Митрополит Зиновий (Мажуга). Святитель митрополит Зиновий (Мажуга)

День памяти:

09.09 ст.ст./28.09 н.ст.

Преподобный Зиновий (Мажуга) (в схиме Серафим) – Глинский старец, схимитрополит Тетрицкаройский. Сочетая в себе святительское служение и благодать старчества, передал духовный опыт глинских старцев многочисленным духовным чадам, среди которых Каталикос-Патриарх Грузии Илия II.

Преподобный Зиновий (Мажуга), в миру Мажуга Захар Якимович, родился в 1896 году в городе Глухов Черниговской губернии в рабочей семье. Рано осиротев, рос в семье дяди. Окончил церковноприходскую школу и овладел портновским ремеслом в Доме трудолюбия при Глинской пустыни.

В 1912 году поступил послушником в Глинскую пустынь.

Поначалу ему не давалось никакое послушание: отовсюду его гнали, постоянно укоряли, жаловались на него настоятелю – он все терпел. Наконец, его определили ухаживать за лошадьми, которых он с детства панически боялся. Преодолев страх, он полностью предал себя воле Божией и вскоре не только начал справляться с порученным ему делом, но даже и полюбил свое послушание. В то время один юродивый глинский монах предрек монастырскому конюху, что тот станет великим человеком.

В 1916 году был призван на военную службу. После демобилизации юноша вернулся в родную обитель и в 1920 году был пострижен в рясофор, а в 1921 году принял монашеский постриг с именем священномученика Зиновия, епископа Эгейского. Его духовниками были глинские старцы иеросхимонах Николай (Хондарев) и настоятель обители архимандрит Нектарий (Нуждин).

В 1922 году многие монахи были расстреляны, а монастырь полностью разорен и осквернен. Отец Зиновий отправился в Грузию, в Драндский Успенский монастырь близ Сухуми. В 1926 году он был рукоположен во иеродиакона, а в 1925 году – во иеромонаха. Вскоре и этот монастырь закрыли.

С 1925 до 1930 года отец Зиновий служил в сухумском храме святителя Николая Чудотворца. Вместе с другими монахами и священнослужителями он пережил арест и заключение, которое отбывал на строительстве Беломорско-Балтийского канала и на Урале. В лагере отец Зиновий отпевал усопших, тайно крестил, молился с желающими, исповедовал всех, кто просил. Епитрахилью служило полотенце с начертанными углем по углам крестами.

В годы Отечественной войны отец Зиновий служил в Сионском соборе в Тбилиси. Вплоть до 1945 года окормлял Мцхетский Ольгинский монастырь. Все дальнейшее служение старца проходило на территории Грузии.

В 1945 году отец Зиновий был возведен в сан игумена, в 1950 году – в сан архимандрита и назначен настоятелем Тбилисского Александро-Невского храма. Служение это он нес вплоть до кончины.

Архимандрит Зиновий был назначен членом Священного Синода Грузинской Православной Церкви, а в 1956 году хиротонисан во епископа. Это был единственный случай посвящения негрузина во архиерея Грузинской Православной Церкви за период XX – начала XXI веков. В 1957 году он был назначен епископом Степанованским, викарием Патриарха всея Грузии. В 1960 году патриархом Ефремом II переведен на Тетрицкаройскую кафедру.

На протяжении многих десятилетий владыка Зиновий являлся живым связующим звеном между Русской и Грузинской Церквами.

После вторичного закрытия Глинской обители в 1961 году иноки монастыря нашли приют у владыки Зиновия. Святейший Патриарх всея Грузии Илия II даже говорил старцу: «Владыка, у вас филиал Глинской пустыни».

В 1972 году владыка был возведен в сан митрополита.

Жил митрополит Зиновий при Александро-Невском храме, в маленьком домике, в котором были всего две небольшие комнаты: одна служила ему кельей, а другая – приемной. Пережив много трудностей, лишений, он был сердечным, радушным, гостеприимным. Нередко владыка оказывал людям милость тайно. Часто, проходя мимо нуждающихся и благословляя их, незаметно давал им деньги. Обращавшимся к нему за духовной поддержкой он давал не просто совет, а открывал им волю Божию, будучи наделен даром прозрения и духовного утешения. Сохранилось много свидетельств прозорливости святителя, по молитвам митрополита Зиновия многие получали избавление от болезней и утешение в жизненных скорбях. Имел дар непрестанной молитвы.

Господь заранее открыл прозорливому старцу день его кончины, о чем он накануне сообщил близким ему людям. Владыку соборовали, причастили и во время чтения канона на исход души он тихо скончался на восемьдесят седьмом году жизни в 1985 году. В последние годы перед своей блаженной кончиной он принял тайный схимнический постриг с именем Серафим. После его кончины у него под кроватью нашли чемодан, в котором было полное схимническое облачение и записка: «Имя мое Серафим».

Священным Синодом Украинской Православной Церкви Московского Патриархата святитель прославлен как местночтимый святой. Его мощи находятся в Тбилиси.

Многие люди исцеляются и получают просимое, обращаясь с молитвой к святому старцу-святителю у его мощей.

Преемник: Феофан (Ашурков) 3 апреля 2011 - 19 марта 2014 Избрание: 22 марта 2011 года Церковь: Русская православная церковь Предшественник: Зосима (Остапенко) Преемник: Юстиниан (Овчинников) Учёная степень: кандидат богословия
кандидат педагогических наук Имя при рождении: Анатолий Алексеевич Корзинкин Рождение: 19 июня (1948-06-19 ) (70 лет)
Славянск , Сталинская область Принятие священного сана: 25 октября 1978 года Принятие монашества: 22 февраля 1984 года Епископская хиротония: 3 апреля 2011 года Награды:

Митрополи́т Зино́вий (в миру Анато́лий Алексе́евич Корзи́нкин ; 19 июня , Славянск , Сталинская область) - архиерей Русской православной церкви ; митрополит Саранский и Мордовский , глава Мордовской митрополии .

Член Комиссии по вопросам духовно-нравственного воспитания в общеобразовательной школе при Синодальном Отделе религиозного образования и катехизации , кандидат педагогических наук , кандидат богословия , декан факультета теологии и религоведения , доцент .

Биография

Родился 19 июня 1948 года в городе Славянске Сталинской области, в семье художника-реставратора.

После окончания общеобразовательной школы и Донецкого музыкального училища в 1967-1972 гг. обучался по классу скрипки в и параллельно стажировался в Московской государственной консерватории , по окончании которых был направлен Министерством культуры УССР на работу преподавателем в музыкальное училище города Запорожья .

С 1972 по 1973 годы служил в рядах Советской армии .

Трудился преподавателем музыки по классу скрипки , воспитав ряд известных учеников (Дмитрий Погорелов - солист Чикагского симфонического оркестра), поддерживая дружественные связи с известными музыкантами (Юрий Башмет).

Церковное служение

Оставив музыкальную и преподавательскую карьеру, переехал из Москвы в Курск , где несколько лет был сторожем Сергиево-Казанского собора .

29 апреля 1978 года рукоположен в сан диакона , а 25 октября во иерея . 22 февраля 1984 года пострижен в монашество с именем Зиновий в честь священномученика Зиновия, епископа Егейского .

В 1987 году назначен настоятелем Свято-Троицкого храма в городе Щигры и благочинным церквей Щигровского округа Курской епархии . Основатель Свято-Троицкого братства в городе Щигры - одного из самых крупных производителей резной церковной утвари в России .

4 ноября 1988 года возведен в сан игумена .

С сентября 1998 года декан факультета теологии и религиоведения Курского государственного университета . В 1999 году защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата педагогических наук по теме «Духовно-нравственная концепция воспитания личности и современное образование» (в 2003 году присвоено ученое звание доцента по кафедре религиоведения).

С 26 июня 2009 года - член Комиссии по вопросам духовно-нравственного воспитания в общеобразовательной школе при Синодальном отделе по религиозному образованию и катехизации .

Архиерейство

1 февраля 2014 года во внимание к усердным трудам возведён в сан архиепископа .

19 марта 2014 года решением Священного Синода назначен архиепископом Саранским и Мордовским , главой Мордовской митрополии .

С 24 марта по 30 мая 2014 года по поручению Святейшего Патриарха Кирилла временно управлял Симбирской епархией .

Труды

  • Влияние религиозных мотиваций в процессе формирования духовно-нравственных характеристик личности в контексте православно-светского опыта
  • Духовно-нравственная концепция воспитания личности и современное образование: Диссертация. канд. пед. наук. Курск, 1999.
  • .

Награды

Напишите отзыв о статье "Зиновий (Корзинкин)"

Примечания

Ссылки

  • . // Патриархия.Ru

Отрывок, характеризующий Зиновий (Корзинкин)

В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность, соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество, и щедрость, и добронравие, и любовь к человечеству, и в особенности повиновение, которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.

Еще одно письмо клирика Саранской епархии:

"Жизнь и смерть крепостных митрополита Зиновия Корзинкина.

Наконец то и на KALAKAZO заговорили о бедах и скорбях Мордовской епархии, о бесчинствах митрополита Зиновия Корзинкина.

Вот уже почти 5 лет, как духовенство, клирики да и просто народ в ужасе от его деяний. Почти ни одна служба (не имеет значения на каком приходе) не обходится без «чистки» и очитки не важно кого батюшки, диакона, алтарника. С пеной, распаляясь и распаляясь, митрополит Зиновий наводит порядки, его не останавливает ни таинство евхаристии, ни великие праздники. Спросите за что!? А вот именно НЕ ЗА ЧТО! Не так посмотрел, не так встал,ни дай Бог слово молвил или не в тон спел, а может просто по доносу, в епархии это очень процветает: если не будешь «стучать» значит ты плохой работник, все должны доносить друг на друга.
«Вразумление»-это не только отчитка,он может и потрясти, и крест снять, и в глухую деревню отправить, где жить не на что. Но а самое главное, под запрет отправить!
Да, а сколько уже батюшек побывало на больничной койке! Не выдерживает здоровье и нервы. Как не давно не выдержало сердце отца Андрея Копейкина (Царство Небесное),молодого деятельно священника 41год. После «общения» с митрополитом у него остановилось сердце!!!
Все проповеди Зиновия сводятся к тому, что Вы все просто ни кто и ни что, главное это Я и МОЯ благодать, ваше счастье что у Вас есть Я, а вы Все просто должны нести послушание.
А недавно митрополит Зиновий добрался и до матушек. По его мнению, как-то он их еще не отчитал. Собрал собрание и давай им глаголить, что должны они вести очень скромный образ жизни, все терпеть,не выделяться,если что идите ко МНЕ жалуйтесь на батюшку, уж Я то на него управу найду! А на меня вы не смотрите, что я так живу, езжу на дорогих люксовых иномарках(их много). Пользуюсь крутыми навороченными гаджетами, имею дорогие ручной работы митры и т д. Я все это заслужил, мне это все положено по статусу. Я это Я, подниму руки к верху и мне ВСЕ простится. И сидят матушки опустив головы, слушают эту ахинею и думают чем бы накормить своих детей, которых мал мала. Ведь даже не большую зарплату и ту не дают вовремя. А не дай Бог в дальнюю деревню пошлет, что будет с детишками?! Как их по другим школам и садам определит, вот и сидят они,молчат, и соглашаются со всем. А Зиновий распаляется,у меня все под контролем, идите, скоро ко все к Вам придет моя комиссия, которая каждую Вашу копеечку посчитает.
Если бы все это было бы с клириками епархии, а нет! Его беспредел не знает границ, он и народ чистит. Ему ни чего не стоит с амвона отчитать какую-нибудь бабашку, которая в храм принесла свою «последнюю копеечку», обозвав ее со злостью «бабка-тряпка».Очень многие видя это, просто перестали ходить в храм!
Очень очень много батюшек хотели бы уйти из этой епархии, но их просто не отпускают, они бесправны еще более чем крепостные, ведь он понимает, что если все разбегутся, то кто будет обеспечивать его шикарную жизнь!? Не вольно возникает вопрос, а что же хоть хорошего сделал митрополит Зиновий для епархии!?!? НИЧЕГО!!! Только все развалил. Да, на бумаге у него все хорошо, все работает, а на деле нет. Крайне маленькие, и на грани развала, воскресные школы, развалено молодежное движение, нет ни какой помощи нуждающимся и многодетным. У него одни амбиции,создал семинарию и гордится ей, а на деле там учиться совсем не кому! «Мордовия сама по себе мала», вот и заставляет благочинных набирать учеников для семинарии под разными предлогами, но даже те не многие не хотят туда идти учиться, видя что творится в епархии, а представить трудно во что обходится ее содержание, но это нужно для славы Зиновия!
А каких аж два шикарных банкета закатил по поводу своего 70 летия!!! Празднество по несколько дней, с закупкой самого дорого отеля Саранска, с забронированными люксовыми номерами для дорогих гостей, изысканными чрево-угодиям, дорогими подарками! Ну что скажешь так положено по статусу…..
Да, терпеливый мордовский люд молится господу Богу за своих любимых добрых батюшек, чтоб дал им сил, терпения и здоровья, чтобы избавил землю Мордовскую от ИГА митрополита Зиновия Корзинкина! А что ему еще остается, если сам Зиновий с амвона заявляет «жалуйтесь не жалуйтесь, пишите не пишите, а до Патриарха все равно не дойдет, Я НИ КОГО НЕ БОЮСЬ».А ведь на самом деле!? Ни каких судов, где бы можно было бы рассказать о его деяниях, у нас нет! Вот и творит он что хочет, а Бога он давно не боится! Мы очень рады тому что есть такой сайт KALAKAZO, где вскрываются гнойники Нашей церкви".

От редакции. 8 марта — 25-летие со дня преставления преподобного Зиновия (Мажуги), митрополита Тетрицкаройского, в схиме Серафима († 1985) 25 марта 2009 года Священный Синод Украинской Православной Церкви прославил схимитрополита Серафима в лике святых, причтя его к Собору преподобных отцов Глинских (память 9/22 сентября).

Еще в 20-е годы, после первого разгрома Глинской пустыни, по Промыслу Божию, в Грузию приехал один из глинских монахов — Зиновий (Мажуга). Он получил рукоположение в иеромонахи в Драндском монастыре, который тогда не был закрыт, затем жил в пустыне за Сухуми, около греческого села Георгиевка, и стяжал большую любовь и уважение местных жителей. Я несколько отступлю в сторону, чтобы рассказать об одном эпизоде.

В 70-х годах этот глинский монах, в то время уже митрополит, Зиновий приехал из Тбилиси на несколько дней в Сухуми. О его приезде стало известно жителям Георгиевки. Некоторые из стариков знали его лично, а другие слышали о нем по рассказам. Они пришли к владыке Зиновию и просили его посетить Георгиевку. Владыка Зиновий согласился. По случаю его приезда в селе устроили праздник. На улицу вынесли столы и скамьи для трапезы. Греки приводили к нему своих детей, чтобы он благословлял их. Владыка Зиновий побывал на том месте, где раньше была его пустынька. Он вспоминал, что некоторое время жил в лесу в шалаше, а один раз ему даже пришлось ночевать в дупле огромного дерева. Был такой случай. Однажды председатель сельсовета Георгиевки вызвал монаха Зиновия и сказал: «На мое имя из центра поступило распоряжение арестовать тебя». Тот ответил: «Я не прописан в селе, поэтому вы не отвечаете за мое местонахождение». Председатель сказал: «Я знаю об этом. И вызвал тебя, чтобы предупредить. Наверно, за тобой придут сегодня ночью. А теперь поступай как знаешь. Но помни, что я тебе ничего не говорил». Надо было скрываться. Зиновий рассказал, что его ищут, одной греческой семье, особенно близкой к нему. Отец этого семейства решился проводить его в уединенное место в глухом лесу, где он должен будет скрываться несколько недель, до тех пор пока не минует опасность. Обычно аресты производились кампаниями: набирали по плану определенное число людей, а затем наступала пауза до следующей кампании, вернее, охоты за людьми, как за зверями. Монах Зиновий быстро собрался. Этот человек помог ему нести несколько верст теплую одежду, войлок и другие нужные вещи. Он оставил Зиновия одного и вернулся в деревню, пообещав навестить его на следующий день. Ночевать в лесу в горах даже в летнее время холодно. Зиновий долго искал место, где можно было бы устроить ночлег. Наступали сумерки: он утомился, сел у большого дуба и решил отдохнуть, но от пережитого волнения и тягот долгого пути погрузился в глубокий сон, похожий на беспамятство. Вдруг он слышит, что его окликают по имени. Просыпается и видит: уже день, около него стоит сын грека, проводившего его в лес, бледный от страха. «Тебя Бог спас,— сказал юноша,— ты заснул около берлоги медведя, посмотри, вот свежие следы. Зверь несколько раз обошел дерево, у которого ты спал; как он не набросился на тебя, что его испугало — не знаю. Должно быть, святой Георгий помог тебе». (В этом селе был храм святого Георгия, и само село называлось Георгиевкой в честь святого великомученика.) «Через несколько часов,— рассказывал владыка Зиновий,— пришел мой хозяин-грек со своими родственниками. Они сделали мне шалаш из веток и нескольких досок, где я мог спать и прятаться от непогоды. Тайком, по очереди они приносили мне пищу. У меня не было ничего, кроме четок, и я целый день ходил по лесу и читал Иисусову молитву. Наконец мне сказали, что я могу вернуться. Эти люди рисковали не только своим положением, но и жизнью: им грозили тюрьма и ссылка, если бы власти узнали, что они прячут монаха, скрывающегося от ареста».

Вообще, владыка Зиновий был человек во всех отношениях замечательный. Семнадцатилетним юношей он поступил в Глинскую пустынь, где исполнял различные послушания, в том числе — в портняжной мастерской. Это ремесло ему впоследствии пригодилось. Он даром шил одежду для бедных жителей Георгиевки, и они запомнили это. У одного грека хранился плащ, который сшил для его отца монах Зиновий. Но люди любили его прежде всего за безукоризненную монашескую жизнь. Он был делателем непрестанной Иисусовой молитвы, и какой-то особенный внутренний свет озарял его лицо.

Владыка неоднократно подвергался арестам и ссылкам, но даже там, как бы в преддверии ада, он своим смирением и терпением завоевывал уважение как у преступников, так и у надзирателей тюрем, следователей и судей, которые большей частью были в то время попросту садистами, наслаждавшимися болью своих жертв и своей звериной властью. Владыка Зиновий говорил, что в ссылке получил разрешение уединяться в лес для молитвы, что было неслыханным доверием к заключенному, поскольку уход в лес считался бегством и человека, который решился бы на такое самовольно, охрана могла убить на месте. В воскресные и праздничные дни он пользовался этим разрешением: уходил на берег небольшого пустынного озера и молился. Владыка говорил, что однажды в праздник Божией Матери получил там некое знамение о своем освобождении, но не рассказывал, что это было за знамение.

Владыка имел особенное молитвенное усердие к Божией Матери. На вопрос одного иеромонаха о том, что надо делать, чтобы остаться верным Христу и перенести все испытания, если вновь начнутся кровавые гонения на Церковь, митрополит ответил: «Молись Божией Матери и как можно чаще читай “Богородице Дево, радуйся”. Кто читает эту молитву, того хранит Пресвятая Богородица. Я был в ссылке с одним епископом. От него требовали, чтобы он подписал бумагу о том, что он участвовал в заговоре против властей; там было указано еще несколько лиц. Его пытали во время допросов, но он выдержал пытки и не предал своих собратьев. Этот епископ рассказывал мне, что он непрестанно читал молитву “Богородице Дево, радуйся”, а по ночам — канон Одигитрии, который знал наизусть. Он говорил, что чувствовал боль, но как бы приглушенно, а затем терял сознание. Наконец, не добившись ничего, его оставили в покое».

В 1950 году Патриарх Калистрат назначил отца Зиновия настоятелем Александро-Невской церкви в Тбилиси и возвел его в сан архимандрита. Тогда для жилья ему было отведено помещение около храма, состоявшее из двух маленьких комнаток. Впоследствии, когда он стал епископом, эти две комнатки так и остались его архиерейскими апартаментами.

Владыка Зиновий был аскетом в миру. Молитвенное правило он большей частью совершал ночью, а день его с утра до вечера принадлежал храму и людям. Главным молитвенным деланием владыки была, как уже говорилось выше, внутренняя Иисусова молитва, не прерывавшаяся у него даже во время бесед. Редко можно встретить человека, жизнь которого была бы так неразрывно связана с храмом, как жизнь митрополита Зиновия. Он собрал вокруг церкви монашествующих, которые исполняли различные должности, в основном клиросное послушание. После вторичного закрытия Глинской пустыни многие ее монахи нашли себе приют у владыки Зиновия. Он как бы заменил собой игумена для глинской братии. Одни держались около владыки в Тбилиси, при Александро-Невской церкви, другие ушли в горные скиты, третьи подвизались на приходах,— и всем он помогал духовно и материально, заботился о них, как отец о детях. Где бы ни находились монахи Глинского монастыря, они знали, что у епископа Зиновия всегда найдут помощь и поддержку. Некоторые из них так и остались в Грузии на всю жизнь. Свой домик владыка предоставил схиархимандриту Андронику (Лукашу)9, а сам жил в двух уже упоминавшихся маленьких комнатках около храма, похожих на монашескую келию.

Нередко владыка оказывал людям милость тайно, о чем узнавали уже потом и случайно. Некоторые монахи рассказывали мне, что когда они стояли в храме, то владыка Зиновий, проходя мимо них и благословляя, незаметно давал им деньги. Он ежедневно присутствовал на всех службах, совершавшихся в храме, и на Литургии вынимал множество частиц за живых и усопших, за тех, кого он знал и о ком его просили молиться. В алтаре вместо епископского кресла у него стояла стасидия (специальное деревянное седалище для монахов, которое ставилось у стены). В своей личной жизни владыка отличался простотой и невзыскательностью, но церковные службы проводил с особым торжеством и благолепием.

Многие опытные священники и духовники специально приезжали в Тбилиси, чтобы увидеться с митрополитом Зиновием. Несколько раз посещал владыку и отец Савва, когда ездил в Сигнахи к мощам святой Нины и к другим святыням. Он указывал на него как на пример архиерея-аскета, который, пребывая с утра до вечера в храме и с людьми, среди многочисленных обязанностей, не оставляет Иисусовой молитвы. Он говорил, что митрополит Зиновий — пример того, что можно в миру хранить Иисусову молитву, что оправдания тому, кто не занимается Иисусовой молитвой, ссылаясь на занятость,— нет. Однажды я задал ему казуальный вопрос: «А если владыка Зиновий скажет о чем-либо иначе, чем Вы, что мне делать?». Тот быстро ответил: «Послушай владыку Зиновия».

После кончины митрополита Зиновия Католикос-Патриарх всея Грузии Илия II (Шиолашвили) благословил похоронить его в храме. «Хорошо, что владыка не только духом, но и телом будет пребывать с нами»,— сказал при этом Патриарх.

На гробнице владыки Зиновия всегда лежат цветы как знак благодарной памяти паствы о своем наставнике и отце.

Из святых покойный митрополит особенно любил святителя Николая и советовал во всех скорбях и нуждах обращаться к нему, а если есть возможность, то как можно чаще читать акафист этому великому чудотворцу. Также любил он молиться мученику Иоанну Воину и преподобному Серафиму Саровскому. В последние годы своей жизни он принял тайный схимнический постриг с именем Серафим. О нем, как и о преподобном Серафиме, можно сказать словами тропаря: «От юности Христа возлюбил еси».

После смерти митрополита Зиновия я дважды видел его во сне. Первый сон. После погребения он лежит во гробе, как живой. Ночь. Храм закрыт. Кто-то стучится со стороны двора в двери храма и просит у митрополита благословить его. Тот встает, протягивает руку для благословения, и вдруг рука его удлиняется и достигает двери храма; он благословляет и снова ложится в гроб. Я думаю, смысл сна был таков: владыка быстро откликается на молитвы людей; даже те, кто по своим грехам находится за дверями храма (как в древности — несущие епитимью), не лишаются его помощи и благословения, и о них возносится к Престолу Божию его молитва.

Второй сон. Также ночь. Храм освещен, и владыка ходит по храму, внимательно осматривая каждый уголок. Значит, он не ушел от нас, он здесь, он как живой с нами, он незримо посещает храм, в котором был настоятелем тридцать пять лет.

Когда еще при жизни владыки Зиновия я спрашивал его об Иисусовой молитве, то он говорил, что не следует стремиться к каким-либо высоким степеням и к особой концентрации мысли, а нужно в простоте сердца говорить молитву живому Богу, Который близок нам, как наша душа. Он советовал пользоваться минутами одиночества и отгонять помыслы Иисусовой молитвой. Такое делание владыка считал выше чтения книг. Он повторял, что Иисусова молитва прививается к смиренному сердцу. Своим близким владыка Зиновий рассказывал, что Иисусову молитву он приобрел в молодости, когда жил в пустыни, а в миру старается сохранить ее. До архиерейской хиротонии владыка иногда вспоминал свои монашеские послушания: то сошьет рясу, то сделает из камней четки. По молитвам Божией Матери перед ним не раз открывались ворота тюрем и лагерей, из которых обычно выносили трупы. А теперь мы верим, что также по молитвам Божией Матери и преподобного Серафима он получит на Небесах истинную свободу и вечную радость.

Мит-ро-по-лит Зи-но-вий, иерарх Гру-зин-ской Церк-ви (в ми-ру За-ха-рий Иоаки-мо-вич Ма-жу-га), на-чи-нал свою ду-хов-ную жизнь в Глин-ской пу-сты-ни. Ро-дил-ся он неда-ле-ко от оби-те-ли, в г. Глу-хо-ве 14 сен-тяб-ря 1898 г. На-зва-ли маль-чи-ка За-ха-ри-ей. Он ра-но ли-шил-ся ро-ди-те-лей. Отец умер, ко-гда ему бы-ло 3 го-да, а мать ко-гда ис-пол-ни-лось 11 лет. При-шлось жить у род-ствен-ни-ков. Жи-ли бед-но, но ос-но-вы бла-го-че-стия - ве-ру и лю-бовь к Бо-гу, за-ло-жен-ные по-кой-ной ма-те-рью, маль-чик бе-рег все-гда. Сест-ра его, уже имея свою се-мью, и при-няв-шая млад-ше-го бра-та, вско-ре устро-и-ла его в по-ши-воч-ную ма-стер-скую при Глин-ской пу-стыне. Это бы-ло для него ве-ли-кой ра-до-стью: он бе-гал в оби-тель и рань-ше, знал неко-то-рых на-сель-ни-ков, жалев-ших оси-ро-те-ло-го маль-чи-ка, с теп-лом и уча-сти-ем от-но-сив-ших-ся к нему. Ко-гда ему ис-пол-ни-лось 16 лет, его за-чис-ли-ли в Глин-скую пу-стынь по-слуш-ни-ком. Обыч-но вновь по-сту-пив-ших опре-де-ля-ли сра-зу же в го-сти-ни-цу, чтобы на-учить слу-жить лю-дям - на пол-го-да, по-том - в пра-чеч-ную, чтобы не бо-ял-ся в бу-ду-щем ни-ка-ких тру-дов - на год или два. По-сле это-го, смот-ря по усер-дию и склон-но-сти к опре-де-лен-ным тру-дам, по-сы-ла-ли на кух-ню, в пе-кар-ню, в пе-ре-плет-ную или швей-ную и дру-гие ма-стер-ские, ес-ли яв-но бы-ла склон-ность к ино-че-ской жиз-ни. Ес-ли ее не за-ме-ча-ли в юно-ше, то со-ве-то-ва-ли вер-нуть-ся до-мой.

У За-ха-рии бы-ло все хо-ро-шо с пер-вы-ми по-слу-ша-ни-я-ми, а на спе-ци-аль-ных - не ла-ди-лось. Стар-шие без кон-ца жа-ло-ва-лись на него на-сто-я-те-лю, его пе-ре-во-ди-ли с ме-ста на ме-сто… Он очень пе-ре-жи-вал, мо-лил-ся изо всех сил, бо-ясь, что его от-пра-вят до-мой. Жа-лел его и ста-рал-ся под-дер-жи-вать лишь один стро-гий схи-мо-нах Ге-ра-сим, ко-то-ро-му его по-ру-чи-ли. Ста-рец ре-шил ис-пы-тать мо-ло-до-го по-слуш-ни-ка, стал гроз-но вы-го-нять и да-же обе-щал по-бить, но огор-чен-ный юно-ша ре-ши-тель-но за-явил, что он ни-ку-да не уй-дет, как бы ста-рец к нему не от-но-сил-ся. С тех пор За-ха-рия стал ду-хов-ным сы-ном стро-го-го мо-на-ха, ко-то-рый при-учал его к про-дол-жи-тель-ным мо-лит-вам, стро-го-му огра-ни-че-нию в пи-ще, воз-дер-жа-нию в сло-вах. По-сте-пен-но на-ла-ди-лось де-ло и с по-слу-ша-ни-я-ми. По-сла-ли его при-смат-ри-вать за ло-шадь-ми. Их он бо-ял-ся, бо-ял-ся и то-го, что, не спра-вив-шись с этим по-слу-ша-ни-ем то-же, его вы-го-нят. Од-на-ко, ско-ро при-вык и по-лю-бил их. Де-ло пошло на лад.

В 1914 г. на-ча-лась 1-ая ми-ро-вая вой-на, а в 1916 г. За-ха-рию вме-сте с дру-ги-ми мо-ло-ды-ми по-слуш-ни-ка-ми взя-ли на во-ен-ную служ-бу. Про-во-дил его ста-рец Ге-ра-сим, пред-ска-зав воз-вра-ще-ние в оби-тель и то, что боль-ше они не уви-дят-ся. За-ве-щал ста-рец при по-след-нем сви-да-нии усерд-но мо-лить-ся и во всем по-ла-гать-ся на во-лю Бо-жию. Бу-ду-щий мо-нах мо-лил Бо-га о том, чтобы его на-зна-чи-ли на та-кое ме-сто, где он мог бы ни-ко-го не уби-вать, и Бог дал ему: его за-чис-ли-ли в ро-ту кон-во-и-ров и в во-ен-ных дей-стви-ях он не участ-во-вал. Удер-жи-вать по-зи-ции, тес-ни-мые нем-ца-ми, рус-ским вой-скам (где был За-ха-рия) при-шлось в Пин-ских бо-ло-тах в Бе-ло-рус-сии. По-сто-ян-ная сы-рость этих мест при-ве-ла к за-боле-ва-ни-ям, ко-то-рые му-чи-ли его в те-че-нии всей жиз-ни - эк-зе-ме и тром-бо-фле-би-ту.

Ко-гда За-ха-рию де-мо-би-ли-зо-ва-ли, он вер-нул-ся в Глин-скую пу-стынь, где в 1917 г. Был по-стри-жен в день Бла-го-ве-ще-ния Пре-свя-той Бо-го-ро-ди-цы с име-нем Зи-но-вий в честь свя-щен-но-му-че-ни-ка Зи-но-вия, епи-ско-па Эгей-ско-го. Ста-рец Ге-ра-сим, как и пред-ска-зы-вал, к это-му вре-ме-ни умер. Но-во-по-стри-жен-но-го мо-на-ха вру-чи-ли стар-цу иерос-хи-мо-на-ху Ни-ко-лаю. На-сто-я-тель оби-те-ли ар-хи-манд-рит Нек-та-рий бла-го-сло-вил мо-на-ху Зи-но-вию ез-дить на мо-на-стыр-скую мель-ни-цу в г. Пу-тивль (это в 40 км от мо-на-сты-ря на ре-ке Сейм), от-во-зить ту-да зер-но, а в мо-на-стырь при-во-зить му-ку. Ес-ли учи-ты-вать, что это вре-мя - го-ды граж-дан-ской вой-ны - осо-бен-но от-ли-ча-лось на-си-ли-ем, гра-бе-жа-ми, убий-ства-ми, то мож-но пред-ста-вить, с ка-ким риском бы-ло со-пря-же-но та-кое по-слу-ша-ние. По ми-ло-сти Бо-жи-ей, обо-зы при-хо-ди-ли це-лы-ми. Мо-нах Зи-но-вий знал, что на-сто-я-тель, бла-го-слов-ляя на та-кое по-слу-ша-ние, мо-лил-ся за него, но и сам про-сил Бо-га, чтобы бла-го-по-луч-но вы-пол-нять по-ру-чен-ное.

Учась на де-ле от-се-че-нию сво-ей во-ли и сми-ре-нию, мо-на-ху Зи-но-вию при-шлось ис-пы-тать нема-ло тре-вож-ных ми-нут. Од-на-жды его по-зва-ли к на-сто-я-те-лю, ве-ле-ли сесть на стул, и ке-лей-ник, не го-во-ря ни сло-ва, остриг во-ло-сы, при этом ни-че-го не объ-яс-няя. Он то-же ни о чем не спра-ши-вал, но в мыс-лях недо-уме-вая, по-че-му так и к че-му это… По-сле че-го ему ве-ле-ли ид-ти в ке-лью и ждать. Че-го? Опять все мол-чат. По-зва-ли ве-че-ром, сня-ли мо-на-ше-скую одеж-ду, да-ли по-ме-рить ко-стюм. Все это мол-ча, ни-че-го ему не го-во-ря. По-сле это-го, по-ло-жив-шись на во-лю Бо-жию, он по-шел за-пря-гать ло-ша-дей, как бы-ло ве-ле-но. По-до-гнал по-воз-ку к на-сто-я-тель-ско-му кор-пу-су, во-шел к на-сто-я-те-лю. Тот мо-лил-ся, по-том, по-вер-нув-шись, ска-зал, что он в нем не ошиб-ся и по-ру-ча-ет ему труд-ное де-ло: тай-но от-вез-ти од-но-го че-ло-ве-ка, не при-вле-кая к се-бе вни-ма-ния (для то-го и нуж-но бы-ло из-ме-нить внеш-ний об-лик). На до-ро-гах за-ни-ма-лись гра-бе-жа-ми все-воз-мож-ные бан-ды, и спа-стись от них бы-ло не так-то про-сто. Ока-за-лось, мо-нах Зи-но-вий вез ар-хи-ерея. Про-ща-ясь, тот ска-зал: «Ты спас ар-хи-ерея, сле-до-ва-тель-но, быть те-бе ар-хи-ере-ем». Это ис-пол-ни-лось через 35 лет.

В 1922 г. Глин-скую пу-стынь за-кры-ли и вско-ро-сти ра-зо-ри-ли. Мо-нах Зи-но-вий взял с со-бой один из ан-ти-мин-сов, на ко-то-ром впо-след-ствии со-вер-ша-ли бо-го-слу-же-ния под от-кры-тым небом. На-пра-вил-ся он в Гру-зию, где то-гда бы-ло спо-кой-нее. В Дран-дов-ском Успен-ском мо-на-сты-ре его ру-ко-по-ло-жи-ли во иеро-ди-а-ко-на, а в 1925 г. епи-скоп Су-хум-ский Ни-кон ру-ко-по-ло-жил во иеро-мо-на-ха. Недол-го жи-ли мо-на-хи и там. В 1927 г. мо-на-стырь за-кры-ли. Отец Зи-но-вий стал на-сто-я-те-лем церк-ви ве-ли-ко-му-че-ни-ка Ге-ор-гия, по-том слу-жил в Ни-коль-ском хра-ме г. Су-ху-ми. Вско-ре и это ста-ло невоз-мож-но. Ре-шил под-нять-ся в го-ры, устро-ив неболь-шой скит. И там не да-ли спо-кой-но по-жить. При-шлось о. Зи-но-вию жить в гре-че-ских по-се-ле-ни-ях, пе-ре-хо-дя с ме-ста на ме-сто. Бла-го-да-ря при-об-ре-тен-но-му в Глин-ской пу-стыне ре-ме-с-лу он бес-плат-но шил мест-ным жи-те-лям все, что про-си-ли, за это они его кор-ми-ли и устра-и-ва-ли на ноч-лег. Об-ща-ясь с гре-ка-ми, о. Зи-но-вий вы-учил гре-че-ский язык и мог сво-бод-но го-во-рить на нем. Поз-же он рас-ска-зал об од-ном уди-ви-тель-ном слу-чае тех лет. Но-чуя в од-ном се-ле-нии, он узнал от хо-зя-и-на, что на-ме-ча-ет-ся про-вер-ка. Он, ко-неч-но, там не про-пи-сан. На-до ухо-дить, чтобы ни-ко-го не под-ве-сти и се-бе не при-чи-нить непри-ят-но-сти. Ушел в лес, на-шел под-хо-дя-щее ме-стеч-ко, буд-то кто-то устро-ил се-бе жи-ли-ще, раз-вел ко-стер, стал мо-лить-ся свя-ти-те-лю Ни-ко-лаю, ведь эта ночь как раз под празд-ник «веш-не-го Ни-ко-лы» 22 мая. Вско-ре он услы-шал тя-же-лые ша-ги, хруст ве-ток. Кто-то ло-мил-ся через ку-сты пря-мо к нему. Отец Зи-но-вий под-бро-сил хво-ро-сту в ко-стер, стал сту-чать… Ша-ги стих-ли, но раз-дал-ся рев. Мед-ведь! Еще ог-ня при-ба-вил, еще усерд-нее стал мо-лить-ся… Неза-мет-но за-снул. Проснул-ся от то-го, что его раз-бу-дил маль-чик, сы-ниш-ка хо-зя-и-на, ко-то-рый при-шел его по-звать до-мой, при-не-ся с со-бой мо-ло-ко для под-креп-ле-ния сил. Отец Зи-но-вий встал, обо-шел свое убе-жи-ще - ку-сты по-мя-ты, вид-но, что по кру-гу, об-хо-дя свою бер-ло-гу, хо-дил мед-ведь. У хо-зя-и-на до-ма за зав-тра-ком о. Зи-но-вий рас-ска-зал о ноч-ном по-се-ти-те-ле, но тот не по-ве-рил, ре-шив, что это со стра-ху при-сни-лось от-шель-ни-ку. Хо-зя-ин был охот-ни-ком, знал по-вад-ки зве-рей, знал, что в их кра-ях во-дят-ся ги-ма-лай-ские мед-ве-ди, ко-то-рые ни-ко-гда не усту-пят сво-ей бер-ло-ги. Ре-ши-ли схо-дить на это ме-сто, чтобы убе-дить-ся, уви-деть все днем. Уви-де-ли по-ло-ман-ные ку-сты, сле-ды мед-ве-жьих лап, по-мет. Охот-ник ска-зал: «Да, о. Зи-но-вий, те-бя спас свя-ти-тель Ни-ко-лай». Это очень ред-кий слу-чай, ко-гда мед-ведь ушел, не на-ка-зав обид-чи-ка.

Не на-хо-дя воз-мож-но-сти для слу-же-ния о. Зи-но-вий уехал в г.Ро-стов-на-До-ну, где стал слу-жить в Со-фи-ев-ском хра-ме.В 1936 г. его аре-сто-ва-ли. В след-ствен-ном изо-ля-то-ре он за-ра-зил-ся ма-ля-ри-ей, что бы-ло для него ми-ло-стью Бо-жи-ей, так как один мо-ло-дой врач, стал до-ка-зы-вать сво-им кол-ле-гам, что та-ко-го боль-но-го нель-зя от-прав-лять в Сред-нюю Азию, ку-да со-би-ра-лись пе-ре-во-дить пар-тию за-клю-чен-ных, из-за это-го его от-пра-ви-ли на Урал, а че-тыр-на-дцать свя-щен-но-слу-жи-те-лей - в Таш-кент. Отец Зи-но-вий пе-ре-жи-вал, что его ис-клю-чи-ли, хо-тел ехать со все-ми вме-сте. Поз-же, уже на стро-и-тель-стве Бе-ло-мор-ка-на-ла, он узнал, что все, от-прав-лен-ные в Таш-кент умер-ли. Уте-ше-ни-ем ему бы-ла крат-кая встре-ча в Ро-стов-ском рас-пре-де-ли-те-ле с бу-ду-щи-ми Глин-ски-ми стар-ца-ми - о. Се-ра-фи-мом (Ро-ман-цо-вым) и о. Ан-д-ро-ни-ком (Лу-ка-шом).

По при-бы-тию на ме-сто за-клю-че-ния о. Зи-но-вий раз-дал все, что имел. Так по-сту-пил и один из его по-пут-чи-ков. Дру-гой сме-ял-ся над ни-ми: «Зав-тра-то, что есть бу-де-те?». Ко-гда же ве-че-ром все вер-ну-лись в ба-рак, то уви-де-ли, что на кро-ва-ти о. Зи-но-вия и его спут-ни-ка, по-сле-до-вав-ше-го его при-ме-ру, ле-жа-ли их ве-щи, а у на-смеш-ни-ка укра-ли все, да-же мат-рас. Обыч-но свя-щен-ни-ков по-ме-ща-ли вме-сте с уго-лов-ни-ка-ми. Так бы-ло и здесь. Од-на-жды но-чью в ка-ме-ру при-ве-ли мо-ло-до-го пар-ня. Мест сво-бод-ных не бы-ло. Он со-би-рал-ся уже по-сте-лить га-зе-ту и лечь на бе-тон-ный пол. Отец Зи-но-вий и его спут-ник раз-ре-за-ли свои оде-я-ла и да-ли вновь по-сту-пив-ше-му. Утром он ска-зал о. Зи-но-вию: «Отец, по-ка я здесь, вас ни-кто не тронет». Он ока-зал-ся од-ним из ав-то-ри-те-тов в уго-лов-ном ми-ре и их, дей-стви-тель-но, за-щи-щал от мно-гих непри-ят-но-стей, неиз-беж-ных при об-ще-нии с пред-ста-ви-те-ля-ми пре-ступ-но-го ми-ра. В тюрь-ме о. Зи-но-вий, пом-нив-ший на-изусть ча-сто упо-треб-ля-е-мые служ-бы, ис-по-ве-до-вал всех, кто про-сил, мо-лил-ся с же-ла-ю-щи-ми, но боль-ше лю-бил и мо-лить-ся один, ко-гда поз-во-ля-ли усло-вия. Как-то, на Ура-ле, ко-гда за-клю-чен-ные стро-ем воз-вра-ща-лись в ба-рак по-сле ра-бо-ты, о. Зи-но-вий, как са-мый ма-лень-кий по ро-сту, идя в кон-це ко-ло-ны, за-ме-тил в сне-гу, в 50 гра-дус-ный мо-роз све-же-со-рван-ную гроздь ви-но-гра-да. Он по-до-брал ее, при-нес в ба-рак и раз-дал каж-до-му зэку по ви-но-гра-дин-ке, как яв-ное Бо-жье чу-до и уте-ше-ние. Ра-бо-тать ему при-хо-ди-лось на-равне со все-ми. Ни-кто не счи-тал-ся с тем, что он был физи-че-ски сла-бее мно-гих, к то-му же еще со вре-мен 1-ой ми-ро-вой вой-ны он стра-дал за-боле-ва-ни-ем ног. Ко-гда его по-сла-ли гру-зить меш-ки, он на-до-рвал-ся. Врач хо-да-тай-ство-вал о пе-ре-во-де его на бо-лее лег-кую ра-бо-ту. Хо-тя это бы-ло ред-ким яв-ле-ни-ем, но, его все-та-ки, пе-ре-ве-ли в порт-няж-ную ма-стер-скую. А там ма-стер ста-рал-ся ему до-са-дить, так как на-ме-ре-вал-ся взять на это ме-сто сво-е-го че-ло-ве-ка. Неожи-дан-но ма-сте-ра сме-ни-ли, а но-вый ма-стер про-ве-рил оформ-ле-ния на-ря-дов (где бы-ли на-ме-рен-ные ис-ка-же-ния), и вос-ста-но-вил все, как на-до бы-ло в со-от-вет-ствии с ре-аль-ным вы-пол-не-ни-ем нор-мы. Бла-го-да-ря это-му о. Зи-но-вий ока-зал-ся в чис-ле пе-ре-до-ви-ков и за-слу-жил до-сроч-ное осво-бож-де-ние, про-быв 4 го-да и 8 мес. вме-сто 5-ти лет по при-го-во-ру.

Мно-го при-шлось вы-тер-петь за эти го-ды, но и не раз убе-дить-ся, что Гос-подь не остав-ля-ет без Сво-ей по-мо-щи упо-ва-ю-щих на Него. Осво-бо-ди-ли о. Зи-но-вия на празд-ник Успе-ния Ма-те-ри Бо-жи-ей, ре-а-би-ли-ти-ро-ва-ли. По-ехал он в Су-ху-ми, но там не ста-ли его про-пи-сы-вать. Ре-шил по-ехать под-ле-чить-ся в Тби-ли-си, но там у него укра-ли день-ги и до-ку-мен-ты. Как бес-пас-порт-но-го при-ве-ли в ми-ли-цию. Обыс-кав, на-шли чет-ки. На-чаль-ник ми-ли-ции ска-зал сво-им со-труд-ни-кам: «Пре-ступ-ни-ков на-до ло-вить, а это мо-нах. Ко-го вы при-ве-ли?». От-ца Зи-но-вия от-пу-сти-ли, но при-шлось ждать, по-ка вос-ста-но-вят до-ку-мен-ты. Ожи-дая свои до-ку-мен-ты, о. Зи-но-вий стал хо-дить в Си-он-ский со-бор, где его уви-дел пат-ри-арх Кал-ли-страт, ко-то-рый пред-ло-жил ему быть вне-штат-ным свя-щен-ни-ком со-бо-ра. Пат-ри-арх очень ува-жал о. Зи-но-вия и по-это-му про-сил, на-хо-дясь на смерт-ном од-ре, сво-е-го при-ем-ни-ка, чтобы он до-бил-ся епи-скоп-ской хи-ро-то-нии для о. Зи-но-вия. Это бы-ло очень непро-сто, так как гру-зи-ны не хо-те-ли ви-деть сре-ди сво-е-го епи-ско-па-та рус-ско-го че-ло-ве-ка.

В го-ды Оте-че-ствен-ной вой-ны - с 1942 по 1945 го-ды - о. Зи-но-вий слу-жил в Си-он-ском со-бо-ре и был ду-хов-ни-ком Оль-гин-ско-го мо-на-сты-ря в Мц-хе-те. В 1945 г. его пе-ре-ве-ли в с. Ки-ро-во Сте-па-нов-ско-го рай-о-на Ар-ме-нии. С 1947 и по 1950 го-ды на-сто-я-тель Свя-то-Ду-хов-ской церк-ви г. Ба-ту-ми. При-хо-ды где он слу-жил, ожи-ва-ли, ре-ста-ври-ро-ва-лись хра-мы, лю-ди на-чи-на-ли тя-нуть-ся к Бо-гу.

В по-сле-во-ен-ные го-ды от-но-ше-ния меж-ду дву-мя брат-ски-ми Церк-ва-ми усер-ди-ем пат-ри-ар-ха Кал-ли-стра-та, смяг-чи-лись, вос-ста-но-ви-лось мо-лит-вен-ное об-ще-ние. Пат-ри-арх Кал-ли-страт по-ста-вил о. Зи-но-вия бла-го-чин-ным рус-ских при-хо-дов Гру-зии и Ар-ме-нии, ко-то-рые вхо-ди-ли преж-де в юрис-дик-цию пат-ри-ар-ха Мос-ков-ско-го. На-зна-че-ние о. Зи-но-вия спо-соб-ство-ва-ло дру-же-ствен-но-му при-ми-ре-нию, зна-ком ко-то-ро-го бы-ла пе-ре-да-ча этих при-хо-дов в юрис-дик-цию Гру-зин-ско-го Пат-ри-ар-ха-та. Отец Зи-но-вий мно-гое сде-лал для то-го, чтобы не воз-ни-ка-ли кон-флик-ты меж-ду рус-ски-ми и гру-зи-на-ми. Он лю-бил Гру-зию, знал ее ис-то-рию, чтил свя-тых Гру-зин-ской Церк-ви, не де-лал раз-ли-чия меж-ду людь-ми раз-ных на-цио-наль-но-стей, ува-жая в каж-дом об-ра-щав-шем-ся к нему об-раз Бо-жий.

Ста-рец Зи-но-вий, то-гда ар-хи-манд-рит, как член Си-но-да Гру-зин-ской Пра-во-слав-ной Церк-ви в 1950-е го-ды од-на-жды был участ-ни-ком встре-чи пред-сто-я-те-ля Алек-сан-дрий-ской Церк-ви, при-е-хав-ше-го с ви-зи-том в Гру-зию. Вы-со-кую де-ле-га-цию со-про-вож-дал епи-скоп Пи-мен (Из-ве-ков; впо-след-ствии Пат-ри-арх Мос-ков-ский и всея Ру-си). По-сле ли-тур-гии в од-ном из тби-лис-ских хра-мов де-ле-га-ции вы-стро-и-лись для вза-им-ных при-вет-ствий. Вне-зап-но ста-рец Зи-но-вий по-до-шел к пред-сто-я-те-лю Алек-сан-дрий-ской Церк-ви и по-про-сил его усту-пить ему ме-сто, при-чем очень на-стой-чи-во. (Позд-нее вла-ды-ка вспо-ми-нал, что дей-ство-вал в этот мо-мент не по сво-ей во-ле и вполне по-ни-мал ка-жу-щу-ю-ся неумест-ность сво-е-го по-ве-де-ния.) Это чрез-вы-чай-но всех уди-ви-ло, но, учи-ты-вая об-ста-нов-ку, не ста-ли вы-яс-нять при-чи-ны, а под-чи-ни-лись его тре-бо-ва-нию. Про-шло ка-кое-то вре-мя, вдруг из од-но-го из верх-них ря-дов ико-но-ста-са вы-па-ла ико-на и упа-ла точ-но на го-ло-ву от-ца Зи-но-вия. Удар был очень силь-ным, и кло-бук на по-стра-дав-шем был весь разо-рван. Сам ста-рец Зи-но-вий от-де-лал-ся лег-ким об-мо-ро-ком без ка-ких-ли-бо ослож-не-ний. Оче-вид-ца-ми это-го со-бы-тия бы-ли все при-сут-ство-вав-шие в хра-ме. Воз-му-ще-ние и недо-воль-ство го-стей ар-хи-манд-ри-том сме-ни-лось ис-крен-ним ува-же-ни-ем и при-зна-тель-но-стью: все по-ни-ма-ли, что бла-го-да-ря от-цу Зи-но-вию уда-лось из-бе-жать боль-ших непри-ят-но-стей. Ни-кто из при-сут-ство-вав-ших не со-мне-вал-ся в чу-дес-но-сти про-ис-шед-ше-го. Сам вла-ды-ка Зи-но-вий го-во-рил по-сле, что Про-мысл Бо-жий и ан-гел-хра-ни-тель через него обез-опа-си-ли жизнь гла-вы Алек-сан-дрий-ской Церк-ви.

В 1956 г. со-сто-я-лась хи-ро-то-ния ар-хи-манд-ри-та Зи-но-вия во епи-ско-па через год он был на-зна-чен ви-ка-ри-ем пат-ри-ар-ха Мел-хи-се-де-ка III с ти-ту-лом «епи-скоп Сте-па-нов-ский». При пат-ри-ар-хе Еф-ре-ме вла-ды-ка Зи-но-вий в 1960 г. стал епи-скоп Тет-риц-ка-рой-ским. В 1972 г. его воз-ве-ли в сан мит-ро-по-ли-та. В этом же го-ду он тя-же-ло за-бо-лел. Кон-си-ли-ум вра-чей опре-де-лил: он бо-лее 2-х дней не про-жи-вет. Вла-ды-ка Зи-но-вий ле-жал и мо-лил-ся Гос-по-ду и Ма-те-ри Бо-жи-ей пе-ред Ее ико-ной «Це-ли-тель-ни-ца». Поз-же близ-ким ска-зал, что Ма-терь Бо-жия по-се-ти-ла его и бла-го-сло-ви-ла, по-сле че-го, во-пре-ки всем про-гно-зам, стал по-прав-лять-ся и пе-ре-жил всех вра-чей, пред-рек-ших ему близ-кую кон-чи-ну.

Знав-шие близ-ко Вла-ды-ку от-зы-ва-лись о нем с удив-ле-ни-ем и ува-же-ни-ем, так как в его ли-це со-че-та-лось ве-ли-чие иерар-ха со сми-ре-ни-ем мо-на-ха. Пе-ре-жив мно-го труд-но-стей, ли-ше-ний, мно-го бо-лея (прак-ти-че-ски всю жизнь), он был сер-деч-ным, ра-душ-ным, го-сте-при-им-ным. Всех ему хо-те-лось уте-шить, ду-хов-но укре-пить, во-оду-ше-вить. Го-во-рил он обыч-но ма-ло, ста-рал-ся преж-де вы-слу-шать, по-том от-ве-тить, ес-ли на-до. Не все-гда сра-зу же опре-де-лен-но от-ве-чал, ино-гда в об-щем раз-го-во-ре вы-ска-зы-вал свое мне-ние, и тот, ко-го оно ка-са-лось, де-лал для се-бя вы-во-ды. Мно-гие, встре-чая вни-ма-ние, доб-ро-же-ла-тель-ность, счи-та-ли, что Гос-подь на-де-лил об-ла-да-те-ля та-ких ка-честв да-ром про-зор-ли-во-сти. Го-во-рить об этом труд-но, по-то-му что име-ю-щие та-кие да-ро-ва-ния тща-тель-но скры-ва-ли их от окру-жа-ю-щих, а о том, что встре-ча с че-ло-ве-ком Бо-жи-им мо-жет из-ме-нить жизнь го-во-рить вполне воз-мож-но. Так не раз бы-ва-ло с те-ми, кто об-щал-ся с вла-ды-кой Зи-но-ви-ем. На-при-мер, хи-рург Г.А.Гзи-ри-шви-ли вспо-ми-нал: «Пред-ки мои бы-ли пра-во-слав-ны-ми, но я, к со-жа-ле-нию, был некре-ще-ным. Зна-ком-ство с Вла-ды-кой про-бу-ди-ло во мне огром-ное же-ла-ние быть кре-ще-ным, тем бо-лее, что Вла-ды-ка сам пред-ло-жил быть мо-им крест-ным от-цом. Так и со-вер-ши-лось мое вто-рое рож-де-ние, т.е. кре-ще-ние, в де-каб-ре 1957 г. Мне бы-ло то-гда 30 лет. Он стал мо-им крест-ным от-цом и са-мым близ-ким че-ло-ве-ком. По-сле кре-ще-ния моя лич-ная жизнь из-ме-ни-лась, я стал со-всем дру-гим че-ло-ве-ком. Ина-че стал смот-реть на жизнь, на бо-гат-ство, на лю-дей и да-же на боль-ных. Са-мые слож-ные хи-рур-ги-че-ские опе-ра-ции уда-ва-лось де-лать весь-ма успеш-но, с хо-ро-шим ре-зуль-та-том. Пом-ню боль-ную в тя-же-лом со-сто-я-нии, ко-то-рая бы-ла про-опе-ри-ро-ва-на мною по по-во-ду ра-ка поч-ки и вы-здо-ро-ве-ла. Она и вся ее се-мья не зна-ли, как бла-го-да-рить ме-ня. Они бы-ли рус-ские, и я их на-пра-вил в цер-ковь к Вла-ды-ке со сло-ва-ми: «Мои успе-хи за-ви-сят от Бо-га и от мо-ей ве-ры». Вла-ды-ке Зи-но-вию я обя-зан по-ни-ма-ни-ем че-ло-ве-че-ской ду-ши, стра-да-ний, пе-ре-жи-ва-ний боль-но-го че-ло-ве-ка, и ес-ли я стал хо-ро-шим вра-чом, то в этом боль-шая за-слу-га Вла-ды-ки…».

А вот что пи-шет в сво-ей кни-ге Ва-ле-рий Ля-лин:

«В Тби-ли-си я сел на ав-то-бус и по-ехал в Ка-хе-тию по-кло-нить-ся мо-щам свя-той рав-ноап-о-столь-ной Ни-ны и на-ве-стить сво-е-го ду-хов-но-го от-ца - пу-стын-ни-ка Ха-ра-лам-пия. Про-быв там день, я к ве-че-ру вер-нул-ся в Тби-ли-си. Бы-ло уже до-воль-но позд-но, и мне при-шлось за-но-че-вать у зна-ко-мых осе-тин. Утром на трам-вае быст-ро до-брал-ся до со-бо-ра. Здесь все бы-ло как в Рос-сии. Во-круг со-бо-ра хо-ди-ли, си-де-ли в ожи-да-нии на-ча-ла служ-бы ис-тин-но рус-ские лю-ди. Я и рань-ше об-ра-щал вни-ма-ние, что чем даль-ше от ком-му-ни-сти-че-ских цен-тров, тем яс-нее, спо-кой-нее и при-ят-нее ли-ца, тем про-ще и есте-ствен-нее лю-ди оде-ты, тем спо-кой-нее их раз-го-во-ры, и нет в них хму-рой на-пря-жен-но-сти. А со-бор-то ка-кой бла-го-дат-ный, пря-мо как буд-то его пе-ре-нес-ли из Шуи или Му-ро-ма. Эх, ду-маю, вот она, Русь-ма-туш-ка!

На-до бы по-спра-ши-вать на-род: где бы по-ви-дать вла-ды-ку Зи-но-вия?

Ви-жу, у цер-ков-ной огра-ды сто-ит ста-рый мо-на-шек, сто-ит и раз-го-ва-ри-ва-ет со ста-руш-ка-ми в бе-лых пла-точ-ках. Пой-ду - рас-спро-шу. Под-хо-жу бли-же: мо-на-шек су-хой, ста-рень-кий. Одет неваж-но: на го-ло-ве по-но-шен-ная ску-фья, ря-са се-рень-кая, по-тер-тая, на но-гах лап-ти. Сто-ит, опи-ра-ет-ся обе-и-ми ру-ка-ми на по-сох.

Эх, ду-маю, ка-кой-то пу-стын-ник с гор из бед-но-го ски-та. Слу-шаю, пе-ре-би-вать неудоб-но. Раз-го-вор шел за жизнь. Ста-руш-ка жа-ло-ва-лась, что зять пьет горь-кую и ее оби-жа-ет. Ста-ри-чок-мо-нах на-став-лял ее, как при-нять-ся за де-ло, чтобы от-ва-дить зя-тя от при-стра-стия к хмель-но-му. Я до-ждал-ся окон-ча-ния раз-го-во-ра и об-ра-тил-ся к мо-наш-ку:

Про-сти-те, Хри-ста ра-ди, где мне най-ти мит-ро-по-ли-та Зи-но-вия?

Ста-ри-чок по-смот-рел на ме-ня лас-ко-во сво-и-ми яс-ны-ми доб-ры-ми гла-за-ми и ти-хо ска-зал:

Мит-ро-по-лит Зи-но-вий - это я.

Ну, я так чуть не по-ва-лил-ся от удив-ле-ния!

Вла-ды-ка, это Вы?

Я ви-дел на-ших сто-лич-ных мит-ро-по-ли-тов в чер-ных шел-ко-вых ря-сах, в бе-лых кло-бу-ках, с ал-маз-ны-ми кре-ста-ми, с дра-го-цен-ны-ми по-со-ха-ми в ру-ках, как их с по-чте-ни-ем при-ни-ма-ли из чер-ной ла-ки-ро-ван-ной ма-ши-ны, ве-ли под ру-ки в храм со сла-вой ко-ло-коль-но-го зво-на, через строй по-до-бо-страст-но скло-нив-ших-ся свя-щен-ни-ков, а они ми-ло-сти-во, обе-и-ми ру-ка-ми, раз-да-ва-ли на-ро-ду бла-го-сло-ве-ние. А тут бед-ный, ста-рень-кий мо-на-шек с по-со-хом и в лап-тях. Это был ста-рец-свя-ти-тель Зи-но-вий-мит-ро-по-лит. Это про него ска-зал Пат-ри-арх Гру-зии Илия II: «Вла-ды-ка Зи-но-вий яв-ля-ет-ся ве-ли-ким свя-ти-те-лем Пра-во-сла-вия, но-си-те-лем Бо-же-ствен-ной бла-го-да-ти, и ис-то-ча-ю-ще-е-ся от-сю-да не зем-ное, а небес-ное теп-ло, со-би-ра-ет во-круг него столь-ко ду-хо-вен-ства, столь-ко ве-ру-ю-щих…»

Вла-ды-ка Зи-но-вий все де-лал ос-но-ва-тель-но, не спе-ша. Не раз он по-се-щал и Моск-ву, и Тро-и-це-Сер-ги-е-ву Лав-ру, бы-вал в Пюх-тиц-ком жен-ском мо-на-сты-ре и мно-гих дру-гих ме-стах. Так в се-ре-дине 60-х го-дов вме-сте с епи-ско-пом Чер-ни-гов-ским Вла-ди-ми-ром (Са-бо-да-ном)(ныне Бла-жен-ней-ший мит-ро-по-лит Ки-ев-ский и всея Укра-и-ны, свя-щен-но-ар-хи-манд-рит Глин-ской пу-сты-ни) по-се-тил свою род-ную ра-зо-рен-ную «кра-са-ви-цу Глин-скую». По-се-ща-ли и его мно-гие ар-хи-ереи с офи-ци-аль-ны-ми ви-зи-та-ми, и то-гда, ко-гда ну-жен был со-вет, или про-си-ли его мо-литв.

Все 35 лет сво-е-го слу-же-ния в Алек-сан-дро-Нев-ском хра-ме в Тби-ли-си вла-ды-ка Зи-но-вий про-жил в скром-ном до-ми-ке око-ло хра-ма. Все его «по-кои» со-став-ля-ла од-на ком-на-та-ке-лья, где по-ме-стил-ся лишь стол, кро-вать и два шка-фа книг. Пат-ри-арх Да-вид V пред-ло-жил ему по-стро-ить ре-зи-ден-цию, ко-то-рая да-ва-ла бы воз-мож-ность по-се-щать храм все-гда, ко-гда он мо-жет и хо-чет. Вла-ды-ка Зи-но-вий от-ка-зал-ся. Ему при-выч-нее и про-ще бы-ло в его ке-лье. Каж-дый день утром и ве-че-ром вла-ды-ка Зи-но-вий ста-рал-ся при-хо-дить на бо-го-слу-же-ние. В празд-нич-ные дни слу-жил или вы-хо-дил на мо-ле-бен. Ес-ли же его не бы-ло в хра-ме, зна-чит, он был бо-лен. В хра-ме все де-ла-лось по бла-го-сло-ве-нию Вла-ды-ки. Он поль-зо-вал-ся ду-хов-ным ав-то-ри-те-том у иерар-хов, свя-щен-но-слу-жи-те-лей, мо-на-ше-ству-ю-щих, у ми-рян и у всех, кто бы к нему ни об-ра-щал-ся. Бо-лее все-го он ста-рал-ся, чтобы все жи-ли в ми-ре, мо-лил-ся обо всех, при-учал все-гда пом-нить о Гос-по-де и, глав-ное, ни-ко-гда не счи-тать се-бя чем-то зна-чи-тель-ным, спо-соб-ным на тру-до-вые и мо-лит-вен-ные по-дви-ги. Все мо-жет че-ло-век, ес-ли Бог даст ему со-вер-шить что-то, во-оду-ше-вив и укре-пив Сво-ей бла-го-да-тью. «Без Бо-га, - как го-во-рит рус-ская по-сло-ви-ца, - ни до по-ро-га». По-ка че-ло-век это-го не по-ни-ма-ет, все его успе-хи мо-гут быть не толь-ко бес-по-лез-ны для ду-ши, но да-же очень вред-ны, так как умно-жа-ют са-мо-мне-ние. Вла-ды-ка учил это-му и сло-вом, и лич-ным при-ме-ром. Он по-сто-ян-но чи-тал, чтобы быть в кур-се со-бы-тий, так как при-хо-ди-ли лю-ди раз-ных воз-рас-тов, про-фес-сий, взгля-дов, об-ра-зо-ва-ния, на-цио-наль-но-стей. Для всех, по сло-ву Апо-сто-ла, на-до быть всем, чтобы спа-сти хо-тя бы неко-то-рых. И глав-ное, при-во-дить не к се-бе, а к Бо-гу. Ес-ли неко-то-рые нера-зум-но при-вя-зы-ва-лись, на-де-ясь най-ти в нем опо-ру и по-сто-ян-ную по-мощь, от-ка-зы-ва-лись от лич-ных уси-лий, то Вла-ды-ка об-ли-чал та-ких, на-по-ми-ная: «не на-дей-ся на кня-зи, ни на сы-ны че-ло-ве-че-ские, в них же несть спа-се-ния». Ко-гда про-си-ли бла-го-сло-ве-ния и мо-литв, и Гос-подь по-мо-гал яв-но, то вла-ды-ка Зи-но-вий объ-яс-нял это с ве-рой про-сив-ших: «По ве-ре ва-шей -бу-дет вам». Вме-сте с тем Вла-ды-ка вну-шал се-рьез-но от-но-сить-ся к бла-го-сло-ве-нию: «Ес-ли спра-ши-вать ме-ня, так и слу-шать, а ес-ли не слу-шать, так неза-чем при-хо-дить ко мне за бла-го-сло-ве-ни-ем». Ко-гда на-до бы-ло, ко-гда яв-но име-лась в ви-ду поль-за ду-шев-ная, Вла-ды-ка мог быть и стро-гим. Од-на-ко стро-гость не бы-ла вы-ра-же-ни-ем раз-дра-жи-тель-но-сти или гне-ва. Бо-лее все-го учил Вла-ды-ка усерд-ной мо-лит-ве, ду-хов-но-му рас-суж-де-нию и дол-го-тер-пе-нию. Со-ве-ты свои он да-вал, имея ос-но-ва-ни-ем не соб-ствен-ное мне-ние, а уче-ние свя-тых от-цов. Сам он учил-ся это-му при-ме-ра-ми стар-цев Глин-ской пу-сты-ни, ко-то-рую все-гда пом-нил и лю-бил.

Ко-гда в 1958 г. умер о. Се-ра-фим (Аме-лин), на-сто-я-тель Глин-ской пу-сты-ни, вла-ды-ка Зи-но-вий при-ез-жал на по-хо-ро-ны. По-сле вто-рич-но-го за-кры-тия Вла-ды-ка опе-кал мо-на-хов оби-те-ли, ко-то-рые тя-ну-лись к нему, зная, что он яв-ля-ет-ся но-си-те-лем тех ду-хов-ных тра-ди-ций, ко-то-рые бы-ли за-ло-же-ны еще в до-ре-во-лю-ци-он-ной пу-сты-ни, бла-го-да-ря ко-то-рым дер-жа-лись стар-цы в го-ды вос-со-зда-ния мо-на-сты-ря из ру-ин в се-ре-дине ми-нув-ше-го ве-ка. Жи-вой свя-зью с Глин-ской пу-сты-нью, вновь ра-зо-рен-ной в 1961 г. бы-ло об-ще-ние с о. Ан-д-ро-ни-ком, к ко-то-ро-му еха-ли ото-всю-ду и те, кто бы-вал в Глин-ской пу-сты-ни, и те, кто толь-ко слы-шал о ней.

Вла-ды-ка Зи-но-вий, все-гда окру-жен-ный людь-ми, ко-то-рых стре-мил-ся уте-шить, вра-зу-мить, на-ста-вить, вы-нуж-ден был мно-гих вы-слу-ши-вать и ве-сти с ни-ми мно-го-ча-со-вые бе-се-ды. Это его очень утом-ля-ло, но ни-ко-гда не раз-дра-жа-ло, не ли-ша-ло внут-рен-не-го ми-ра и со-бран-но-сти. По-треб-ность в мо-лит-ве он мог осу-ще-ствить толь-ко в ноч-ные ча-сы. Се-бе не де-лал по-слаб-ле-ния, но дру-гим, вклю-чая и ке-лей-ни-ков, он не да-вал стро-гих пра-вил. Вста-вал на мо-лит-ву в час или два но-чи и про-сил толь-ко, чтобы ему не ме-ша-ли, ес-ли кто-ли-бо, жа-лея его, уго-ва-ри-ва-ли лечь спать. Счи-тая мо-лит-ву ба-ро-мет-ром ду-хов-ной жиз-ни, Вла-ды-ка Зи-но-вий стре-мил-ся и при-хо-дя-щих к нему на-стро-ить на се-рьез-ное и вни-ма-тель-ное от-но-ше-ние к мо-лит-ве цер-ков-ной и до-маш-ней.

От при-хо-дя-щих к нему за ду-хов-ным со-ве-том, о. Зи-но-вий тре-бо-вал по-слу-ша-ния: «Ес-ли спра-ши-ва-ешь, то-гда слу-шай-ся, - го-во-рил он. - А ес-ли не ис-пол-нишь, то-гда за-чем идешь за бла-го-сло-ве-ни-ем».

Од-на-жды он не раз-ре-шил при-ча-щать-ся м. Ан-ге-лине, игу-ме-нье Оль-гин-ско-го мо-на-сты-ря за то, что она осуж-да-ла свя-щен-ни-ков.

Об этом из-вра-щен-но до-ло-жи-ли рус-ско-му пат-ри-ар-ху Алек-сею I, как буд-то о. Зи-но-вий хо-тел за-крыть этот рус-ский мо-на-стырь. По-лу-чил-ся кон-фликт. Впо-след-ствии пат-ри-арх Алек-сей I, со-жа-лея о воз-ник-шем непо-ни-ма-нии, по-жерт-во-вал церк-ви св. Алек-сандра Нев-ско-го ико-ну в се-реб-ря-ном окла-де.

О. Зи-но-вий очень лю-бил пат-ри-ар-ха Илью II. Пе-ред смер-тью он ска-зал о. Ви-та-лию (Си-до-рен-ко) и м. Се-ра-фи-ме: «Ваш ду-хов-ник - пат-ри-арх Илья. Он мой ду-хов-ный сын и хо-ро-ший че-ло-век. Будь-те с ним ря-дом».

Неза-дол-го до пе-ре-хо-да в веч-ность, вла-ды-ка Зи-но-вий со-вер-шил мо-на-ше-ский по-стриг Ми-ха-и-ла По-та-по-ва, бу-ду-ще-го ста-ро-чер-кас-ско-го ар-хи-манд-ри-та Мо-де-ста, и при этом про-из-нес та-кие сло-ва: «На Мо-де-сте все мое за-кон-чи-лось».

Неумо-ли-мые го-ды при-бли-жа-ли вре-мя кон-чи-ны. Вла-ды-ка ре-же вы-хо-дил в храм, но ни-че-го не ме-нял в сво-ей жиз-ни до кон-ца. Ка-за-лось, его не бу-дет - это-го неиз-беж-но-го кон-ца жиз-ни. Го-то-вясь к нему, Вла-ды-ка при-нял схи-му с име-нем Се-ра-фим в честь пре-по-доб-но-го Се-ра-фи-ма Са-ров-ско-го. По-след-нюю ли-тур-гию Вла-ды-ка от-слу-жил в день пре-по-доб-но-го Се-ра-фи-ма Са-ров-ско-го 1-ого ав-гу-ста 1984 г. и по-чув-ство-вал, что но-ги от-ка-зы-ва-ют. А 19 де-каб-ря, в день па-мя-ти свя-ти-те-ля Ни-ко-лая, Вла-ды-ка по-след-ний раз вы-шел в храм, был на мо-лебне. По-сле это-го он уже не мог хо-дить, мо-лил-ся в ке-лье днем и но-чью. В по-след-нюю ночь пе-ред кон-чи-ной он ска-зал ке-лей-ни-ку: «я от вас ухо-жу». В это же вре-мя по-про-сил остать-ся игу-ме-нов Фила-ре-та и Ве-ни-а-ми-на. Его со-бо-ро-ва-ли, при-ча-сти-ли и во вре-мя чте-ния ка-но-на на ис-ход ду-ши он ти-хо скон-чал-ся на 87 го-ду жиз-ни 8 мар-та 1985 г. От-пе-ва-ли его мо-на-ше-ским чи-ном. Воз-гла-вил со-бор иерар-хов и свя-щен-но-слу-жи-те-лей, со-брав-ших-ся на от-пе-ва-ние пат-ри-арх Илия II. Пе-ли два хо-ра - рус-ский и гру-зин-ский. Мно-же-ство на-ро-да со-бра-лось про-во-дить Вла-ды-ку. Пат-ри-арх Илия II ска-зал про-чув-ство-ван-ное сло-во, вы-ра-зив в нем свою ве-ру в то, что «он не оста-вит всех нас в сво-их мо-лит-вах». Мно-гие по ве-ре сво-ей по-лу-ча-ли по-мощь в сво-их труд-ных об-сто-я-тель-ствах, при-хо-дя к над-гро-бию Вла-ды-ки и про-ся его мо-литв. Он и сам пе-ред кон-чи-ной, успо-ка-и-вая ке-лей-ни-ка, го-во-рил: «Я ухо-жу, но там (ука-зы-вая на небо) бу-ду за вас мо-лить-ся».

25 мар-та 2009 го-да Свя-щен-ный Си-нод Укра-ин-ской Пра-во-слав-ной Церк-ви при-чис-лил к ли-ку мест-но-чти-мых свя-тых схи-мит-ро-по-ли-та Се-ра-фи-ма (Ма-жу-га).

30 но-яб-ря 2017 го-да Ар-хи-ерей-ский Со-бор Рус-ской Пра-во-слав-ной Церк-ви при-нял ре-ше-ние об об-ще-цер-ков-ном про-слав-ле-нии пре-по-доб-но-го Зи-но-вия (Ма-жу-ги) с уста-нов-ле-ни-ем да-ты па-мя-ти 22 сен-тяб-ря - в Со-бо-ре Глин-ских свя-тых.