Тема любви в поэзии Серебряного века (на примере творчества одного из поэтов). «Жизнью я дышу, любя» * (Любовная лирика поэтов «Серебряного века») Любовь - одна

Тема любви в творчестве поэтов серебряного века . Тема любви - одна из ведущих тем в творчестве любого поэта. и это не удивительно. Ведь любовь, какой бы она ни была, - источник жизни и вдохновения, то, что определяет человеческую сущность.

Сергей Есенин и Владимир Маяковский - два великих мастера слова своего времени. Они как нельзя лучше смогли описать в своих стихах все величие, красоту, все тонкости такого чувства как любовь.

"Письмо к женщине" и "Лиличка" уже сотню лет являются литературными памятниками, посвященными любимым женщинам поэтов - Зинаиде Райх и Лилии Брик.

"Письмо к женщине" было написано Есениным уже после развода с Райх. В начале произведения лирический герой описывает сцену расставания с любимой:

Вы говорили:

Нам пора расстаться,

Что вас измучила

Моя шальная жизнь...

Дальнейшая фраза "Любимая! Меня вы не любили" не случайна, потому что любовь является для поэта синонимом доверия, которого не было между супругами. В этих словах нет упрека, есть только оттенок горечи, разочарования.

Подзаголовок стихотворения "Лиличка" - "Вместо письма". Между Маяковским и Лилей Брик был бурный роман, и почти все произведения того периода Владимир Владимирович посвящал только ей. Однако, женщина играла чувствами поэта, то приближая, то отдаляя его от себя.

При чтении "Лилички" больше испытываешь жалость к лирическому герою, нежели радость за него. Уже сама обстановка, с которой начинается стихотворение, напоминает "главу в крученыховском аде". Поэт вспоминает, как именно здесь, в комнате, где "дым табачный воздух выел", он "руки ее, исступленный, гладил".

Казалось бы, лирический герой испытывает романтическое настроение, уподобляя свою любовь морю, солнцу, таланту. Но после слов "Все равно любовь моя - тяжкая гиря ведь..." становится ясно, что все эти чувства доставляют мучения обоим.

Лирические герои обоих стихотворений для передачи их состояния души сравниваются с животными: "лошадь, загнанная в мыле" у Есенина и "уставший слон" у Маяковского.

Герои во многом похожи - оба переживают расставание с любимой женщиной. И ни один из них не держит зла на ту, что нашла счастье в своей жизни. Счастье с другим.

Дай хоть

последней нежностью выстелить

твой уходящий шаг.

Как молитва звучат последние строчки Маяковского. Получается, что все уже высказанные слова о любви - не что иное, как "сухие листья" - мертвые и ненужные.

Такими же горькими чувствами наполнены и заключительные строки "Письма к женщине":

Простите мне...

Я знаю: вы не та -

Живете вы

С серьезным, умным мужем;

Что не нужна вам наша маета,

И сам я вам

Ни капельки не нужен.

Жизни Маяковского и Есенина сложились по-разному. Но объединяло их то, что в своем сердцу они хранили образ одной единственной, любимой и неповторимой.

Любовная лирика Б.Л. Пастернака, по-моему, является одной из составных частей глобального гуманизма творчества поэта. В стихах, посвященных любимым женщинам, как бы присутствует призыв всмотреться, вслушаться, вчувствоваться в мир его души, но ни в коем случае не вторгаться в него. И сам поэт никогда не вторгался в души любимых, но именно – вчувствовался и вслушивался. Вот фрагмент одного из первых стихотворений о любви:

Я тоже любил, и она жива еще.

Все так же, катясь в ту начальную рань,

Стоят времена, исчезая за краешком

Мгновенья.

Все так же тонка эта грань…

Лирический герой говорит о любви в прошедшем времени, но разочарования нет. Он понимает, что сама по себе любовь помогает преодолеть суету и пошлость мира и потому о погасшей когда-то искре любви глупо сожалеть. Это все равно хоть и краткое, но освобождение духа от нелюбви. Пастернак с философской глубиной отображал в своих стихах именно это достоинство самого высокого человеческого чувства.

Пастернак считал, что достижение смысла любви равносильно разгадке смысла бытия, и, наученный горьким опытом, писал:

Любить иных – тяжелый крест…

Боль разрыва

Испытал и он. В его цикле «Разрыв» слышится настоящий стон души, теряющей любовь. Но хочу отметить вновь, что и здесь чувства лирического героя Пастернака далеки от разочарования, сарказма и т.д. Он превозмогает, а не преодолевает свою боль:

О стыд, ты в тягость мне! О совесть, в этом раннем

Разрыве столько грез, настойчивых еще!

Когда бы, человек, – я был пустым собраньем

Висков и губ, и глаз, ладоней, плеч и щек.

Лирический герой, наоборот, видя разочарование любимой, остерегает ее от этого губительного чувства:

Разочаровалась? Ты думала – в мире нам

Расстаться за реквиемом лебединым?

В расчете на горе, зрачками расширенными

В слезах, примеряла их непобедимость?

Поэт строит метафору на вопросах любимой, которые уже сами в себе несут ответ.

Стихам о любви Пастернака свойственны особая музыкальность и, я бы сказал, волшебная подсветка ассоциативности: «Никого не будет в доме…»; «Ты как будущность войдешь».

Чуткое сердце поэта с особенной теплотой открывалось навстречу женщинам, души которых, были равны ему по художественному восприятию мира и любви. Это – Анна Ахматова и Марина Цветаева. Поэт обеим посвятил стихи. Они интересны не страстью физической, но духовной.

Анне Ахматовой:

Мне кажется, я подберу слова,

Похожие на вашу первозданность.

А ошибусь, – мне это трынь-трава,

Я все равно с ошибкой не расстанусь.

И – Марине Цветаевой:

Ты вправе, вывернув карман,

Сказать: ищите, ройтесь, шарьте.

Мне все равно, чем сыр туман.

Любая быль, как утро в марте.

Каким преклонением перед огромностью душевной красоты этих женщин струятся посвящения. Рефреном в том и другом посвящении проходит – «все равно», как бы подтверждением, что величие души человеческой в любви и благородстве не зависит ни от каких внешних обстоятельств, кроме Бога, а Бог всегда за любовь.

Единосущность любви и поэзии Пастернака всегда будет созвучна читателям его стихов.

Молчат гробницы, мумии и кости, - Лишь слову жизнь дана…

Тема любви в поэзии «серебряного века». Лирика «серебряного» века многообразна и му­зыкальна. Сам эпитет «серебряный» звучит, как ко­локольчик. «Серебряный век» - это целое созвездие поэтов. Поэтов-музыкантов. Стихи «серебряного ве­ка» - это музыка слов. В этих стихах не было ни од­ного лишнего звука, ни одной ненужной запятой, не к месту поставленной точки. Все продуманно, четко и… музыкально.

В начале XX в. существовало множество литера­турных направлений. Это и символизм, и акмеизм, и футуризм, и даже эгофутуризм Игоря Северянина. Все эти направления очень разные, имеют разные идеалы, преследуют разные цели, но сходятся они в одном: необходимо работать над ритмом, словом, довести игру звуками до совершенства.

В своем сочинении мне хотелось бы остановиться на творчестве одного из символистов - К. Бальмон­та. Символизм провозглашал не только культ формы стиха, но и культ символов: отвлеченность и кон­кретность необходимо легко и естественно слить в по­этическом символе, как «в летнее утро реки воды гармонично слиты солнечным светом». Это и происхо­дит в стихах К. Бальмонта, похожих на шелест лист­вы. Например, его таинственное, загадочное стихот­ворение «Камыши»: «Полночной порою в болотной глуши / Чуть слышно, бесшумно кричат камыши». В каждом слове этого стихотворения употребляется шипящий звук. Из-за этого все стихотворение как будто шелестит, шуршит.

О чем они шепчут? О чем говорят?

Зачем огоньки между нами горят?

Мелькают, мигают - и снова их нет.

И снова забрезжит блуждающий свет…

Разговор камышей, мигание, мелькание огоньков, трясина, сырость, запах тины - все создает ощуще­ние таинственности, загадки. Так рождается таин­ственная, жутковато-притягательная музыка стихо­творения.

Еще одно стихотворение Бальмонта, очень краси­вое и символичное, - это «Я мечтою ловил уходящие тени…» Постоянное повторение слов в каждых двух строчках создает как бы переливающийся, журча­щий ритм:

Я мечтою ловил уходящие тени,

Уходящие тени погасавшего дня,

Я на башню всходил, и дрожали ступени,

И дрожали ступени под ногой у меня.

В повторении «и дрожали ступени, и дрожали сту­пени», «тем ясней рисовались, тем ясней рисова­лись», «вокруг раздавались, вокруг меня раздава­лись» и т. д. употребляются звуки «р» и «л», за счет чего стихотворение получается похожим на журча­щие переливы ручья. Это то, что касается языка. Те­перь о содержании. Стихотворение наполнено глубо­ким смыслом. Человек идет по жизни все выше и выше, ближе и ближе к своей цели. Он оставляет позади прожитые годы - «уходящие тени погасшего дня», уснувшую землю, но цель его все еще далека: «Для меня же блистало дневное светило, / Огневое светило догорало вдали ».

Но он верит, что достигнет заветной мечты. Он уз­нал, «как ловить уходящие тени… потускневшего дня», то есть как не зря проживать время, отведен­ное ему в этом мире, и все выше шел, дальше, ближе и ближе к своей мечте.

Мне хотелось бы сказать еще об одном стихотворе­нии Бальмонта. Это красивое посвящение любви чер­кешенки: «Я тебя сравнивать хотел бы с нежной ивой плакучей, / Что склоняет ветви к влаге, словно слыша звон созвучий… / Я тебя сравнивать хотел бы с той индусской баядерой, / Что сейчас-сейчас запла­чет, чувства меря звездной мерой. / Я тебя сравнить хотел бы… / Но игра сравнений темна, / Ибо слишком очевидно: ты средь женщин несравненна».

В этих строках мы видим прекрасный образ жен­щины, который автор идеализирует. Он говорит, что не может найти сравнения, достойного своей воз­любленной. Поэт утверждает очевидную для него несравненность своей избранницы. Любовь для не­го - настолько огромное, всепоглощающее чувство, что поэт и не пытается сравнивать возлюбленную с прекрасными явлениями природы, ибо игра срав­нений для него темна тогда, когда речь идет об огром­ном светлом чувстве.

Серебряный век внёс большой вклад в развитие литературы XX столетия, подарив творцов, которые открыли новую страницу в поэзии, сломали традиции стихотворного творчества, создали совершенно новые направления. Но в тоже время, такие поэты, как Блок, Ахматова, Есенин, ещё раз показали красоту классического русского стиха.

Из вышеперечисленных поэтов больше всех я люблю Блока. Его стихи поражают меня своей глубиной и символичностью. Особенно мне нравятся стихи Блока о любви. Любовь – определяющая тема в творчестве великого русского поэта. От первого цикла «Стихи о Прекрасной Даме» до «Кармен» проносит Блок сложное и противоречивое чувство любви. Нельзя определить его однозначно, так как с течением времени оно изменялось.

Первую книгу поэт создал под сильным влиянием философских идей Владимира Соловьева. В этом учении поэта привлекали представления об идеале, о стремлении к нему как воплощению Вечной Женственности – красоты и гармонии. Своему идеальному образу Блок дает имя – Прекрасная Дама.

Весь цикл «Стихов о Прекрасной Даме» пронизан искренним чувством любви. Но в чем его особенность? Несмотря на то, что в основе цикла лежит автобиографический факт, (роман поэта с его будущей женой Любовью Дмитриевной Менделеевой) необходимо отметить, что лирический герой влюблен не в реальную, а в идеальную женщину, в некий образ:

Недоступна в Своем терему.

Я примчуся вечерней порою,

В упоеньи мечту обниму…

Герой любит Прекрасную Даму не как мужчина любит женщину, а как человек любит и преклоняется перед чем-то ему недоступным, прекрасным и великим. Эту любовь можно назвать божественной. В ней нет ни капли пошлости и приземленности. Характерным произведением этого цикла можно считать стихотворение «Предчувствую Тебя».

Изменение темы любви мы наблюдаем в цикле «Снежная маска», посвященном актрисе Наталье Николаевне Волоховой. Прекрасная Дама здесь превращается в Снежную Деву, и, следовательно, изменяется чувство героя к ней. Теперь это не обожествляющее преклонение. Мы видим перед собой женщину с более отчетливо проступающими чертами. Если в первом цикле не было и намека на то, чтобы приблизиться к объекту своей любви, то в этом цикле герой общается с ней как с реальным человеком:

И как, глядясь в живые струи

Не увидать себя в венце?

Твои не вспомнить поцелуи

На запрокинутом лице?

Любовь в «Снежной маске» лишилась той светлой силы, какой она была наполнена в «Стихах о Прекрасной Даме». Это новое чувство похоже на снежную вьюгу, оно уносит героя в темные дали, но не дает счастья и удовлетворения:

Я так устал от ласк подруги

На застывающей земле.

В следующем цикле «Кармен» любовь качественно изменяется и выходит на новую ступень. Это уже не любовь, а страсть. Жгучая, как волосы Кармен, и опасная, как испанский разбойничий клинок. Стихотворение «Ты - как отзвук забытого гимна…» можно назвать ключевым звеном всего цикла, потому что именно в нем выражен апофеоз «плененного» сердца. Весь цикл посвящен Любови Александровне Дельмас – оперной певице. Так, в образе Кармен воплощена, с одной стороны, стихия сжигающей безумной страсти, с другой – стихия творческая, дающая надежду на просветление. Сон в стихотворении – пленительный и страстный прорыв через сказочное забытье к «одичалой прелести».

Но в перечисленных стихотворениях нет моего самого любимого. Оно называется «Незнакомка» и принадлежит циклу «Город». В нем образ Прекрасной Дамы претерпел серьезные изменения, приобрел реальные черты.

Сюжетно речь идет о вечере в ресторане, где завсегдатай встречает незнакомую девушку. С помощью вина лирический герой пытается примириться с действительностью. Мир не устраивает его, он разочаровался в своих мечтах и потерял смысл жизни.

Стихотворение делится на две части. В первой части рисуется картина мещанского, пошлого быта. Перед лирическим героем впервые предстает Она. Девушка является частью этого мира. Мы догадываемся, что незнакомка – девушка легкого поведения («ее упругие шелка», «шляпа с траурными перьями», «в кольцах узкая рука»), кроме того, она всегда одна и спокойно чувствует себя в обществе пьяных мужчин.

Во второй части стихотворения внезапно в этом полумещанском, «дешевом» образе незнакомки герой начинает различать черты Прекрасной дамы:

И странной близостью закованный,

Смотрю за темную вуаль,

И вижу берег очарованный

И очарованную даль.

Вечная Женственность взглянула на него из-под этой темной вуали. Блок использует также интересный кинематографический приём монтажа. Читатель сначала видит дачи, затем сразу ресторан, далее – столик, где сидит незнакомка. За счет этого действие становится очень динамичным. Именно этим меня поражает стихотворение «Незнакомка». Особенно мне нравится в нем то, что здесь как бы заключено всё мировоззрение поэта – видеть удивительное в обычном и пошлом.

Таким образом, для Блока образ Прекрасной Дамы – не конкретная женщина, а идеальная сущность, воплощение красоты и божественности. Такова и его любовь – чистая, возвышенная и безграничная.

Литература конца XIX и начала XX века, ставшая отражением противоречий и поисков эпохи, получи-ла название Серебряного века. Определение «Сереб-ряный век» относили к русскому искусству в целом. Однако в литературоведении термин «серебряный век» постепенно закрепился за той частью художест-венной культуры России, которая была связана с но-выми, модернистскими течениями — символизмом, акмеизмом, «неокрестьянской» и футуристической литературой. К этому периоду относится творчество Блока, Брюсова, Ахматовой, Мандельштама, Мая-ковского и других великих художников слова.

В раннюю пору жизни, как солнце утром, восходит в душе человека любовь. «Только влюбленный имеет право на звание человека»,— с гордой уверенностью говорил молоденькой девушке Лизе Пиленко Алек-сандр Блок в феврале 1908 года. На языке сегодняшнего дня это означает «бесконечную ценность челове-ческой личности». Вне чувства любви нет настоящего высокого человеческого существования. Устами раз-ных поэтов говорится и о могуществе, и о красоте люб-ви, о сопричастности любви всем другим человече-ским порывам и помыслам.

Первая половина XX века полна событиями, по-трясшими мир. Поэзия «никогда не стояла в стороне от бурь времени» Все социальные потрясения прохо-дили через сердце поэта. Стихи о любви, так же как и гражданская лирика, отражают время, судьбу стра-ны. Вот почему так много тревожных предчувствий, так много горести и боли в этих нежных, интимных стихах поэтов первой половины XX века.

Многие читатели полагают, что любовная лири-ка — это область частная, узкая, интимная. Какое за-блуждение! Один и тот же поэт может писать и боевые политические стихи, и переполненные любовью и разочарованием элегии.

Владимир Маяковский — поэт, «революционно мобилизованный и призванный», гневно и страстно взрывает представление о любовной лирике как о чем-то узком, частном. В автобиографии «Я сам» (1922 г.) он упоминает о замысле поэмы «Про это»: « Задумано: о любви. Громадная тема!»...

В этой теме, и личной

и мелкой,

перепетой не раз

и не пять,

я кружил поэтической белкой

и хочу кружиться опять.

«Эта тема», как и весь наш реальный мир, не может оставаться в своем развитии. Эта тема входит даже в космос, во вселенную. Она огромна, «эта тема».

Если Марс,

и на нем хоть один сердцелюдый,

то и он

сейчас

скрипит

про то ж.

У многих других русских поэтов любовная лирика не отгорожена от гражданской лирики какой-то глу-хой стеной. Напротив, лирика гражданская и лирика любовная у великих поэтов едина. Надо просто уметь прочитать поэта.

И у поэтов XIX века, и у поэтов XX века в стихотво-рениях присутствует своеобразная лирическая точка зрения. И чем она индивидуальнее, тем она интерес-нее.

Мне кажется, что среди лириков XX века, писав-ших о любви, А. Блок еще не превзойден. Его творче-ство составляет важнейшую главу во всей истории русской поэзии. Шедевром любовной лирики являет-ся цикл «Кармен». Он посвящен оперной певице пе-тербургского Театра Музыкальной драмы Л. А. Дельмас-Андреевой, замечательной исполнительнице роли Кармен. Любовь трактуется здесь поэтом как мо-гучая, прекрасная, освобождающая все духовные силы человека страсть. Она так велика, эта страсть, что поэт хочет приравнять ее к служению чему-то неземному, может быть, солнцу, может быть звездам. Возлюбленная — это ведь для поэта «кусочек солн-ца»:

Я буду петь тебя, я небу

Как иерей, свершу я требу

За твой огонь — звездам!

Предметом любви в «Стихах о Прекрасной Даме» является Вечная Жена, Дева Радужных Ворот, вопло-щающая собой идеал женской души.

На следующем этапе творчества поэта — любовь трагическая, лишь воспоминание с чувством горькой утраты:

Приближается звук. И, покорна щемящему

звуку

Молодеет душа.

И во сне прижимаю к губам твою прежнюю

руку —

Не дыша.

Снится — снова я мальчик, И снова любовник,

И овраг, и бурьян...

С изменениями в миросозерцании поэта происхо-дят изменения и в его творчестве. Тема любви эволю-ционирует, отражая весь духовный путь, пройденный поэтом.

Рядом с Блоком жил и творил К. Брюсов. Но Брю-сов, писавший небольшие лирические стихотворе-ния, был все же эпическим поэтом. Поэтому и в сти-хах о любви он говорит не о себе и своей возлюблен-ной, а о других людях, как это бывает в романе или рассказе. Иногда его темы — это любовь вообще, но любовь, роднящая дух человека «с мировым нача-лом». Не случайно он написал единственное в своем роде стихотворение, которое переводится с латинско-го как «Она понесла во чреве», где воспето и опоэтизи-ровано то, что обычно считается «прозой» любви, скрываемой от всех.

Ее движенья непроворны,

Она ступает тяжело,

Неся сосуд нерукотворный,

В который небо снизошло.

Без темы любви невозможно представить поэзию Марины Цветаевой. Всю жизнь она писала о трагизме и величии женской любви в XX веке. То это трагедия «обманутой верности», то жертвенность и рок, то без-выходность драматических конфликтов.

Любовь (как и всякое большое чувство) Марина Цветаева понимала как действие.

Любовь! Любовь!

И в судорогах и в гробе

Насторожусь — прельщусь — смущусь —

рванусь...

Любить — для нее всегда значит мочь! И поэтому когда возлюбленный не отвечает этой бурной энергии души и сердца,— любовь становится поединком, спо-ром, конфликтом, смертью и почти всегда кончается разрывом. Однажды ее муж, Сергей Эфрон, сказал о ней: «Она — голая душа! Даже страшно».

Невероятная открытость, откровенность — непо-вторимые черты лирики Цветаевой. Героиня убежде-на, что чувствам подвластны и время, и расстояния: Нежней и бесповоротней Никто не глядел вам в след Целую вас — через сотни Разъединяющих лет. В драматическом стихотворении «Рас — стояние: версты, мили...» (1925) — не грусть разлуки, а гнев, ярость, противостояние стихии разрушению челове-ческих связей.

Любовь может противостоять даже смерти: ...Стан упругий

Единым взмахом из твоих пелен, Смертью выбью! — Верст на тысячу в округе Растоплены снега — и лес спален. Любовь остается в мире, умирает «лишь затем, что-бы, смеясь над тленом, стихом восстать — иль роза-ном расцвесть!» («Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе...», 1920).

Поэзия Серебряного века оставила нам счастливые и несчастливые человеческие судьбы. Но всегда это судьбы живых людей, сыновей и дочерей своего вре-мени. Произведения, созданные тем или иным по-этом, иногда перешагивают далеко за временные пределы его жизни, остаются в наследство новым поколе-ниям. И уже эти новые поколения перечитывают их строки с благодарностью и считают этих поэтов свои-ми современниками.