мало чем отличавшегося от ангела, бывший Денница, а теперь уже демон, из зависти соблазняет его, при этом возводя клевету на Бога. О, этот прекрасный и страшный дар свободы! Когда-то его получил и демон, но, восстав против Бога, исказил свою прекрасную сущность и стал князем тьмы. Этот Богоподобный дар получил и Адам, но, ослушавшись Творца, был изгнан из Рая и перестал быть подобным ангелу, потеряв прямую связь с Божественной Любовью. Можно сказать, что в Раю Адам был свят, но вне Рая его сущность также меняется. Будучи изначально почти бестелесным, он одевается, как написано в Священном Писании, в «кожаные ризы» (Быт. 3,12). Начинается его скорбный путь в человеческой истории, которую кратко и гениально выразил великий русский писатель и мыслитель Ф.М. Достоевский: «Здесь дьявол борется с Богом, а поле брани – сердце человеческое».
Следовательно, вся история человечества по сути своей и заключается в этой кровавой борьбе между дьяволом и Богом за каждую человеческую душу. Нужно понимать одну очень важную вещь: несмотря на то, что человек пренебрегает бесконечной любовью Творца и идет окольным путем к счастью, Бог не отворачивается от него, но остается всегда рядом, ожидая его возвращения. Но дьявол тоже всегда рядом, и, как всегда, его главная цель – убить Бога в душе человека его же собственными руками. И революция, провозглашающая новую веру, является одним из мощнейших средств для выведения нового типа человека, который не признавал бы ни Бога, ни святости, ни святынь.
Вспоминая революционный переворот 1917 года, зададимся вопросом, почему он именно в России вспыхнул таким кровавым заревом и оказал такое колоссальное влияние на огромную часть человечества, заразив его ложными представлениями о нравственных ценностях. Осмелюсь утверждать, что именно в России враг рода человеческого увидел для себя самую большую опасность. Являясь форпостом Православия, она в то время довольно быстрыми темпами набирала как политический, так и экономический авторитет во всем мире и могла оказать на весь этот мир огромное влияние, исповедуя подлинные Божественные ценности. А потому он и направил все силы на то, чтобы нанести сокрушительный удар по идеалам Святой Руси. Кстати, ни один из существующих ныне народов до сих пор не назвал свою державу Святой, и вероятно, это оттого, что никто так, как русский человек, не чтил идеала святости и не устремлял свои помыслы ко Христу, никто никогда так за Него не страдал, взыскуя Царство Небесное.
Совершенно замечательно выразил свое понимание России яркий представитель западноевропейского мира Отто фон Бисмарк. Послушаем внимательно его высказывания: «Россия опасна мизерностью своих потребностей», то есть Европа считает нас почти аскетами и, кажется, здесь просматривается еще одна мысль: философия потребления и сытой и комфортной жизни нам не вполне подходит. Далее он говорит: «Даже самый благополучный исход войны никогда не приведет к распаду России, которая держится на миллионах верующих русских греческой конфессии. Эти последние, даже если они вследствие международных договоров будут разъединены, так же быстро вновь соединятся друг с другом, как находят путь друг к другу разъединенные капельки ртути». Здесь рейхсканцлер Германской империи угадывает дух соборности, являющейся одной из главнейших характеристик Церкви Христовой.
И, наконец, читаем: «Русских невозможно победить, мы убедились в этом за сотни лет. Но русским можно привить лживые ценности, и тогда они победят себя сами». Здесь явно ощущается западноевропейский и североамериканский опыт, который легко прибегает в лице ее обезбоженных вождей к циничной лжи и клевете. И это является прямым следствием искажения веры, вслед за которым искажается опыт всей жизни, что, собственно, и произошло с католическим и протестантским миром.
А теперь не мешало бы послушать и самих революционеров, чтобы ощутить подлинный дух революции и понять, какого рода и племени были эти люди. Маркс очень любил рассказывать на ночь своим дочерям вместо добрых детских сказок придуманные им самим ужасные истории о человеке, продавшем душу дьяволу. Впоследствии обе дочери Маркса покончили жизнь самоубийством.
Энгельс, ближайший соратник Маркса, писал: «Борьба с христианским миропорядком, в конце концов, является нашим единственным насущным делом».
А вот слова отца русского анархизма Михаила Бакунина: «В этой революции нам придется разбудить дьявола, чтобы возбудить самые жуткие страсти».
Небезынтересны некоторые высказывания Ленина о Ф.М.Достоевском: «На эту дрянь у меня нет свободного времени». «Перечитал книгу и швырнул в сторону» (это он говорит о «Бесах»). «Братьев Карамазовых» начал было читать, и бросил: от сцен в монастыре стошнило».
Не могу не процитировать яркого представителя современных демократов-реформистов А.Чубайса: «Вы знаете, я перечитывал Достоевского в последние три месяца. И я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представления о русских как о святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски».
В данном случае, кажется, не нужно задавать вопроса, существует ли какая-либо связь между революционерами и демократами. Наверное, достаточно услышанного, чтобы понять, какой дух питал этих людей и вдохновлял, как они считали, на великие свершения, результатом которых, как правило, были реки человеческой крови и страдания миллионов людей.
Справедливости ради приведу высказывание самого Ф.М. Достоевского, чтобы понять природу ненависти вышеупомянутых персон к этому выдающемуся русскому человеку: «Это нам-то, дескать, нашей-то нищей, нашей-то грубой земле такой удел? Это нам-то предназначено в человечестве высказать новое слово? Что же, разве я про экономическую славу говорю, про славу меча или науки? Я говорю лишь о братстве людей и о том, что ко всемирному, ко всечеловечески братскому единению сердце русское, может быть, изо всех народов наиболее предназначено…».
Чуть позже еще один великий русский мыслитель произнесет свое веское слово о русском человеке и его главной идее. И слово это поражает тем, что произнесено будто бы сегодня: «Если нашему поколению выпало на долю жить в наиболее трудную и опасную эпоху русской истории, то это не может и не должно колебать наше разумение, нашу волю и наше служение России. Борьба русского народа за свободу и достойную жизнь на земле – продолжается. И ныне нам более чем когда-либо подобает верить в Россию, видеть ее духовную силу и своеобразие и выговаривать за нее, от ее лица и для ее будущих поколений ее творческую идею.
В чем же сущность этой идеи? Русская идея есть идея сердца. Она утверждает, что главное в жизни есть любовь, и что именно любовью строится совместная жизнь на земле, ибо из любви родится вера и вся культура духа. Эту идею русско-славянская душа, издревле и органически предрасположенная к чувству, сочувствию и доброте, восприняла исторически от христианства: она отозвалась сердцем на Божие благовестие, на главную заповедь Божию, и уверовала, что «Бог есть Любовь».
Итак, любовь есть основная духовно-творческая сила русской души. Без любви русский человек есть неудавшееся существо» (Иван Ильин).
И этот факт неоспорим. И как только ослабела вера русского человека, и особенно когда это произошло в лице русской элиты, враг молниеносно воспользовался нашей оплошностью. И, казалось бы, еще вчера несокрушимая империя пала. Одна часть русского народа жгла иконы и рушила храмы под чутким руководством идейных революционеров, а другая страдала, проливая горькие слезы. А потом брат пошел на брата, а сын пошел на отца.
Темные силы ликовали: власть была в руках безбожников, начиналась травля тех, кто думал и жил иначе, пытаясь сохранять традиционный уклад жизни. И совсем скоро озверевшие богоборцы, ощущая сопротивление, приступили к планомерному уничтожению святынь, а вместе с ними и тех, кто ревностно их чтил.
Это было время распятия Руси. По одну сторону от креста, на котором она, подобно Христу, распиналась, были ее хулители, а по другую те, кто, не имея страха человеческого, но имея страх Божий, сораспинался вместе с ней. И те, кто до конца выдержали нечеловеческие испытания и не отреклись от родной веры, ныне почитаются нами как новомученики и исповедники Церкви Русской. И именно в лице этих лучших своих сынов и дочерей Святая Русь дала предельно ясный ответ и Богу, и всему человечеству, какой путь она избрала. Русские святые показали, что жизнь без Христа и вне Христа для них бессмысленна. Предательству идеалов Святой Руси они предпочли смерть за Правду Христову, которая заключалась для них в жертвенной любви к Богу, к людям и родному Отечеству.
Так что же это были за люди и откуда они черпали силы для подвига? Каждый новомученик и исповедник Церкви Русской достоин того, чтобы о нем рассказать.
Давайте обратимся к образу праведника наших дней, который, по сути, являлся нашим современником и последние 20 лет своей жизни подвизался в тогда селе Ракитном. Это архимандрит Серафим (Тяпочкин), 15 лет отсидевший в сталинских лагерях и вместе со своим народом сполна испивший чашу страданий. Но дух его не был сломлен. Вернувшись из лагерей, он стал одним из самых почитаемых русских старцев, около которого в тяжелые времена окормлялись и спасались сотни и тысячи страждущих людей. На вопрос, а что же больше всего питало и укрепляло отца Серафима, он ответил однажды своему близкому другу: «Ох, если бы я мог передать хоть одну десятую долю той радости, которую я переживаю во время служения Литургии!» А Божественная литургия для верующего человека, во время которой он причащается Тела и Крови Христовых, есть наивысшая точка его общения с Богом.
А вот отрывки из письма отца Серафима своим духовным детям:
«Дорогая дщерь моя, незабвенная Мавро!
Душа моя скорбит смертельно. Вспоминая Гефсиманский подвиг Христа Спасителя, нахожу утешение своей скорбящей душе. Скорблю тяжело о пастве своей, о чадах своих духовных, о любящих, помнящих обо мне и ожидающих моего возвращения ныне. Но свершилось то, о чем я молил Господа: да мимоидет от меня чаша сия (Мф. 26, 39).
Вот мое скорбное повествование. В феврале месяце я выбыл из Канска в Балхаш. Писать тебе, дщерь моя верная, я не имел возможности. В Великий Четверток окончился мой страдальческий подвиг.
Я горел желанием возвращения в родные места, желанием видеть родных, дорогих и близких, но, увы, получил назначение в Красноярский край. После долгого и утомительного пути достиг я тихого пристанища и далеких берегов Енисея.
Верю, что Господь везде и всегда со мною, служителем Его. Верю, что Он не оставит меня. Уповаю, что в любви Своей, которая николиже отпадает, и вы не забудете меня, пастыря своего, полагающего за овцы душу свою.
Усерднейше прошу у вас молитв святых и прощения. Всегда Ваш, всегдашний молитвенник, ваш скорбящий пастырь отец Димитрий».
Эти слова звучат как апостольское послание.
А теперь послушаем отрывок из проповеди, которую однажды произнес отец Серафим: «Покой души – какое это счастье для человека. Что может быть в жизни нашей дороже этого покоя? Можно иметь полное жизненное довольство, можно иметь в пользовании все удобства жизни, все блага мира сего, можно считать себя счастливым в семейной и общественной жизни, но если на душе не будет покоя, то, увы, счастье наше будет далеко не совершенным. Можно ли назвать истинным счастьем то, что временно и преходяще? Сегодня мы в славе и почете, а завтра можем быть в презрении и поношении, сегодня мы в силе и здравии, а завтра в немощах и болезнях, сегодня мы живем, а завтра пелена смерти может затянуть наши глаза, и гроб станет нашим последним достоянием здесь, на земле. Так призрачно, так суетно то, что в мирском понимании принято называть счастьем. Не к такому счастью зовет нас Христос. Ища покоя для души, измученные, исстрадавшиеся и уставшие на жизненном пути, пойдем ко Христу. Он согреет нас своей любовью. Он утешит нас и простит все вины наши пред Ним. Он забудет все оскорбления, какие так часто мы наносим Ему. Он вернет нам Свое благоволение, и в лоне бесконечной любви мы обрящем покой душам нашим».
Такие слова, и я в этом нисколько не сомневаюсь, могли выйти только из очищенного и преисполненного любовью сердца. Невольно н на ум приходит риторический вопрос: «Разве можно сломать такого человека?!»
Взирая из сегодняшнего времени, растерявшего нравственные ценности, на то время великого подвига русских святых, мы уверены, что в огромной степени благодаря им в Православии сохранен опыт святости, и ярким доказательством этому служит то, к чему сегодня пришел так называемый «просвещенный мир», в котором с искажением вероучительных истин исказился опыт, а стало быть, и образ всей жизни. Этот мир теперь не понимает, что такое святость, и не очень нуждается в ней, а потому, особенно в лице своей элиты, недолюбливает нас и лжет на нас, так как Россия сегодня является единственной преградой на их пути к полному порабощению человечества глобалистической философией потребления.
Итак, дьявол по-прежнему воюет с Богом, а полем брани по-прежнему является сердце человеческое. И от каждого из нас зависит, в каком мире мы будем жить завтра.
И если мы не перестанем чтить святость и святыни и будем стараться выстраивать свою жизнь по Евангелию, у нас есть будущее. А если оно есть у нас, то оно есть и у всего мира, которому открыто русское сердце. Ведь не зря когда-то Ф.М. Достоевский произнес потрясающие слова: «Я верю, не мы, а будущие грядущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловечной и воссоединяющей, вместить в нее с братскою любовью всех наших братьев, а, в конце концов, может быть, и изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангельскому закону».
И, наконец, хотелось бы сделать от имени всех присутствующих приношение Святости и русским святым:
О, Святость! Если бы не Ты, пребывающая в этом грешном мире в сердцах праведных, то не было бы никакого смысла в том, что я вижу вокруг.
О, Святость! Если бы не Ты, пребывающая в Церквах Божиих Своей нечеловеческой глубиной и красотой Православия, чудными небесными ликами, неземным благоуханием, то не было бы никакой надежды на то, что горе страдающего мира прекратится и что будет «новая Земля и новое Небо». Ибо зачем жить, если нет никакой надежды?!
О, Святость! Если бы не Ты, пленившая нас светлым ликом Христа, попираемого нечеловеческой дерзостью человеков, но неизъяснимым образом покрывающего всех без исключения Своей неземной Любовью, то красота и запах полевых цветов не были бы такими царственными, и пронзительно-голубое небо не влекло бы нас своей чистотой, и не было бы сил и желания радоваться. Ибо вся сила и радость – от Тебя.
Доклад А.Л. Беглова, к. ист. н., на VI Международной богословской конференции Русской Православной Церкви на тему «Жизнь во Христе: христианская нравственность, аскетическое предание Церкви и вызовы современной эпохи».
Русская Церковь обогатилась большим числом мучеников и исповедников за многострадальный ХХ век. Их подвиг, вне сомнения, достоин стать одной из центральных тем богословского осмысления современной религиозно-философской мысли. Автор доклада размышляет над возможными направлениями этого вектора осмысления.
ХХ столетие стало временем мученического и исповеднического подвига Русской Церкви. Мученического подвига по своим масштабам – как отмечали многие современники – сопоставимого с эпохой мученичества первых веков христианской эры. Образ и опыт мучеников этого периода, новомучеников и исповедников Российских должен был бы стать (но пока не стал) одной из центральных тем богословского осмысления сегодняшней российской богословской и религиозно-философской мысли. В настоящем докладе мы хотим предложить несколько размышлений историка о том, в каком направлении могло бы двигаться это осмысление.
1. «Жертвы» или «герои»: осмысление подвига новомучеников в современной литературе
Как мы сказали, сопоставление российских новомучеников и мучеников первых веков достаточно распространено. Наряду с этим обращалось внимание и на существенное отличие этих явлений. Мученики первых веков были и сохранились в церковном предании как свидетели веры и воскресения, которые будучи поставлены перед выбором – вера во Христа и смерть или отречение от Него и сохранение жизни – выбрали веру и пребывание со Спасителем и тем самым засвидетельствовали истинность Его воскресения. В отличие от них, мученики ХХ столетия часто были лишены какой бы то ни было возможности выбора. Будучи представителями групп, подлежавших социальной сегрегации, они были обречены на лишение гражданских прав, а затем и жизни. В подавляющем большинстве случаев им никто не предлагал сохранить жизнь ценой отречения от веры. Они оказывались не свидетелями, а жертвами. В этой связи можно вспомнить афоризм Варлама Шаламова, сказавшего, что в сталинских лагерях нет героев, а есть только жертвы.
Если это так, то в чем состоит подвиг новомучеников? Действительно ли мы в их лице почитаем только жертв , подобных невинным (и неосознанным) вифлеемским младенцам-мученикам, «которых убили только за то, что Бог стал человеком»? В литературе предлагалось осмысление неминуемого мученичества советского периода как свидетельства не воскресения, а Голгофы, т.е. свидетельства о человеческой природе Христа, которая сказалась в Его смерти, в отличие от Божественной природы, сказавшейся в Его воскресении, о которой свидетельствовали раннехристианские мученики. В такой трактовке новомученики оказываются малой частью невинно пострадавших в годы политических репрессий, выделенных из этого бесчисленного сонма, так сказать, по конфессиональному признаку. Между тем, при ближайшем рассмотрении такое прочтение подвига новомучеников вызывает вопросы: к началу советского эксперимента вся страна была крещена, и почему бы тогда не прославить, по крайней мере, как страстотерпцев всех раскулаченных и высланных крестьян. Очевидно, парадигма жертв размывает понимание мученичества.
С другой стороны в литературе присутствует тенденция осознать мученичество советского периода именно как героизм , как подвиг сопротивления советской власти. Но чтобы наполнить такое понимание мученичества ХХ в. конкретным содержанием, нам приходится совершить определенную интеллектуальную и историческую редукцию. Прежде всего, в фокусе такой интерпретации оказываются церковные движения и персоналии, достаточно ярко проявлявшие свою политическую оппозиционность существовавшему режиму, прежде всего так называемые «катакомбные» движения. Если же такая оппозиционность проявлялась не достаточно четко, в качестве признака сопротивления режиму принималась церковная оппозиционность священноначалию Русской Православной Церкви Московского Патриархата. В такой трактовке мученичества церковные явления систематизируются в рамках бинарной оппозиции: сопротивление vs. коллаборационизм . Церковные оппозиционеры оказывались героями сопротивления, а священнослужители и миряне, сохранявшие верность священночалию, вне зависимости от их жизненной позиции и кончины, оказывались под подозрением в потворстве режиму.
Между тем, историческая реальность сложнее. Даже оппозиционеры не всегда были не лояльны существовавшему режиму. Кроме того, придерживаясь этой парадигмы мы игнорируем мученичество остальной, не оппозиционной части Патриаршей Церкви, которая численно, по количеству приходов, превышала оппозиционные движения. Квалифицировать ее позицию как коллаборационизм – примерно то же, что обвинять в коллаборационизме раскулаченных и загнанных в колхоз крестьян. Кроме того, необходимо принимать во внимание соборное решение Церкви, которая в прославлении новомучеников посчитала правильным не разделять мучеников, верных священноначалию, и умеренных оппозиционеров, сохранявших молитвенное единство с митр. Петром (Полянским).
Таким образом, парадигма новомучеников как жертв размывает понимание мученичества, а парадигма мучеников как оппозиционеров, диссидентов сужает, а главное искажает наше понимание этого феномена, чрезмерно акцентируя церковно-политический аспект церковной истории ХХ в. Оба этих подхода не могут нас удовлетворить. Думается, ключ к иному пониманию феномена новомучеников мы можем найти, обратившись к рассмотрению особенностей советской репрессивной политики.
Массовые репрессии 1920–1950-х гг. с их арестами, лагерями и казнями, были только вершиной айсберга советской репрессивной политики, которая основывалась на массовой социальной сегрегации .
Сегрегация по классовому признаку была официальной политикой Советской России в 1918–1936 гг., закрепленной в первых конституциях. Тогда целые категории жителей советской республики были лишены гражданских прав, прежде всего пассивного и активного избирательного права. Среди этих категорий были бывшие дворяне, бывшие крупные собственники, духовенство, представители армии и полиции старого порядка, а с начала 1930-х гг. – и раскулаченные крестьяне. Лишение гражданских прав, зачисление в категорию «лишенцев» для этих людей было только началом испытаний, поскольку именно они попадали под каток повышенного налогообложения, именно они в первую очередь подлежали выселению из крупных городов во время их «чисток», их дети были лишены права на высшее образование, они были лишены доступа к централизованному снабжению продовольствием в период существования карточной системы, что фактически означало обреченность на голодную смерть, именно они, в конце концов, оказывались в первую очередь в числе политически неблагонадежных и значит – кандидатов на политическую репрессию.
С 1936 г. категория лишенцев формально была упразднена, но социальная сегрегация фактически продолжала оставаться нормой советской политики и в последующие десятилетия. Наряду с открыто декларировавшейся классовой сегрегацией, существовала тайная, но в общем известная всем жителям страны, сегрегация по другим признакам. Среди них были: религиозная принадлежность, принадлежность к считавшейся неблагонадежной национальной (поляки, латыши, немцы и др.) или локальной группе («харбинцы»), принадлежность к социально маркированным и девиантным группам (ранее судимые, бездомные, проститутки...).
При этом все это была именно социальная сегрегация, поскольку человека к той или иной ущемленной в правах категории относили не на основании его доказанных преступных деяний, а на основании «учетных» (анкетных) данных или характерных черт его поведения (хождение в церковь, попрошайничество...). Только формальная принадлежность к той или иной группе населения, которая в данный момент квалифицировалась как вражеская, была достаточным основанием и для расстрела в ходе многочисленных «массовых операций» ОГПУ–НКВД (кулацкой, офицерской, разных национальных и т.д.).
Что может дать нам взгляд на советскую репрессивную политику как на политику массовой социальной сегрегации для осмысления подвига новомучеников? Думается, достаточно много. Верующие были одной из главных категорий населения, подвергавшейся различным притеснениям. Конечно, основной удар сегрегационной политики советской власти приходился на духовенство и монашествующих, но и рядовые верующие оказывались под постоянным давлением. Явная церковная позиция была чревата серьезными осложнениями на работе и дома, особенно в коммунальных квартирах, она непременно оборачивалась препятствиями в карьерном росте, верующие могли подвергнуться давлению комсомола, общественников или других организаций, занимавшихся антирелигиозной пропагандой. Изменения рабочего графика на производстве (пятидневка и десятидневка) делали невозможным посещение храмов по воскресеньям. В конце концов, контакты с духовенством могли стать поводом для обвинения рядовых верующих в участии в «антисоветских организациях» и сделать их объектом репрессий.
В этой ситуации продолжение обыденной, повседневной религиозной жизни становилось подвигом и означало то, что те, кто продолжали жить церковной жизнью, сделали осознанный и очень не простой в тех условиях выбор. Этот выбор означал принесение маленькой или более существенной жертвы, и – что важно – готовность к еще большей жертве. Если духовенство, монашествующие, часто – члены приходского управления были обречены, то многие рядовые прихожане действительно выбирали между верой, которая сулила опасности, и молчаливым, негласным, но все же отречением. Обыденный выбор в пользу веры, сделанный массами верующих, поддерживал духовенство и иерархию, давал жизнь Церкви, собственно благодаря ему, несмотря на все усилия власти, страна продолжала принадлежать к христианской цивилизации.
Иначе говоря, если сотни тысяч иерархов, священников и верующих приняли смерть, то миллионы были готовы это сделать. Жизнь во Христе для них стала главной ценностью. Ради ее сохранения они готовы были терпеть мелкие и большие притеснения, подвергать себя малым и существенным опасностям. Тем самым, при осмыслении подвига новомучеников мы должны перенести внимание с казни и смерти на обстоятельства их жизни , на тот обыденный, повседневный подвиг их и их близких, который предшествовал их аресту. Арест в данном случае оказывался логическим завершением их жизни.
Пострадавшие и прославленные новомученики и исповедники Российские оказываются в таком случае своего рода авангардом многих и многих верующих, которые также на своем месте и в силу своего призвания хранили верность Церкви и Спасителю в своей повседневной жизни. Опыт жизни новомучеников оказывается квинтессенцией опыта всех верных Российской Церкви этого периода. А значит, почитая новомучеников, мы чтим подвиг всех российских христиан ХХ столетия, которые не побоялись продолжать жить во Христе в воинствующе антихристианских условиях.
При этом такой взгляд не означает нового размывания понимания мученичества, как это было в случае «парадигмы жертв», но означает нахождение новых границ этого феномена. Эти границы определяются обнаружением реальных христианских практик в жизни верующего, почитаемого нами в лике новомучеников и исповедников Российских. Его поступки, сохраненные документами и церковным преданием, выделяют его из ряда его современников. Кроме того, в нашем прочтении феномена нового мученичества сохраняется и восприятие мученичества как героического поведения, только героизм этот вовсе не политический, а – обыденный, повседневный.
Таким образом, понимая подвиг новомучеников как подвиг продолжения жизни во Христе , мы должны более пристальное внимание обратить на характеристики этой жизни, на реальные ее обстоятельства. И выясняется, что мы оказываемся перед широким полем, на котором существуют самые многообразные проявления обыденного христианского подвига. Представляется, что эти формы христианской жизни, характерные для эпохи нового мученичества, могут быть разделены на три категории. Во-первых, речь может идти о новых формах общественно-церковного устроения, созданных этой эпохой. Во-вторых, – о новых жизненных практиках христиан, актуализированных гонениями. Наконец, в-третьих, – об интеллектуальном ответе, данном поколением мучеников и исповедников на вызовы своего времени. Все это и может быть осознано как опыт новомучеников и исповедников Российских. Попытаемся кратко охарактеризовать каждую из этих категорий в свете достижений новейшей историографии.
3. Церковно-общественная активность
Рубеж 1910–1920-х гг. стал временем бурного роста церковно-общественных объединений (братства, различные кружки и приходские союзы, союзы приходов). Все это происходило на фоне подъема собственно приходской жизни, активизации работы с молодежью, благотворительной деятельности приходов и под. Причем этот рост церковно-общественных движений происходил на разных уровнях: возникали не только, например, приходские и межприходские братства, но и союзы братств и приходов, координировавшие их деятельность как правило в пределах города или епархии.
Причиной возникновения столь необычного в тех условиях – как кажется на первый взгляд – явления, как нам представляется, было соединение трех факторов: исчезновение бюрократического контроля над церковной жизнью с падением синодальной системы, начало гонений со стороны советской власти, вызвавшие живой отпор со стороны верующих, вставших на защиту церковного достояния, поддержка этого движения снизу со стороны священноначалия и лично патриарха Тихона. (Интересно, что приходское законодательство собора 1917–1918 гг. фактически не оказывало влияния на этот процесс.)
Наиболее крупным и достаточно хорошо описанным среди подобных объединений было в Петрограде, возникшее в 1918 г. и в тех или иных формах просуществовавшее до начала 1930-х гг. Оно начало свою деятельность с защиты петроградской Лавры от посягательств со стороны новой власти, но вскоре распространило свою деятельность на церковное образование, на работу с детьми и неблагополучными слоями городского населения, на благотворительную деятельность. В рамках действовало несколько богословских кружков, и внутри него сформировались даже две тайных монашеских общины. В Москве в начале 1918 г. по инициативе священноисповедника Романа Медведя возникло Свято-Алексеевское братство, ставившее своей задачей подготовку «проповедников из числа мирян» для защиты «веры и церковных святынь». Было и множество других (в одном Петрограде к началу 1920-х гг. их было около 20-ти) в самых разных уголках страны, большинство из которых мы знаем только по именам.
Деятельность этих объединений поражает своей многосторонностью: просвещение, благотворительность, сохранение аскетической традиции (монашеские общины). Заметной чертой этого движения был не чисто мирянский (хотя именно миряне составляли большинство членов и активных деятелей братств), а именно церковный его характер, поскольку основными руководителями, вдохновителями их были представители как белого, так и монашествующего духовенства. Многие церковно-общественные объединения поддерживали тесный контакт с иерархией и крупными духовными центрами, не только Александро-Невской лаврой, но и, например, с Ново-Иерусалимским Воскресенским монастырем, со старцами Свято-Смоленской Зосимовой пустыни и др.
Представляется, что упомянутые церковно-общественные объединения демонстрируют новый характер сочетания индивидуализма и общинности. Их рост имел место, прежде всего, в крупных городах, т.е. вне связи с традиционной сельской общинной средой, которая была одновременно и приходской средой, а ведь именно сельская община была тогда основной «социальной базой» Российской Церкви. Здесь же церковно-общественные движения успешно и очень интенсивно осваивали новую социальную среду. И происходило это – напомним - именно в ответ на начавшиеся гонения. Церковно-общественные движения рубежа 1910–1920-х гг. были зародышем новой приходской жизни, которому не суждено было развиться из-за репрессий.
Опыт жизни новомучеников в плане церковно-общественного устроения – это опыт самопожертвования ради защиты церковного достояния, опыт самой широкой взаимопомощи (и материальной, и интеллектуальной, выражавшейся в кружковом самообразовании и под.), опыт выхода этой помощи и за пределы своих общин (в просвещении и в работе с незащищенными социальными группами).
4. Практики повседневной жизни
В последние годы жизненные практики христиан ХХ столетия изучались достаточно интенсивно. И в свете нашего понимания подвига новомучеников это направление исследования исключительно важно. Ведь именно изучение жизненных практик поможет нам ответить на вопросы: что именно делалось для сохранения церковной жизни, что считалось в свете этого особенно важным, а что менее?
Однако здесь нам следует сделать одну существенную оговорку. Прежде, чем начать анализировать поведение и повседневные практики новомучеников, необходимо убедиться, что мы имеем дело собственно с практиками, обусловленными религиозными, а не иными социальными, экономическими или политическими мотивами. Историками советского периода сделано достаточно много наблюдений относительно того, что сопротивление советской власти со стороны крестьян – во время Гражданской ли войны, во время ли коллективизации – приобретало религиозные формы, или религиозные оправдания. Еще Ш. Фицпатрик указала, что пристальное внимание коллективизированных крестьян в 30-е гг. к празднованию даже самых незначительных церковных праздников (которых в некоторых местностях насчитывалось до 180-ти в год) «представляло собой форму сопротивления (саботажа работ), нежели свидетельство о набожности». Поэтому каждый раз нужно исследовать конкретный случай проявления религиозности, и только после исследований историков возможно будет дать богословскую квалификацию того или иного явления. Чтобы не попасть в подобную ловушку, упомяну только те практики, мотивация которых достаточно изучена.
На примере нескольких монашеских и смешанных (состоявших из монахов и мирян) общин (причем, как верных священноначалию Российской Церкви, так и умеренно оппозиционных) мы можем выделить следующие поведенческие стратегии. Прежде всего следует упомянуть бытовую маскировку собственного монашества или даже церковности. Она могла включать самые разнообразные компоненты: от избегания каких-то особенностей в одежде (всего, что указывало бы на монашество, черных платков, слишком длинных юбок и под.) до целенаправленного умолчания обо всем, что могло бы указывать на церковность, или избегания крестного знамения в публичных местах.
Еще одним важным моментом было отношение к светской (советской) работе . В рамках этой поведенческой парадигмы наставники требовали от монашествующих или мирян исключительного тщательного, добросовестного отношения к своей работе. Мотивом такого отношения были или собственно христианская добросовестность, или же восприятие советской работы как монастырского послушания (для монахов), т.е. как работы, исполняемой для Бога и для своей монашеской общины.
При этом выборе самой работы и вообще при каких-либо отношениях с советской повседневностью, действовал принцип, который мы могли бы обозначить как принцип аскетической прагматики . Согласно ему допустимо то, что позволяет сохранить правильный духовный настрой или чистоту христианской совести. Так, например, один из духовных руководителей 1930-х гг., ныне прославленный как новомученик, советовал своим ученикам избегать работы на фабриках или крупных предприятиях, поскольку тамошняя атмосфера могла вредить духовному настрою его подопечных.
Следствием такой поведенческой стратегии стало парадоксальное явление. Ее носители оказывались перед благоприятными перспективами социализации в советском обществе. Фактически, речь шла об инкультурации , вхождении членов этих общин в окружающую их социальную и культурную среду. Конечно, у этого процесса – помимо аскетической прагматики – существовали и другие ограничения. Понятно, например, что христиане не могли быть членами коммунистической партии или комсомола, что ограничивало их шансы на успешную карьеру. Но от этого их собственная позиция в отношении социальной среды не менялась. Сохранить духовную жизнь, жизнь во Христе можно было лишь продолжая жить и в условиях, никак для нее не предназначенных. Отмеченные стратегии повседневного поведения работали на достижение этой сверхзадачи.
Стратегия инкультурации новомучеников, вхождения в социальную и культурную среду открывает нам и еще одну важную черту их опыта. Среда советского города имела слишком мало общего с традиционным православно-бытовым укладом, столь характерным для дореволюционной России. Однако это, как мы видели, не отпугивало новомучеников. Они входили в эту бесхристианскую и бесцерковную среду как в «пещь огнем горящую» и продолжали оставаться в ней христианами, преображая ее изнутри. Формы жизни отступали на второй план, и вспоминалось, что христианство может оставаться живым и действенным в любых формах. В этом еще один аспект подвига новомучеников, показывающий, что ими остро переживалась универсальность Благой Вести. Русскую Церковь много уличали в приверженности к национальным формам христианства, но опыт новомучеников и исповедников Российских показывает, что для них предельно актуальной стала именно универсальность христианства.
Такая жизненная позиция может быть образцом для сегодняшних христиан, путь новомучеников может быть нашим путем.
5. Интеллектуальное наследие новомучеников
Наконец, надо сказать об интеллектуальном наследии новомучеников. Главный источник здесь – церковный самиздат, который исключительно мало изучен. Отметим его многообразие: тематический диапазон церковного самиздата варьируется от аскетических сборников до апологетических сочинений и работ по пастырской психологии. Говорить обо всех этих сочинениях не представляется возможным, поэтому остановлюсь только на одном таком памятнике.
Заметное место среди наследия церковного самиздата советской эпохи занимает книга прот. Глеба Каледы «Домашняя Церковь», которая как цельный текст появилась в 1970-е гг. «Домашняя церковь» по сути – это первая книга по семейной аскетике , то есть по духовной жизни в браке в русской православной традиции. Традиционно православная аскетическая письменность носила монашеский характер, поскольку подавляющее большинство авторов шло иноческим путем и интересовалось прежде всего законами и правилами духовной жизни монашествующего подвижника. И хотя многие наблюдения и рекомендации классических авторов-аскетов носят универсальный характер и относятся к духовной жизни любого христианина – как монаха, так и мирянина, – вместе с тем, важные специфические вопросы духовной жизни в браке или вовсе выпадали из поля зрения аскетических писателей, или освещались недостаточно, вскользь, иногда – исключительно с монашеских позиций.
В книге же «Домашняя церковь» ее автор рассмотрел с точки зрения их духовного роста самые разные аспекты именно семейной жизни православных христиан. При этом эта книга не была ни сборником цитат из святых Отцов или духовных писателей, ни научно-богословской работой, с рационально-выстроенной системой аргументации. Это было выражение глубокого опыта автора – главы семьи, педагога, священника, опыта, безусловно, личного, но укорененного в церковном Предании, выверенного им. В этом смысле «Домашняя церковь» находится в русле православной аскетической письменности, лучшие образцы которой и являются выражением духовного опыта их создателей, опыта встречи с Богом и жизни в Церкви. Можно сказать, что книга отца Глеба – это выражение опыта встречи с Богом в домашней церкви – в семье.
Хочется отметить одну важную черту этого произведения. Его автор исключительное значение придает домашнему христианскому воспитанию и образованию, передаче от родителей к детям своих ценностей и знаний о своей вере, которую он именует не иначе как домашним апостолатом . К такому апостольскому служению для своих близких, как пишет автор, призваны все имеющие семью и детей. При этом им были тщательно разработаны вопросы, связанные с домашним воспитанием: его принципы, стадии, содержание, методы, проблема сочетания с общим образованием.
Все это вобрало опыт самого автора, который уже в 1960-е гг. еще будучи мирянином вел у себя дома христианские образовательные занятия с детьми, участниками которых были его дети и дети его близких. Но кроме этого – и опыт многих домашних кружков – детских, молодежных и взрослых – довоенного и послевоенного времени. Фактически, в этих рекомендациях суммировался опыт новомучеников в области христианского воспитания. Для этого опыта было характерно исключительно бережное отношение к повседневной жизни, окружавшей верующего, к семье и ее органичному – несмотря ни на что – развитию. А высокая оценка домашнего христианского воспитания как домашнего апостолата показывает, что старшие современники автора «Домашней Церкви» и он сам осознавали семью как поле, на котором скромные повседневные усилия верующих родителей могли победить всю мощь бездушной государственной машины.
6. Выводы
Опыт новомучеников свидетельствует о жизни во Христе. Она осознавалась как главная, непреходящая ценность, ради сохранения которой стоит жертвовать многим. Она создавала новые формы церковных объединений, реализовавших себя в христианской взаимопомощи и в выходе этой помощи за пределы общин. Она вопреки всему входила в современную им культуру, свидетельствуя об универсальности христианства. Она была тем сокровищем, что только и нужно было передавать своим детям через «домашний апостолат». Думается, что подобная аксиология поколения мучеников и исповедников Российских и есть их главное завещание нам, требующее нашего всемерного внимания и осмысления.
Исключения из этого правила относятся к нескольким примерам казней священнослужителей в период Гражданской войны и к кампании 1930-х годов по принуждению священнослужителей к публичным заявлениям о снятии сана в обмен на восстановление гражданских прав и предоставление работы. В обоих случая речь идет именно об исключениях из общего правила. Более того, хотя сейчас трудно оценить масштабы отречений 30-х гг., но известно, что очень часто отречения не достигали своей цели, т.к. бывшие священники продолжали подвергаться дискриминации, поскольку «исторически» относились к неблагонадежной категории граждан. Этот вопрос даже рассматривался в комиссии ВЦИК по делам культов. См., например, Проект Циркуляра Президиума ВЦИК об искажениях и нарушениях законодательства о культах. 10 июня 1932 г. // Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917–1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996. С. 294–295.
Шмаина-Великанова А.И . О новых мучениках // Страницы: Богословие. Культура. Образование. 1998. Т. 3. Вып. 4. С. 504–509; Семененко-Басин И.В . Святость в русской православной культуре ХХ века. История персонификации. М., 2010. С. 214–217.
Алексеева Л . История инакомыслия в СССР. Нью-Йорк, 1984; Вильнюс, Москва, 1992. Шкаровский М.В . Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. СПб., 1999 и др.
Харбинцы – сотрудники Китайской восточной железной дороги (КВЖД), построенной еще до революции на территории, арендованной Россией у Китая. Город Харбин был центром этой территории. После того, как в 1935 г. СССР продал КВЖД Японии, многие «харбинцы» вернулись на Родину, где им было определено место жительства на территории Сибири.
См., например, Беглов А. , Чаковская Л. Обыденный героизм // Татьянин день. Издание домового храма св. мц. Татианы при МГУ им. М.В. Ломоносова. 1 октября 2010 г.: http://www.taday.ru/text/651147.html.
Антонов В. В. Приходские православные братства в Петрограде (1920-е годы) // Минувшее: Исторический альманах. Вып. 15. М.–СПб., 1993. С. 424–445; Антонов В. В. и тайные монашеские общины в Петрограде // Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. 2000. Вып. 23. С. 103–112; Шкаровский М. В. . 1918–1932 годы. СПб., 2003; Беглов А.Л. Церковно-общественные движения на рубеже 1910–1920-х годов // XIX Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета: Материалы. Т. 1; Зегжда С.А. . СПб., 2009.
Здесь напрашивается прямая параллель с первохристианскими общинами, которые к концу III в. взяли на себя самые широкие социальные функции в античном полисе – хоронили мертвых во время эпидемий, заботились о вдовах (причем не только принадлежавших к христианской общине), кормили сирот и под. Ср. Brown P . The World of Late Antiquity. Thames and Hudson, 1971.
Фицпатрик Ш . Сталинские крестьяне. Социальная история Советской России в 30-е: деревня. М., 2008. С. 231–233.
Беглов А.Л . Церковное подполье в СССР в 1920–1940-х годах: стратегии выживания // Одиссей. Человек в истории. 2003. М., 2003. С. 78–104; Беглов А.Л . В поисках “безгрешных катакомб”. Церковное подполье в СССР. М., 2008. С. 78–85; Beglov A . Il monachesimo clandestino in URSS e il suo rapporto con la cultura secolare // La nuova Europa. Rivista internationale di cultura. 2010, Gennaio. № 1. Pp. 136–145.
Беглов А.Л . Домашнее воспитание как апостольское служение. Концепция церковного образования протоиерея Глеба Каледы // Журнал Московской Патриархии. 2009. № 11. С. 77–83; Беглов А.Л . Православное образование в подполье: традиции и инновации. Опыт священника Глеба Каледы // Меневские чтения. 2007. Научная конференция «Православная педагогика». Сергиев Посад, 2008. С. 90–100; Беглов А.Л . Православное образование в подполье: страницы истории // Альфа и Омега. 2007. № 3(50). С. 153–172.
Еще один возможный вывод из предложенного нами понимания подвига новомучеников как продолжения жизни во Христе касается конкретной практики прославления в этом лике святых. Представляется, что при подготовке материалов к канонизации новомучеников, внимание должно быть перенесено с «документов о смерти», то есть следственных дел, которые сегодня лежат в основе процесса канонизации, – на «документы о жизни» этих людей, прежде всего – на церковное предание и другие свидетельства о их жизненной позиции.