Повесть о петре и февронии перевод. Повесть о петре и февронии

ПОВЕСТЬ О ЖИТИИ СВЯТЫХ НОВЫХ ЧУДОТВОРЦЕВ МУРОМКСИХ - БЛАГОВЕРНОГО И ПРЕПОДОБНОГО И ДОСТОХВАЛЬНОГО КНЯЗЯ ПЕТРА, НАРЕЧЁННОГО В ИНОЧЕСКОМ ЧИНЕ ДАВИДОМ, И СУПРУГИ ЕГО, БЛАГОВЕРНОЙ И ПРЕПОДОБНОЙ КНЯГИНИ ФЕВРОНИИ, НАРЕЧЁННОЙ ВО ИНОЧЕСКОМ ЧИНЕ ЕФРОСИНИЕЙ.

Это мой перевод-пересказ знаменитой древнерусской повести на наш современный язык.

Повесть эта написана, вероятно, в XV веке. В ней передается народное предание о жизни благоверных правителей города Мурома, князе Петре и княгине Февронии, живших в XIII столетии и скончавшихся в один день в 1228 году.

***
Благослови, отче.

Есть в Русской земле град, называемый Муром. Некогда княжил в нем самодержавный благоверный князь, именем, как говорят, Павел. Диавол же, искони ненавидящий весь род человеческий, подослал страшного летающего змея к жене князя сего, чтобы совращать её на блуд. И являлся сей змей жене в своём змеином обличии, а приходящим людям казалось, будто это сам князь сидит с женою своею. И долго длился этот обман, пока жена, устав бороться, решилась, наконец, не таиться, а всё мужу поведать: змей-то страшный одолевать её начал.

Задумался князь, как ему змея прогнать, да ничего придумать не мог. И сказал он жене так:

Слушай: как явится он к тебе опять, как начнет беседу, так ты хитростью и выведай у него, какая смерть ему страшна. Если сумеешь это вызнать и нам рассказать, то не только в веке нынешнем освободишься от злого его дыхания и сопения, и от всей его мерзости, о которой и говорить срамно, но и в будущем веке нелицемерного Судию Христа умилостивишь.

Жена мужнины слова вложила в сердце твёрдо, решив: «Добро! Так тому и быть».

Вот однажды прилетает к ней страшный тот змей. Она же, добрую память в сердце имея, начала подольщаться к страшилищу тому. Долго она его хвалила с почтением, и так хваля, спросила: много, мол, ты знаешь, - а знаешь ли сроки кончины своей, и какова она будет, и отчего? Этот же страшный соблазнитель, обманутый добрым обманом верной жены, не думая, что тайну свою раскрывает, сказал:

Смерть моя от Петрова плеча, от Агрикова меча!

Жена, услыхав такую речь, сохранила её твёрдо в сердце своём, и когда страшилище то улетело, поведала князю, мужу своему, что сказал змей. Тут князь и совсем растерялся: что значит «смерть от Петрова плеча, от Агрикова меча»?

Был же у него брат, именем Пётр. Услышал князь Пётр, что змей от его тезки смерти ждет, исполнился мужества и начал мыслить, как бы ему змея убить. Одно его смущало: не ведал он, что это за Агриков меч и где его добыть.

Был у князя Петра обычай: ходить по церквам, ища уединения. За городом в женском монастыре стояла церковь Воздвижения Честного и Животворящего Креста. Пришёл туда князь, чтобы помолиться в одиночестве. Тут явился ему некий младенец и сказал:

Княже! Хочешь ли, покажу тебе Агриков меч?

Он же, помня желание своё, воскликнул:

Покажи! Хочу его видеть!

Говорит ему младенец:

Иди за мною.

И показал ему в алтарной стене меж камней скважину, где и лежал меч. Благоверный князь Пётр взял тот меч и с того дня начал искать подходящего времени, чтобы убить змея.

Каждый день ходил он поклониться брату своему и снохе. Вот как-то, поприветствовав брата, отправился он в покои княгини и там увидал её сидящей с мужем.

Что же это такое? - спросил князь Пётр на обратном пути у слуги. - Как сумел брат меня обогнать и первым в покои к жене прийти? Я ведь и не мешкал нимало…

Отвечал ему слуга:

Нет, господин, брат твой не выходил из своих палат!

Всё тогда понял князь и подивился пронырству лукавого змея. Вернулся он к брату и сказал:

Останься, брате, в палатах своих, не выходи никуда, жди меня. Ныне иду биться со змеем, да с Божией помощью убит будет лукавый.

Взял он Агриков меч, пришёл к снохе своей, нашёл там змея, оборотившегося князем, и твёрдо уверя себя, что то не брат, но чудовище, ударил его мечом. Змей же, явившись в своём истинном обличии, начал корчиться, биться и, прежде чем умер, забрызгал князя своей кровью.

И от скверной той крови пошли по телу князя струпы и язвы, и тяжко заболел князь. В болезни своей искал он от врачей исцеления, но ни единый помочь ему не смог.

***
Слышал князь Пётр, что в Рязанской земле есть много искусных врачей, и повелел везти себя в пределы Рязанские, ибо сам от великой болезни своей не мог на коне сидеть. Прибыв же в Рязанскую землю, послал дворню свою искать врачей.

Некий юноша из приближённых князя в поисках забрёл в село, называемое Ласково. Подошёл он к первому дому, и никем не встреченный, вошёл в ворота. Поднимается на крыльцо - никого. Вошёл в горницу и видит чудное зрелище: сидит посреди горницы девица, ткёт полотно, а перед нею скачет заяц.

Говорит девица:

Худо дому без ушей и палатам без очей!

Юноша тот не понял её слов и спрашивает:

Где тут хозяин? Живёт ли в доме сем человек мужеска полу?

Отвечает девица:

Отец мой с матерью пошли взаймы плакать, а брат отправился через ноги за смертью следить.

Совсем удивился юноша:

Что за чудеса я вижу? Ты сидишь одна в дому, перед тобой заяц скачет, а ты мне словеса странные глаголешь, и не могу я твоих слов понять!

Она же отвечала:

Чего же ты не разумеешь? Ты зашёл в дом, застал меня неприбранной, а был бы у нас пёс, он бы тебя почуял и залаял. Вот и выходит, что собака - для дома уши. А был бы у нас малый ребёнок, он бы тебя увидел и мне бы сказал. Малое дитя - для палат очи. О родителях моих я сказала, что они на похороны пошли: сейчас они о покойнике плачут, а как сами преставятся - по ним будут плакать; вот что такое «плач взаймы». Брат же мой, как и отец, живёт тем, что дикий мед в лесу собирает, по деревьям лазает. На дерево лезет - за ногами следит, чтобы не оступиться да не убиться. Вот это и значит: «через ноги за смертью следить».

Говорит ей юноша:

Вижу, разумна ты!.. Скажи мне имя своё.

Она отвечает:

Имя мне Феврония.

Он ей говорит:

Я Муромского князя Петра слуга. Ищем мы для князя нашего врачей, да не знаем тут никого. Не подскажешь ли ты, к кому нам обратиться? Если человек тот уврачует князя, то получит дорогие подарки.

Она отвечает:

Веди князя твоего сюда. Если будет он сердцем добр и в ответах смиренен, будет и здрав!

Юноша скоро возвратился к князю и поведал ему всё, что случилось. Благоверный князь Пётр говорит:

Везите меня к той девице!

И повели его в село Ласково, а вперед князь послал слуг, приказав им передать: «Кто меня хочет лечить, пусть лечит и подарки большие получит». Девица же Феврония княжеским слугам твёрдо сказала:

Я хочу князя лечить, но подарков от него не требую. Скажите ему так: «Если не стану его супругой, к чему мне тогда и лечить его?»

Вернулся слуга, передал её слова. Князь же Пётр не захотел те слова и к сердцу принимать, думая: «Как мне, князю, жениться на дочери древолазца?», но отправил к Февронии послов:

Скажите, что если есть врачество, то пусть врачует; а если исцелит, то возьму её в жёны.

Слуги так и передали княжье слово. Она, взяв сосудец малый, почерпнула хлебной закваски и, дунув на неё, сказала:

Пусть истопят вашему князю баню, и пусть в бане помажет он струпы и язвы сей закваской, но один струп пусть оставит непомазан. И здрав будет!

Услышав такое, князь приказал истопить баню, но, желая испытать девицу, вправду ли так умна, как о ней юноша говорил, послал к ней слуг своих с малым пучком льна: если, мол, девица сия действительно премудра и хочет за меня замуж выйти, то пусть из этого льна учинит мне, пока я в бане моюсь, рубашку и порты, и полотенце.

Слуга принёс ей лён и передал княжеские слова. Она ему говорит:

Влезь на печь, найди там поленце и принеси сюда.

Он принёс ей поленце. Она, отмерив пядью, говорит:

Отсеки вот столько.

Он отсёк. Она говорит:

Отнеси это князю и скажи: «Пока я лён чешу, пусть сделает из этого обрубка ткацкий станок, чтобы мне было на чем выткать полотно».

Слуга принёс князю обрубок поленца и речь девичью сказал. Князь удивился ответу её.

Пришло время князю в баню идти. Повелением девицы помазал он хлебной закваской все свои струпы и язвы, лишь один струп оставил. И вышел из бани, чувствуя себя лучше. Наутро же исчезли с тела его все струпы, кроме одного, который он по девичьим словам, не помазал. И все удивлялись скорому исцелению. Но в жёны девицу он взять не захотел - мужицкого, мол, роду, - а послал ей богатые дары. Она же те дары не приняла.

Поехал князь Пётр в Муром, во отчину свою, совсем здоровым, но был на нем струп, не помазанный повелением девичьим. И начали от того струпа новые язвы расходиться по телу уже в первый день на пути в Муром. И вскоре покрылся Пётр многими язвами, как и прежде.

И вновь возвратился он к девице за исцелением. Подошёл к её дому и со стыдом стал просить врачества. Она же, нимало не гневаясь, сказала:

Если будет мне супругом, уврачую его.

Он тогда дал твёрдое слово, что возьмёт её в жёны. Она его и исцелила тем же способом, что уже сказан нами. Он, исцеление получив, женился на ней. Так и стала она княгиней Февронией.

***
Пришли они во отчину свою, в град Муром, и жили во всяком благочестии, ни едину из Божиих заповедей не нарушая. Немного времени прошло - отошёл князь Павел жития сего, благоверный же князь Пётр по брате своём стал единым самодержцем граду Мурому.

Княгиню же Февронию бояре его не любили, обижались за жён своих: не по роду своему стала она княгиней, но Господа ради, прославляющего её за доброе житие.

Вот некто из приближённых пришёл к благоверному князю Петру жаловаться на неё: мол, из-за стола всякий раз неприлично княгине встаёт - крошки хлебные в руку сметает, словно голодная. Благоверный князь Пётр, желая испытать её, повелел накрыть общий стол. Когда же кончился обед, она, по своему обычаю, смела крохи себе в ладонь. Князь Пётр поймал её за руку, разжал ей ладонь, а там - ладан благовонный и фимиам. С того дня оставил её и больше не испытывал.

Через многое время приходят к нему бояре и говорят в ярости:

Хотим все праведно тебе служить и самодержцем иметь тебя, но Февронию в княгинях видеть не хотим, и чтоб она женами нашими государствовала не желаем. Если хочешь самодержцем оставаться, бери другую княгиню. Феврония же, взяв довольно богатства, пусть идёт куда хочет!

Благоверный же князь Пётр, по обычаю своему нимало не гневаясь, со смирением отвечал:

Скажите Февронии. Послушаем, что ответит.

Они же, неистовые, исполнясь бесстыдства и злого умысла, решили учредить пир. И устроили его. И когда уже были в подпитии, начали разводить бесстыдные речи, словно псы лающие. Говорили они:

Государыня княгиня Феврония! Весь град и все бояре обращаются к тебе: дай нам, чего мы у тебя попросим!

Она говорит:

Возьмите то, что просите.

Они же едиными устами говорили:

Мы ведь все, госпожа, хотим, чтобы князь Пётр самодержствовал над нами, а жёны наши не хотят, чтобы ты над ними господствовала. Возьми богатства довольно себе и иди куда хочешь!

Она и говорит:

Обещала я вам, что всё, чего ни попросите, примите. Я же вам скажу: дайте и мне то, чего я у вас попрошу.

Они же, от злобы не предвидя будущего, сказали с клятвой:

Чего ни попросишь, беспрекословно дадим!

Она и говорит:

Ничего не попрошу, только супруга моего, князя Петра!

Они в ответ:

Если сам он так захочет, мы возражать не станем.

Внушил им враг мысли, что если князя Петра не станет, то они иного самодержца изберут, ибо каждый из бояр в уме держал, что сам он самодержцем станет.

Блаженный же князь Пётр не прилежал сердцем к временному своему самодержавию, помнил только заповеди Божии, и по заповедям Его шествуя, держался тех слов, что богогласный Матфей в своём Благовести вещает: «Иже аще пустит жену свою, разве словеси прелюбодейнаго, и оженится иною, прелюбы творит». Этот блаженный князь по Евангелию поступил: княжение своё за ничто почёл, лишь бы против заповедей Божиих не пойти.

Злочестивые же бояре дали им ладьи речные - ведь у града того протекает река, называемая Окою. И поплыли князь с княгинею на ладьях по реке. Был же на судне некий слуга блаженной княгини Февронии, и жена его на том же судне помещалась. Человек тот принял помысл от лукавого беса и воззрел на святую с блудным желанием. Она же угадала злой помысл своего слуги и обличила его, сказав:

Встань с правого борта ладьи и зачерпни воды из реки.

Он зачерпнул. Она повелела ему отхлебнуть той воды. Тот отхлебнул. Тогда она снова говорит:

Теперь встань с левого борта и снова воды зачерпни.

И опять повелела она ему испробовать воду на вкус. Он испробовал. Тогда она спрашивает:

Равна ли вода по вкусу или с одного борта послаще будет?

Он отвечает:

Что тут, что там - одинаковая вода.

Тут она и говорит:

Вот так же и естество женское: что у одной, то у другой - равно. Зачем ты, жену забыв, о чужих помышляешь?

Человек тот понял, что есть у неё прозрения дар, и с тех пор боялся худое о ней помышлять.

Близился вечер, начали к берегу причаливать. Тут одолели блаженного князя Петра раздумья: «Как буду дальше жить, своею волею самодержавие оставив?» Предивная же княгиня Феврония отвечает ему:

Не скорби, княже: милостивый Бог, Творец и Промыслитель всему, не оставит нас в нищете!

На том берегу стали блаженному князю Петру ужин готовить. Повар нарубил деревца малые и на них котлы повесил. После ужина святая княгиня Феврония увидела те деревца, благословила их и сказала:

Да будут на утро они деревами великими, с ветвями и листьями!

Так и стало. Проснувшись утром, увидели все дерева великие с ветвями и листьями. И когда уже хотели люди княжеские грузить пожитки на ладьи, пришли вельможи из града Мурома со словами:

Господине княже! От всех вельмож, от всего града пришли мы к тебе, да не оставишь нас, сирых! Возвратись в своё отечество! Многие вельможи в городе погибли от меча: каждый хотел державствовать, и многие друг друга перебили. Те же, кто остались, со всем народом молят тебя: господине княже! Хоть и прогневали тебя, и раздражили, и не хотели, чтобы княгиня Феврония владычествовала над жёнами нашими, но теперь кланяемся со всеми домочадцами и рабами своими: и зовём, и любим, и молим - не оставь нас, рабов твоих!

***
И блаженный князь Пётр с блаженной княгиней Февронией возвратились в град свой. И державствовали в граде своём, ходя во всех заповедях и оправданиях Господних беспорочно, принимая мольбы и творя милости всем, под их властью сущим, словно чадолюбивые отец и мать. Ибо имели они ко всем любовь равную, не любили ни гордости, ни грабительства, и богатство своё тленное не щадили, но в Бога богатели. Были они своему граду истинные пастыри, а не наемники; градом правили, служа правде, с кротостью, а не с яростью. Странников принимали, голодных кормили, нагих одевали, бедных от напастей избавляли.

Когда же к концу близилось правление их, умолили они Господа, чтобы им в один и тот же час вместе преставиться. И повелели положить их в одну могилу, чтобы в одном камне лежали два гроба, с одною лишь перегородкой между ними. Сами же они в один и тот же день облеклись в монашеские ризы. И наречен был князь Пётр в иноческом чину Давидом, преподобная же княгиня Феврония наречена была Ефросинией.

В то же время преподобная Феврония, нареченная Ефросиния, в соборный храм Пречистой своими руками шила воздух с ликами святых. Преподобный же и блаженный князь Пётр, нареченный Давид, прислал к ней сказать: «Сестро Ефросиние! Хочу уже отойти от тела, но жду тебя, чтобы вместе нам разрешиться». Она же отвечала: «Подожди, господине, пока дошью воздух во святую церковь!» Он вторично посылает к ней: «Не в силах я долго ждать тебя!» И в третий раз посылает: «Хочу уже преставиться и не могу тебя ждать!» Она в то время заканчивала работу, и не успела у одного святого ризы дошить, только лик его закончила, но воткнула иголку и нить перевязала, и послала Петру сказать, что вместе преставляться будут. И, помолившись, предали души свои святые в руце Божии месяца июля в 25 день.

По преставлении же их хотели люди положить блаженного Петра в городе у соборной церкви Пречистой Богородицы, а Февронию за городом в женском монастыре у церкви Воздвижения Святого Животворящего Креста, рассуждая так: «Раз были эти святые в монашеском чине, значит, не следует их рядом в могилу класть». Так и сделали, общую же могилу, вытесанную в камне, что находилась у того же соборного храма Пречистой, оставили пустой.

Утром проснувшись, обнаружили люди, что раздельные гробы князя с княгиней пусты, святые же тела их лежали в общей могиле у храма Богородицы. Люди неразумные, при жизни Февронии покоя не дававшие, и по честном её преставлении своего обычая не оставили: снова переложили их в разные гробы и в разные концы разнесли. И снова на утро обнаружились святые в общей могиле. И больше уж не смели люди прикоснуться к святым их телам и оставили их там, где они сами повелели: у соборной церкви Рождества Пресвятой Богородицы, посреди города, которому они даны были на просвещение и спасение; те же, кто с верою прикладываются к святым мощам их, неоскудное исцеление принимают.

***
Мы же по силе нашей приложим наше хваление им:

Радуйся, Петре, яко дана ти бысть власть убити летящаго змия. Радуйся, Февроние, яко в женстей главе святых муж мудрость имела еси.

Радуйся, Петре, яко струпы и язвы на теле своём нося, доблествене скорби претерпел еси. Радуйся, Февроние, яко от Бога имела еси дар в девственней юности недуги целити.

Радуйся, Петре, яко заповеди ради Божия самодержавства волею оступи, еже не оставити супруги своея. Радуйся, дивная Февроние, яко твоим благословением во едину нощь малое древие велико возрасте и изнесоша ветви и листвие.

Радуйтася, честная главо, яко во одержании ваю в смирении и в молитвах и в милостыни, без гордости пожиста; тем же Христос дарова вам благодать, яко и по смерти телеса ваю неразлучно во гробе лежащее, духом же предстоита Владыце Христу. Радуйтася, преподобная и преблаженная, яко и по смерти исцеление с верою к вам приходящим невидимо подаета!

Но молим вы, о преблаженныя супруги, да помолитеся о нас, творящих верою память вашу.

Помяните же и меня, грешнейшего, списавшего сие, елико слышал; не ведая, что другие писали, ведущие больше меня. Если и грешен я, и груб, но на Божию благодать и на щедроты Его уповая, и на ваше моление ко Христу надеясь, трудился мыслями. Хотел вас, святые, на земле хвалами почтить, но даже не коснулся хвалы. Хотел ради вашего смиренного самодержавия и преподобия по преставлении вашем венцы вам сплести, но даже не коснулся плетения. Прославлены вы на небесах и венчаны истинными нетленными венцами от общего Владыки Христа, Ему же подобает всякая слава, честь и поклонение со безначальным Его Отцом и Пресвятым и Благим и Животворящим Духом, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

Предисловие

В настоящее время, особенно с установлением праздника Дня семьи, любви и верности, возрождается почитание святых Петра и Февронии Муромских, считающихся образцовой супружеской парой. История их любви, оставшаяся в местных преданиях и изображенная в произведении Ермолая-Еразма «Повесть о Петре и Февронии», до сих пор волнует воображение.

Любовь святых Петра и Февронии не осталась лишь ярким, красивым чувством, но нашла свое воплощение в браке и семейной жизни, построенной по христианским заповедям. Так что история любви претворилась в историю семьи, устремленной к небу. Благодаря этой устремленности, святые Петр и Феврония преодолели все внешние скорби, непростые жизненные обстоятельства – болезнь, злобу людскую, изгнание княжеской четы из Мурома. Даже смерть не в силах была разлучить любящих – вместе они отходят ко Господу. И после смерти, несмотря на все людские ухищрения, стремившиеся разлучить их, не только духовно, но и телами почивают вместе, утверждая одновременно любовь небесную и земную.

Святые Петр и Феврония являются примером для многих православных семей – они считаются покровителями брака. С молитвой к ним обращаются, прося помощи в обретении семейного счастья, рождении детей, исцеления от болезней и помощи в других житейских делах. И по молитвам святых получают просимое – тому множество примеров.

Поэтому почитание святых Петра и Февронии разрастается с каждым годом. День их памяти торжественно отмечается не только в Муроме, где в Свято-Троицкой обители почивают их мощи, но и по всей России.

К этому дню приурочены мероприятия, направленные на популяризацию семейных ценностей. Таким образом почитание святых Петра и Февронии становится делом не только церковным, но и государственным.

Но, к сожалению, найти какую-либо достоверную информацию о святых Петре и Февронии нелегко. Даже самое известное произведение на эту тему – «Повесть о Петре и Февронии» – не всегда доступно широкому читателю.

Еще до революции был произведен ряд научных изысканий о святых, но в советские годы эти изыскания фактически полностью прекратились.

Лишь в последние несколько десятилетий в Муроме были возобновлены научные изыскания – и светские и церковные – о святых князе и княгине Муромских.

Однако монографии на основе этих изысканий, изданные в рамках Уваровских чтений, по большей части написаны научным языком и не предназначены для широкого читателя, хотя есть и исключения.

Также в последние годы были написаны несколько авторских произведений на семейную тему, где за основу был взят пример святых Петра и Февронии. Все эти книги призваны удовлетворить огромный интерес к личностям святых Муромских князя и княгини.

Данный сборник, предназначенный для широкого православного читателя, преследует ту же цель. При его составлении были использованы исследования о жизни святых, как дореволюционные, так и современные. Кроме того, в нем представлены различные аспекты почитания святых Петра и Февронии – и в исторической перспективе и современные.

Книга о святых Петре и Февронии содержит их жизнеописание, историю их почитания, рассказ о Свято-Троицком монастыре, где покоятся мощи святых, акафист и молитвы святым Петру и Февронии.

Также в качестве приложений даны: слово Святейшего Патриарха Кирилла в день памяти святых Петра и Февронии, «Повесть о Петре и Февронии» ЕрмолаяЕразма, история Мурома, где прошла жизнь святых, рассказ о празднике День семьи, любви и верности, связанном со святыми Петром и Февронией, и пример нескольких чудес по молитвам этих святых.

Анна Маркова

Жизнеописание

Петр и Феврония

О святых князе Петре и княгине Февронии, почитающихся в народе покровителями любви и брака, достоверно известно крайне мало. Пространная «Повесть о Петре и Февронии», составленная священником Ермолаем по благословению святителя Макария, была признана художественным произведением и не вошла в сборники Житий, составленных митрополитом Макарием.

Даже имена, под которыми они прославлены и поныне вызывают споры, поскольку неясно какие имена у князя и княгини были крещальными, а какие иноческими. Так, по мнению одних исследователей – Петр и Феврония – крещальные имена благоверных князя и княгини. А по версии других – Петр и Феврония – имена иноческие, а крещальными именами князя и княгини являются упомянутые в летописи имена Давид и Евфросиния. Но в любом случае мы почитаем их как благоверного князя Петра и благоверную княгиню Февронию.

Происхождение

Благоверный князь Петр был потомком Ярослава Святославича, прославленного Церковью под монашеским именем Константина – младшего сына князя Святослава Ярославича Черниговского. Согласно летописным источникам Петр (Давид) был вторым сыном Муромского князя Юрия Владимировича.

До нас не дошло никаких сведений о детстве и юности благоверного князя Петра. Ни летописи, ни житие не донесли до нас никаких подробностей. Лишь «Повесть» сохранила романтическую историю о змее, якобы прилетавшем к невестке святого и за это убитым князем Петром. Но, к сожалению, никакого подтверждения этой удивительной истории нет. Некоторые из исследователей видят здесь аллегорию, а другие – пережитки славянской мифологии.

В этом плане супруге князя Петра, благоверной княгине Февронии, повезло больше. Хотя летописи и вовсе не упоминают о ней, а в официальной житийной версии говорится лишь то, что она «происходила из благочестивого рода». Однако о ней сохранилось множество народных преданий – часть из них нашла свое отражение в «Повести».

Согласно преданиям, происхождение будущей княгини Февронии было необычно – она была дочерью простого бортника-древолаза, собирающего мед диких пчел. Родина ее – небольшая деревенька Ласково под Рязанью. Надо заметить, что деревня эта существует и поныне и земляки не забыли святую Февронию.

Однако в детстве и юности ее отношения с земляками не складывались. Она была девушкой весьма неординарной – одновременно мечтательной и набожной. До сих пор в Ласково показывают орешник, где Феврония подолгу молилась под ореховым кустом. Такой выбор места для молитвы вызывал удивление у ее земляков. Еще более их удивляло ее пренебрежение традициями и обычаями, сохранившимися с языческих времен. Отголоски пренебрежения обычаями нашли свое отражение и в «Повести» – там говорится, что посланный князем отрок застал Февронию за ткацким станком – дело было летом, а в то время считалось, что заниматься ткачеством можно лишь зимой, дабы не обидеть духов-покровителей. Но Феврония не обращала внимания на такие суеверия. За это изумленные односельчане почитали Февронию юродивой и нередко обзывали дурочкой.

К тому же Феврония была лекаркой и приручала диких животных, что также неоднозначно воспринималось ее земляками. Они подозревали, что Феврония занимается колдовством, или даже более того – суеверные люди считали ее воплощением некой потусторонней силы – почти языческой богиней. Так что в родном Ласково Февронию не слишком любили и побаивались.

Знакомство

Как произошло знакомство будущих супругов – также точно неизвестно – ни житие, ни летописи – ничего не говорят об этом. Лишь «Повесть» рассказывает о том, как могли познакомиться наследник Муромского княжества и дочь древолаза-бортника. Согласно версии, данной в «Повести», после поединка со змеем князь Петр покрылся струпьями от брызг змеиной крови.

Эта легендарная версия по-разному толкуется исследователями. Большинство предполагает, что молодой князь был болен проказой – неизлечимой инфекционной болезнью. Однако, среди современных исследователей есть и те, кто предполагает, что князь Петр действительно был укушен змеей и страдал от осложнений, связанных со змеиным укусом – в «Повести» говорится, что помимо струпьев, покрывших его, князь от болезни не мог ни сидеть, ни ходить. Из этого делается вывод о частичной парализации и, как следствие, пролежнях. Но все это лишь версии – чем был болен князь – неизвестно.

Что было дальше? Точного ответа также нет – есть лишь множество мнений, основанных на романтическом повествовании отца Ермолая (в монашестве Еразма). Кто-то говорит о том, что Петр получил исцеление благодаря молитвам Февронии. Другие, напротив – полагают, что князь был вылечен благодаря лекарским секретам, ведомым юной девушке. Некоторые даже, подобно древним ласковцам, подозревают Февронию в колдовстве.

Имела ли место упомянутая в «Повести» игра в загадки, или это – традиционный сюжет, повторяющийся во многих преданиях и легендах? Действительно ли, что князь поначалу отказался жениться на Февронии, и лишь вылеченный ею вторично согласился взять ее в жены? – Все это вопросы без ответа. Есть лишь ряд различных мнений на эти темы.

Но достоверно известно то, что Петр – наследник Муромского престола – просил руки незнатной дочери древолаза-бортника Февронии и получил ее согласие на брак.

Свадьба

Согласно преданиям, до сих пор бытующим в Ласково, венчание было назначено на Петров день (празднование святых апостолов Петра и Павла). И, надо заметить, эти предания совпадают с некоторыми историческими сведениями, особенно в том случае, если крещальным именем князя было именно – Петр. Многие князья старались приурочить свадьбу к собственному дню ангела – в том случае, если день ангела приходился не на один из больших постов.

Рассказывая о венчании в Петров день, ласковцы добавляют, что Феврония, говоря о будущей свадьбе, предсказала – венчаться они поедут на санях. Поскольку дело было летом – никто не поверил ее словам. Но настал Петров день – и вдруг – ни с того, ни с сего выпал обильный снег. Несмотря на то, что он быстро растаял, в церковь невесте пришлось ехать на санях.

Когда после венчания молодые ненадолго заехали в дом родителей невесты, односельчане до самого венчания не верившие, что муромский князь женится на Февронии, начали насмехаться, что князь взял за себя дурочку. Насмешки в самый день свадьбы, в конце концов, вывели Февронию из себя. И она сказала: «Не расти больше Ласкову». И с тех пор было в Ласкове шесть изб до тех пор, пока в 90-х годах XX века ни выстроили здесь часовню в честь святых Петра и Февронии. Так говорится в ласковских преданиях.

В тот же день молодые уехали в Муром, где княжил старший брат Петра.

В Муроме и не только

Говоря о том, какой была жизнь молодой супружеской пары в Муроме, житие ограничивается лишь общими фразами: «любили чистоту и целомудрие и всегда были милостивыми, справедливыми и кроткими. Они избавляли от власти обижающих тех, кто подвергался обидам, достойно чтили лиц иноческого и священнического звания, подавая им материальные пособия, с великим милосердием относились к бедным и усердно упражнялись в посте и воздержании».

«Повесть» и местные предания говорят об этом более конкретно. Бояре невзлюбили молодую княгиню-простолюдинку. Сразу же поползли слухи о странностях княгини Февронии. Так же как в свое время односельчане, бояре обвиняли ее то в юродстве, то в колдовстве. Но княгиня Феврония держалась безупречно, так что обвинить ее в чем-то конкретном никто не мог.

Тем паче, что совместная жизнь Петра и Февронии складывалась как нельзя лучше. Несмотря на то, что брак был неравным, и, с точки зрения некоторых, вынужденным – недаром же вошла в «Повесть» версия о том, что князь никак не хотел жениться на дочери бортника. Но, вопреки сплетням недоброжелателей, брак Петра и Февронии был счастливым.

Словно какая особая благодать почила на этой супружеской паре. Еще до того, как Петр стал полновластным Муромским государем, ходя под рукой старшего брата, эту пару очень любили приглашать на княжеские свадьбы. Несколько раз в летописях в качестве самых почетных свадебных гостей упоминается наследник Муромского престола «с княгинею своею». Хотя Муромское княжество было одним из самых незначительных, а Петр (Давид) даже не был полновластным муромским князем. Вывод, который можно сделать из всего сказанного – пара святых Петра и Февронии являла окружающим пример супружеского согласия и христианского благочестия.

Конечно, это внешняя сторона жизни благоверной супружеской четы. Их внутренняя жизнь, подобно, как и у других прославленных Церковью в лике праведников, по большей части, к сожалению, скрыта от нас. И летописи и «Повесть», и житие, и даже местные предания умалчивают о каких-либо подробностях.

Муромский князь

Примерно в 1203–1204 годах скончался Муромский князь Владимир Юрьевич – тот самый, в котором исследователи видят прототип упомянутого в «Повести» князя Павла. Его младший брат Петр (Давид) становится полновластным муромским князем.

Но в Муроме, подобно и другим городам, возникшим самопроизвольно – в точке ли пересечения торговых путей или же в центрах древних племенных союзов – княжеская власть была не сильна. Князь вынужден был считаться и с властью народного веча и с сильным влиянием местных боярских родов.

А муромские бояре были изначально недовольны новым князем. И «Повесть», и местные муромские предания говорят о том, что бояре были оскорблены выбором князя Петра, женившегося на простолюдинке Февронии.

Да и собственный нрав князя не внушал боярам почтения – они считали своего нового государя бесхарактерным человеком, ни в чем не смевшим выйти из воли великого князя Владимирского. Причем служил он повелителю северо-восточной Руси не ради выгоды – когда великий князь Всеволод Юрьевич старался наделить верного муромского князя чужими городами, он при первой же возможности избавлялся от таких даров. Здесь надо заметить, что такая политика муромского князя позволяла ему жить в мире и с могущественным владимирским князем и с ближайшими соседями и родичами – рязанскими князьями, враждовавшими с великим князем владимирским – Всеволодом Большое Гнездо. Следствием миролюбия князя была безопасность Муромского княжества от нападений более сильных соседей. Однако, бояре не всегда понимали своего князя и не одобряли его поведения.

В конце концов, неприятие княжеской семьи и непонимание политики князя привело к тому, что бояре попытались изгнать своего князя из города.

Жизнь в шалаше

Неизвестно, сколько правил князь Петр Муромом до того, как местные бояре решили «показать путь» своему князю. Однако и «Повесть», и местные предания единодушно называют причину – незнатное происхождение его княгини. Надо заметить, что эту причину изгнания князя из города выдвигали не только в случае святых Петра и Февронии. За это же были изгнаны из Новгорода несколько князей и князь из западного Галича – гордые бояре не желали кланяться княгиням невысокого происхождения.

Поэтому они потребовали, чтобы князь «отпустил» незнатную жену. Местные предания говорят, что в тот раз бояре припомнили нелюбимой княгине не только низкое происхождение, но и обвиняли ее в связях с нечистой силой. В результате вступившийся за жену князь вместе с ней был изгнан из города.

«Повесть» описывает изгнание князя и княгини более красочно; согласно этому описанию князь Петр предлагает сделать выбор самой Февронии. Она же, подобно сказочным героиням, устраивает боярам игру в загадки, не желая никаких сокровищ, но только своего супруга. Узнав об этом, князь соглашается с выбором мудрой жены.

Далее «Повесть» говорит о том, что святые князь и княгиня вместе с сопровождающей их свитой были посажены в ладьи и отправились по Оке. Местные муромские предания уточняют подробности путешествия святых Петра и Февронии. Согласно этим муромским преданиям, супруги с несколькими сопровождающими на небольшой ладье поплыли по Оке к Перемиловским горам. Здесь изгнанники сошли на берег и устроили несколько шалашей. В одном из них и поселились святые Петр и Феврония.

Согласно «Повести», князь, оказавшийся в таких незавидных обстоятельствах, очень переживал и недоумевал, что же ему делать и как жить дальше. И лишь увещевание и утешение верной супруги не давали ему окончательно упасть духом.

Местные же предания добавляют «чудесных» подробностей в рассказ об изгнанническом бытии святых Петра и Февронии. Например, источник, внезапно забивший из земли для утешения князя и княгини. Или имя, данное княгиней горам, приютившим изгнанников. Поэтому, согласно местным преданиям, изгнание святых Петра и Февронии не выглядит тягостным. Напротив, время, проведенное любящими людьми в единении с окружающим миром, представляется своего рода «раем в шалаше».

Но изгнание продолжается недолго. В Муроме, как и в любом городе с сильным влиянием народного веча, сразу же начинаются нестроения. Выплеснулась наружу и вражда бояр. Так что волей-неволей пришлось звать князя Петра с княгиней Февронией обратно в Муром.

Дети

По возвращении в Муром жизнь святых супругов вошла в спокойное русло. Потянулись годы, наполненные княжескими трудами и благочестием. Князь Петр и княгиня Феврония жили в мире с соседями и подданными, соблюдали церковные уставы и занимались благотворительностью. Можно сказать, что на них исполнились слова молитвы: «да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте».

Но здесь появляется вопрос, который обходят стороной и житие, и «Повесть» – были ли дети у святых Петра и Февронии, и, если были, то сколько и кто. Отвечая на этот вопрос, можно опираться лишь на летописные источники, которые разнятся между собой. Поэтому, версии исследователей в этом вопросе сильно расходятся.

По мнению одних, святые Петр и Феврония были бездетной парой. Некоторые из исследователей, придерживающиеся этой точки зрения, даже предполагают, что святые не имели обычного супружеского общения, но жили как брат с сестрой.

Другие же исследователи считают, что дети у святой четы были. Относительно же количества детей эти исследователи выдвигают разные версии. Некоторые утверждают, что у святых Петра и Февронии была одна дочь – Евдокия, вышедшая впоследствии замуж за младшего сына великого князя Всеволода – Святослава Всеволодовича, князя Юрьев-Польского. Другие, говоря о детях святых Петра и Февронии, утверждают, что в этой семье было пятеро детей. Но наиболее распространенная версия – трое детей – уже упоминавшаяся дочь Евдокия и два сына – Святослав и Юрий. О них известно немного. Старший сын Святослав был доблестным воином, оберегая родные рубежи, неоднократно воевал с волжскими булгарами. Он умер молодым еще при жизни родителей. Возможно, именно его кончина подвигла святых Петра и Февронию к уходу из мира. Младший брат Святослава Юрий после ухода отца в монастырь унаследовал муромский престол. Он подобно отцу был верным подручником великого князя владимирского. Князь Юрий погиб во время нашествия на Русь хана Батыя.

Уход в монастырь

Прожив счастливую и достойную жизнь, святые Петр и Феврония решили оставить мир. Что подвигло их к этому? Различные источники неоднозначно отвечают на этот вопрос. Согласно летописным источникам, возможной причиной стала безвременная кончина старшего сына Святослава. Житие называет другую причину – болезнь самого князя Петра. «Повесть» же и местные предания говорят о том, что святым супругам хотелось достойно, вдали от мирской суеты, в молитве подготовиться к переходу в вечность.

В любом случае, супруги, разойдясь по муромским обителям, приняли монашеский постриг. Ни житие, ни летописи, ни «Повесть» не упоминают о том, в каких монастырях приняли постриг святые Петр и Феврония. Об этом говорят лишь местные предания, утверждая, что благоверный князь Петр постригся в древней Спасской обители, а его супруга, святая Феврония – в Успенской. Надо заметить, что исследователи единодушно соглашаются с местным преданием относительно места пострижения святого Петра, чего нельзя сказать об обители избранной святой Февронией – к сожалению, никаких сведений об Успенской обители не сохранилось. Так что этот вопрос остается открытым, тем паче, что по кончине святую Февронию пытались похоронить совершенно в другом месте.

Те же местные предания расцвечивают подробностями монашескую жизнь святых Петра и Февронии. Согласно этим преданиям, даже приняв монашество, святые не утратили взаимной любви, но любовь земная преобразовывалась в любовь небесную.

Не имея возможности увидеться и поговорить – согласно каноническим правилам, супруги, принявшие монашество, должны избегать близкого общения – святые Петр и Феврония часто посылали друг другу письма. Также предания утверждают, что в письмах святые вели между собою духовные беседы.

Монашеская жизнь святых Петра и Февронии продлилась недолго – что-то около года, а может быть и меньше. Наступило время отшествия их ко Господу.

Проказа поразила князя Петра Муромского, ни один лекарь не мог ему помочь. Тогда явилась к нему целительница Феврония и пообещала помочь, если князь возьмет ее в жены. Князь согласился, но не захотел сдержать слова и возвысить до себя девушку из народа, тогда опять слег он с болезнью.

И вновь пришла к нему Феврония с теми же условиями, на сей раз Петр женился на девушке. Бояре не согласились признать неравный брак, потребовали от Петра, чтобы тот оставил жену. Супруги вместе удалились жить к берегу реки, где провели некоторое время, пока их не стали умолять вернуться в Муром. Там правили они вместе много лет, а на старости ушли в монастырь. Князь в мужской, Феврония - в женский. Видеться они не могли, но умерли в один день, после случилось чудо: останки мужа и жены нашли лежащими в одной могиле.

В древнерусской повести содержится яркий пример, образец добродетельной возвышенной семейной жизни. Любви достойной, возвышающейся над смертью.

Читать краткое содержание Повести о Февронии и Петре Муромских

К жене муромского князя Павла стал являться крылатый змий ночами, под видом супруга склонять ее ко блуду. Женщина во всем призналась мужу, стала просить у него защиты и помощи, но что поделать с напастью никто не знал. Силен и хитер был змей, погубить его было нелегко. Павел пошел на хитрость, надоумил он жену пораспрашивать змея о его погибели. Тот долго запирался, пока наконец не рассказал, что есть пророчество о его смерти от руки человека по имени Петр, который добудет Агриков меч.

Петром звали младшего брата Павла. Он решил попытать силы, извести змея, и стал разыскивать заветный меч повсюду. Наконец маленький мальчик привел его к церкви Воздвиженского монастыря, там, за алтарной плитой, обнаружился меч.

Добыв таким образом оружие, Петр схватил его, тут же кинулся в дом брата, но когда вошел в светлицу увидел, что Павел сидит там со своей женой. Петр не знал, что змий может оборачиваться человеком и обманывать людей. Узнав от Павла про это коварство, он ворвался в комнату и зарубил змия. Брызнула из многих ран кровь на тело Петра, и где она коснулась его, появились струпья проказы.

Ужасную болезнь не могли вылечить местные врачи. Через какое-то время стало Петру хуже, повезли его на Рязанщину, чтобы там советоваться со знахарями-врачевателями. В деревне Ласково слуга Петра нашел в одном из домов молодую девицу, не по летам умудренную. Он спросил ее, не знает ли она, чем пособить напасти, сразившей господина его князя Петра. Девушка, звали ее Феврония, отвечала, что ей известен человек, которому по силам исцелить больного. Она попросила дозволения взглянуть на князя сама.

Попав к Петру, она осмотрел его язвы и сообщила, что вылечит их немедленно, как только князь даст слово жениться на ней. Девица была дочерью бортника, добывавшего мед в лесу, потому Петр решил, что она шутит, ведь ему нельзя было сочетаться браком с такой простой женщиной. Он легко дал свое согласие, не имея в мыслях держать слово. чтобы проверить хитроумие Февронии, о котором сказал ему слуга, Петр дал девушке пучок льна с приказом к завтрашнему утру соткать из него полотно да сшить ему рубаху. В ответ Феврония отправила князь полено, сообщив, что сделать эту работу сможет только на ткацком станке, который за одну ночь изготовит Петр собственными руками. Изумленный такой мудростью в столь молодой женщины, Петр не колеблясь взял от нее кувшин с целебным составом.

Феврония велела ему ступать в баню, там протереть все язвы, кроме одной, сквашенным хлебным мякишем. Петр так и поступил, после чего лег спать. Проснулся он полностью здоровым, но выполнять обещание не спешил. Послав щедрые дары девушке, он отправился обратно в Муром. Однако еще в дороге болезнь его вернулась, и он вынужден был опять просить помощи у Февронии, которая приняла его с тем же условием, что и прежде: он должен сделать ее своей законной супругой. На сей раз, Петр заключил с ней брак.

После смерти Павла, править в Муроме стал Петр. Не давала покоя его боярам низкое происхождение Февронии. Что ни день шли они к Петру с жалобами на княгиню. Говорили, дескать, как нищенка она со стола собирает крохи хлеба. Однажды Петр поймал жену за руку после застолья и глянул на ее ладонь - там лежали кусочки ладана.

Наконец бояре вынудили Февронию покинуть город. Она не стала отказываться, попросила лишь дать ей унести на спине то, что ей всего дороже. Так она посадила себе на закорки мужа и вместе с ним вышла за ворота Мурома. Петр не стал противиться тому, потому что уважал закон божий, сочетавший жену с мужем.

Супруги вместе пустились вплавь по реке Оке. На лодке, перевозившей пассажиров, находился человек, возжелавший Февронию. Тогда мудрая женщина велела ему испить воды из реки, зачерпнув ее с разных бортов, а потом рассказать, откуда она была вкуснее. Странник так и поступил, сообщив, что вода одинакова со всех сторон, на что Феврония добавила: таковы и женщины, потому не заглядывайся на чужую подругу.

Во время стоянки Феврония промолвила слово благословения над подрубленными деревцами, уже через день они пошли в рост, стали крепкими и сильными соснами. Еще много чудес успела бы она сотворить, но муромские бояре, передравшись между собой за право управлять городом, пришли к Петру и стали умолять его снова править ими. Петр и Феврония вместе вернулись в город.

Много лет управляли они своей землей справедливо и достойно. Наконец решил князь, что устал он от дел мирских и подался в монахи. Феврония не оставила мужа, она ушла в женский монастырь, стоявший поблизости. Об одном просили достойные супруги у небесного владыки: права уйти из земного мира вместе. Это было им отпущено. Принявшие новые имена во Христе, Феврония и Петр стали братом Давидом и сестрой Ефросиней. Мирно почили они в день 25 июня, один за другим. По велению Петра, для них поставили пустой общий гроб в церкви Богородицы. Согласно церковным обычаям, тела супругов захоронили раздельно, но на следующую ночь нашли их обнявшимися в гробу во храме.

Картинка или рисунок Повесть о Петре и Февронии Муромских

Каждая газета отражает особенности месяца. Например, в ноябрьском выпуске поясняется, почему люди называют этот месяц «пегим» - то белый снег, то серый дождь. И даже приводится поясняющая сказка

Есть в Русской земле город, называемый Муром. Рассказали мне, что правил им когда-то добрый князь по имени Павел. Ненавидя всякое добро в роде человеческом, дьявол наслал в терем княгини Павловой летучего змея – обольщать ее на блуд. Когда находило на нее это наваждение, она видела его таким, каков он есть, а всем, кто входил в это время к княгине, представлялось, что это князь сидит со своею женою. Прошло немало времени, и жена князя Павла не утаила, рассказала мужу все, что было с нею, потому что змей тот уже насиловал ее.

Князь задумался, что сделать со змеем, и не мог придумать. Потом сказал жене:

– Сколько ни думаю, не могу придумать, как мне справиться с этим нечистым духом. Я той смерти не знаю, какую ему можно учинить. Вот как мы сделаем. Когда будет он с тобою говорить, спроси-ка ты хитро и лукаво его самого об этом, не знает ли этот оборотень-змей, от чего ему смерть суждена. Если ты это узнаешь и нам поведаешь, то не только избавишься от его гнусного дыхания и осквернения, о котором мерзко и говорить, но и в будущей жизни умилостивишь к себе неподкупного судию – Христа!

Княгиня обрадовалась словам своего мужа и подумала: «Хорошо, когда б это сбылось».

Вот прилетел к ней оборотень-змей, она заговорила с ним о том, о другом льстиво и лукаво, храня в памяти своей добрый умысел, и, когда он расхвастался, спросила смиренно и почтительно, восхваляя его:

– Ты ведь все знаешь, наверное, и то знаешь, какова и от чего суждена тебе кончина?

И тут великий обманщик сам был обманут лестью красивой женщины, – и сам не заметил, как выдал свою тайну:

– Смерть мне суждена от Петрова плеча, от Агрикова меча!

Княгиня, услышав эту загадку, твердо запомнила ее, когда змей улетел, пересказала мужу, как он ей ответил. Князь выслушал и задумался, что это значит: «Смерть от Петрова плеча, от Агрикова меча?»

Был у него родной брат, князь, по имени Петр. Призвал он его в ближайшие дни и рассказал о змее и его загадке. Князь Петр, услышав, что змей назвал его именем того, кто с ним покончит, мужественно решился одолеть его. Но смущала его мысль, что ничего не знает об Агрикове мече.

Он любил молиться в малолюдных церквах. Пришел он как-то один в загородную церковь Воздвижения, что в женском монастыре. Тут подошел к нему подросток, служка церковный, и сказал:

– Князь! Хочешь, покажу тебе Агриков меч?

Тотчас вспомнил князь о своем решении и поспешил за служкой:

– Где он, дай взгляну!

Служка повел его в алтарь и показал щель в алтарной стене между кирпичами: в глубине щели лежал меч. Доблестный князь Петр достал этот меч и вернулся в княжий двор. Рассказал он брату, что теперь он уже готов, и с того дня ждал удобного времени – убить летучего змея.

Он каждый день приходил спросить о здравии брата своего и заходил потом к снохе по тому же чину.

Раз побывал он у брата и сразу от него пошел на княгинину половину. Вошел и видит: сидит с княгинею брат, князь Павел. Вышел он от нее и повстречал одного из свиты князя:

– Скажи мне, что за чудо такое: вышел я от брата к снохе моей, оставил его в своей светлице и нигде не задержался, а вхожу к княгине, он там сидит; изумился я, как же он раньше меня успел туда?

Приближенный князя отвечает:

– Не может этого быть, господин мой! Никуда не отлучался князь Павел из покоев своих, когда ты ушел от него!

Тогда князь Петр понял, что это колдовство лукавого змея. Пошел опять к старшему брату и спрашивает:

– Когда ты вернулся сюда? Я от тебя вот только что ходил в покой княгини твоей, нигде ни на минуту не задерживался и, когда вошел туда, увидел тебя рядом с нею. Я был изумлен, как ты мог оказаться там раньше меня. Оттуда сразу же пошел я сюда, а ты опять, не понимаю, как опередил меня и раньше меня здесь оказался.

Тот же говорит:

– Никуда я из горницы своей не выходил, когда ты ушел к княгине, и сам у нее не был.

Тогда князь Петр объяснил:

– Это чары лукавого змея: он передо мною принимает твой образ, чтобы я не подумал убить его, почитая тебя, своего брата. Теперь уж ты отсюда никуда не выходи, а я пойду туда биться со змеем, и если бог поможет, так и убью лукавого змея.

Взял он заветный Агриков меч и пошел в покои своей снохи, опять увидел возле нее змея в образе брата, но теперь он был уже твердо уверен, что это не брат, а оборотень-змей, и поразил его мечом. В тот же миг змей принял свой настоящий вид, забился в предсмертных судорогах и издох. Но струи крови чудовища обрызгали тело князя Петра, и от этой поганой крови он покрылся струпьями, потом язвами и тяжело заболел. Он призывал всех врачей своего княжества, чтобы исцелили его, но ни один не мог его вылечить.

Прослышал он, что в Рязанской земле много лекарей, и велел отвезти себя туда, потому что болезнь его очень усилилась и он не мог уже сидеть на коне. Привезли его в Рязанскую землю, и разослал он свою дружину во все концы искать лекарей.

Один из его дружинников завернул в деревню Ласково. Подъехал он к воротам какого-то дома, – никого не видно; взошел на крыльцо, – словно никто и не слышит; открыл дверь и глазам не верит: сидит за ткацким станом девушка, одна в доме, а перед нею скачет-играет заяц. И молвит девушка:

– Плохо, когда двор без ушей, а дом без глаз!

Молодой дружинник не понял ее слов и говорит:

– Где же хозяин этого дома?

Девушка отвечает:

– Отец и мать пошли взаймы плакать, а брат ушел сквозь ноги смерти в глаза глядеть.

Юноша опять не понял, о чем она говорит, удивился и тому, что увидел, и тому, что услышал:

– Ну скажи ты, что за чудеса! Вошел я к тебе, – вижу, работаешь за станом, а перед тобой заяц пляшет. Заговорила ты, – и странных речей твоих я никак не пойму. Сперва ты сказала: «Плохо, когда двор без ушей, а дом без глаз!» Про отца и мать своих сказала: «Пошли взаймы плакать», а про брата: «сквозь ноги смерти в глаза глядеть», и ни единого слова я тут не понял.

Улыбнулась девушка и сказала:

– Ну чего уж тут не понять! Подъехал ты ко двору и в дом вошел, а я сижу неприбранная, гостя не встречаю. Был бы пес во дворе, почуял бы тебя издали, лаял бы: вот и были бы у двора уши. А кабы в доме моем было дитя, увидело бы тебя, как ты через двор шел, и мне бы сказало: вот был бы и дом с глазами. Отец и мать пошли на похороны и там плачут, а когда они помрут, другие над ними плакать будут: значит, сейчас они свои слезы взаймы проливают. Сказала я, что брат мой (как и отец) – бортник, в лесу они собирают по деревьям мед диких пчел. Вот и сейчас брат ушел бортничать, залезет на дерево как можно повыше и вниз поглядывает, как бы не сорваться, ведь кто сорвался, тому конец! Потому я и сказала: «Сквозь ноги смерти в глаза глядеть».

– Вижу, мудрая ты девица, – говорит юноша, – а как же звать тебя?

– Зовут меня Феврония.

– А я из дружины муромского князя Петра. Тяжело болеет наш князь – весь в язвах. Он своей рукой убил оборотня, змея летучего, и где обрызгала его кровь змеиная, там и струпья явились. Искал он лекаря в своем княжестве, многие его лечили, никто не вылечил. Приказал сюда себя привезти, говорят, здесь много искусных целителей. Да не знаем мы, как их звать и где они живут, вот и ходим, спрашиваем о них!

Феврония подумала и говорит:

– Только тот может князя твоего вылечить, кто себе его потребует.

Дружинник спрашивает:

– Как это говоришь, кто себе потребует князя моего? Для того, кто его вылечит, князь Петр не пожалеет никаких богатств. Ты скажи мне имя его, кто он и где живет.

– Приведи князя твоего сюда. Если он добросердечен и не высокомерен, то будет здоров! – ответила Феврония.

Вернулся дружинник к князю и все ему подробно рассказал, что видел и слышал. Князь Петр приказал отвезти его к этой мудрой девушке.

Привезли его к дому Февронии. Князь послал к ней слугу своего спросить:

– Скажи, девушка, кто это хочет меня вылечить? Пусть исцелит меня от язв – и получит богатую мзду.

А она прямо и говорит:

– Я сама буду лечить князя, но богатств от него никаких не требую. Скажи ему от меня так: если не буду его супругой, не надо мне и лечить его.

Вернулся слуга и доложил князю все, что сказала девушка. Князь Петр не принял всерьез ее слов, он подумал: «Как это мне, князю, жениться на дочери бортника?» И послал к ней сказать: «В чем же тайна врачевства твоего, начинай лечить. А если вылечишь, возьму тебя в жены!»

Посланный передал ей слова князя, она взяла небольшую плошку, зачерпнула из дежи хлебной закваски, дунула на нее и говорит:

– Истопите вашему князю баню, а после бани пусть мажет по всему телу свои язвы и струпья, но один струп пусть оставит непомазанным. И будет здоров!

И принесли князю эту мазь. И велел он истопить баню, но, прежде чем довериться ее снадобью, решил князь испытать ее мудрость хитрыми задачами. Запомнились ему ее мудрые речи, которые передал первый его слуга. Послал ей малый пучок льну и велел передать: «Коли хочет эта девушка супругой моей стать, пусть покажет нам мудрость свою. Если она и вправду мудрая, пусть из этого льна сделает мне рубаху, портки и полотенце за то время, пока я буду в бане париться».

Слуга принес ей пучок льну и передал княжий наказ. Она велела слуге:

– Заберись-ка на эту печь, сними с грядки сухое поленце, принеси сюда!

Слуга послушно достал ей полено. Отмерила она одну пядь и говорит:

– Отсеки этот кусок от поленца.

Он отрубил. Тогда она говорит:

– Возьми эту чурочку, отнеси князю своему и скажи от меня: «За то время, пока я пучок льну очешу, пусть князь из этой чурочки сделает мне ткацкий стан и все снаряды, чтобы выткать полотно ему на белье».

Слуга отнес князю чурочку и пересказал речи девушки. Князь посмеялся и послал его назад:

– Иди, скажи девушке, что нельзя из такой малой чурки в такое малое время столько изделий приготовить!

Слуга передал слова князя. Феврония только того и ждала.

– Ну, спроси тогда его, разве можно из такого пучочка льну взрослому мужчине за то время, пока он в бане попарится, выделать и рубашку, и портки, и полотенце?

Слуга пошел и передал ответ князю. Выслушал князь и подивился: ловко ответила.

После этого сделал он, как велела девушка: помылся в бане и помазал все язвы и струпья ее мазью, а один струп оставил непомазанным. Вышел из бани – и болезни не чувствует, а наутро глядит – все тело чисто и здорово, только один струп остался, что он не помазал, как велела девушка. Изумился он быстрому исцелению. Однако не захотел взять ее в жены из-за низкого ее рода и послал ей богатые дары. Она даров не приняла.

Уехал князь Петр в свою вотчину, в город Муром, совсем здоровым. Но оставался на теле у него один струп, оттого что не помазал его целебной мазью, как наказывала девушка. Вот от этого-то струпа и пошли по всему телу новые струпья и язвы с того самого дня, как уехал он от Февронии. И опять тяжело заболел князь, как и в первый раз.

Пришлось вернуться к девушке за испытанным лечением. Добрались до ее дому, и как ни стыдно князю было, послал к ней опять просить исцеления.

Она, нимало не гневаясь, говорит:

– Если станет князь моим супругом, то будет совсем исцелен.

Тут уж он твердое слово дал, что возьмет ее в жены.

Она, как и прежде, дала ему закваски и велела выполнить то же самое лечение. Князь совсем вылечился и женился на ней. Таким-то чином стала Феврония княгиней.

Приехали они в отчину князя, в город Муром, и жили благочестиво, блюдя божие заповеди.

Когда же умер в скором времени князь Павел, стал князь Петр самодержавным правителем в своем городе.

Бояре муромские не любили Февронию, поддавшись наущению жен своих, а те ее ненавидели за низкий род. Но славилась она в народе добрыми делами своими.

Раз пришел один ближний боярин к князю Петру, чтоб поссорить его с женой, и сказал:

– Ведь она из-за стола княжеского каждый раз не по чину выходит. Перед тем как встать, всегда собирает она со скатерти крошки, как голодная!

Захотел князь Петр проверить это и приказал раз накрыть ей стол рядом с собой. Когда обед подошел к концу, она, как с детства привыкла, смахнула крошки в горсть. Князь взял ее за руку, велел раскрыть кулачок и видит: на ладони у нее благоуханная смирна и фимиам. С того дня он больше уже ее не испытывал.

Прошло еще время, и пришли к нему бояре, гневные и мятежные:

– Мы хотим, князь Петр, праведно тебе служить, как нашему самодержцу, но не хотим, чтобы Феврония была княгиней над нашими женами. Если хочешь остаться у нас на княжом столе, возьми другую княгиню, а Феврония, получив изрядное богатство, пусть идет от нас, куда хочет!

Князь Петр всегда был спокойного нрава, и без гнева и ярости ответил им:

– Скажите-ка сами об этом княгине Февронии, послушаем, что она вам на это скажет!

Мятежные бояре, потеряв всякий стыд, устроили пиршество, и, когда хорошо выпили, развязались у них языки, и начали они о княгине говорить нелепо и поносно, как псы лаялись, отрицали ее чудесный дар исцеления, которым бог наградил ее не только при жизни, но и по смерти. Под конец пира собрались они возле князя с княгинею и говорят:

– Госпожа княгиня Феврония! От всего города и от боярства говорим тебе: дай нам то, о чем мы тебя попросим!

Она ответила:

– Возьмите чего просите!

– Мы все хотим, чтоб князь Петр был владыкой над нами, а наши жены не хотят, чтоб ты правила ими. Возьми богатства, сколько хочешь, и уезжай, куда тебе угодно!

Она им и говорит:

– Я обещала вам, что получите то, чего просите! А теперь обещайте вы дать мне то, чего я у вас попрошу.

Бояре же недогадливые обрадовались, думая, что легко от нее откупятся, и поклялись:

– Что ни попросишь, сразу же беспрекословно отдадим тебе!

Княгиня и говорит:

– Ничего мне от вас не надо, только супруга моего, князя Петра.

Подумали бояре и говорят:

– Если князь Петр сам того захочет, ни слова перечить не будем!

Злобные их души озарились дьявольской мыслью, что вместо князя Петра, если он уйдет с Февронией, можно поставить другого самодержца, и каждый из них втайне надеялся стать этим самодержцем.

Князь Петр не мог нарушить заповедь божию ради самодержавства. Ведь сказано: «Кто прогонит жену, не обвиненную в прелюбодеянии, и женится на другой, тот сам станет прелюбодеем». Поэтому князь Петр решил отказаться от княжества.

Бояре приготовили им большие суда, потому что под Муромом протекает река Ока, и уплыли князь Петр с супругою своею на этих судах.

Среди приближенных был с ними на судне один человек со своей женой. Соблазняемый бесом, этот человек не мог наглядеться на княгиню Февронию, и смущали его дурные помыслы. Она угадала его мысли и говорит как-то ему:

– Зачерпни-ка воды с этой стороны судна и испей ее!

Он сделал это.

– Теперь зачерпни с другой стороны и испей!

Испил он опять.

– Ну как? Одинакова на вкус или одна слаще другой?

– Вода как вода, и с той стороны и с этой!

– И женское естество одинаково. Почему же, забывая свою жену, ты о чужой помышляешь?

И понял боярин, что она читает чужие мысли, не посмел больше предаваться грешным помыслам.

Плыли они весь день до вечера, и пришла пора причалить к берегу на ночлег. Вышел князь Петр на берег, ходит по берегу и размышляет.

«Что теперь с нами будет, не напрасно ли я сам лишил себя самодержавства?»

Прозорливая же Феврония, угадывая его мысли, говорит ему:

– Не печалься, князь, милостивый бог и жизни наши строит, он не оставит нас в унижении!

Тут же на берегу слуги готовили княжеский ужин. Срубили несколько деревьев, и повар повесил на двух суковатых рассошках свои котлы. После ужина проходила княгиня Феврония по берегу мимо этих рассошек, благословила их и говорит:

– Пусть вырастут из них наутро деревья с ветками и листвой!

Так и сбылось. Встали утром, а на месте рассошек – большие деревья шумят листвой. И только хотели люди собирать шатры и утварь, чтобы переносить их на суда, прискакало посольство из города Мурома челом бить князю:

– Господин наш, князь! Мы пришли к тебе от города, не оставь нас, сирот твоих, вернись в свою вотчину. Мятежные вельможи муромские друг друга перебили, каждый хотел стать самодержцем, и все от меча погибли. А остальные вельможи и весь народ молят тебя: «Князь, господин наш, прости, что прогневали мы тебя! Говорили тебе лихие бояре, что не хотят, чтоб княгиня Феврония правила женами нашими, но теперь нет уж их, все мы однодушно тебя с Февронией хотим, и любим, и молим, не покидайте рабов своих!»

И вернулись князь Петр и княгиня Феврония в Муром. Правили они в городе своем по законам божиим и были милостивы к своим людям, как чадолюбивые отец и мать. Со всеми были равно сердечны, не любили только спесивых и грабительствующих, не жадны были к земным богатствам, но для вечной жизни богатели. Истинными пастырями города они были, не яростью и страхом правили, а истиной и справедливостью. Странствующих принимали, голодных кормили, нищих одевали, несчастных от гонений избавляли.

Когда приблизилась их кончина, они молили бога, чтобы в один час переселиться в лучший мир. И завещали, чтобы похоронили их в одной большой каменной гробнице с перегородкой посредине. В одно время облачились они в иноческие одежды и приняли монашество. Князя Петра назвали в иночестве Давидом, а Февронию – Евфросинией.

Перед самой кончиной княгиня Феврония вышивала покров с ликами святых на престольную чашу для собора. Приняв иночество, князь Петр, названный теперь Давидом, послал сказать ей: «О сестра Евфросиния! Близка моя кончина, но жду тебя, чтобы вместе покинуть этот мир».

Она ответила: «Подожди, господин мой, сейчас дошью покров для святой церкви».

И во второй раз прислал князь сказать: «Недолго могу ждать тебя!»

И в третий раз послал: «Отхожу из этого мира, не могу больше ждать!»

Княгиня-инокиня в это время вышивала последний покров, уже вышила лик святого и руку, а одежды его еще не вышила и, услышав зов супруга своего, воткнула иглу, замотала вокруг нее нитку и послала сказать князю Петру – в иночестве Давиду, – что и она готова.

После их кончины церковнослужители решили положить тело князя Петра в соборной церкви пречистой Богородицы в Муроме, а тело княгини Февронии – в загородном женском монастыре, в церкви Воздвижения животворящего креста, так как нельзя, дескать, мужа и жену положить в одном гробе, раз они стали иноками. Сделали для них отдельные гробницы и похоронили святого Петра в городском соборе, а святую Февронию в другой гробнице в загородной Воздвиженской церкви. А ту двойную каменную гробницу, что они велели сделать себе еще при жизни, оставили пустою в том же городском соборе.

Но на другой день утром увидели, что отдельные их гробницы пусты, а святые тела князя и княгини покоятся в той общей гробнице, которую они велели сделать для себя перед смертью. И те же неразумные люди, что пытались при жизни разлучить их, нарушили их покой после смерти: они снова перенесли святые тела в особые гробницы. И на третье утро увидели опять тела князя и княгини в общей гробнице. После этого больше уже не смели трогать их святые тела, и так и остались они в соборной церкви Рождества Пресвятой Богородицы, где сами велели себя похоронить.

Мощи их даровал бог городу Мурому во спасение: всякий, кто с верою приходит к гробнице с их мощами, получает исцеление.

«ПОВЕСТЬ О ПЕТРЕ И ФЕВРОНИИ МУРОМСКИХ»

О времени возникновения «Повести о Петре и Февронии Муромских» идут споры. Одни исследователи относят ее к XV в., другие - к началу XVI-го. Судя по тому, что церковный культ Петра и Февронии в Муроме сложился уже во второй половине XV в., вероятнее, что «Повесть» в каком-то неизвестном нам первоначальном виде была составлена уже в это время. Однако свой окончательный вид «Повесть» приобрела, как это доказала сейчас Р. П. Дмитриева, под пером Ермолая Еразма - писателя, работавшего в середине XVI в. «Повесть о Петре и Февронии» представляет собой соединение двух фольклорных сюжетов: одного о змее-соблазнителе и другого - о мудрой деве. Сюжеты эти в «Повести» соединены и приурочены к Мурому, а вся повесть претендует на историческую достоверность. Очарование «Повести» - в простоте и ясности изложения, в степенной неторопливости рассказа, в способности повествователя не удивляться удивительному, в гармонирующей со спокойствием рассказчика простоте и беззлобии действующих лиц. Героиня повести - дева Феврония. Она мудра народной мудростью. Она загадывает мудрые загадки и умеет без суеты разрешать жизненные трудности. Она не возражает врагам и не оскорбляет их открытым поучением, а прибегает к иносказанию, цель которого - преподать безобидный урок: ее противники сами догадываются о своих ошибках. Она творит чудеса походя: заставляет за одну ночь расцвесть в большое дерево воткнутые для костра ветви. Ее животворящая сила распространяется на все окружающее. Крохи хлеба в ее ладони превращаются в зерна благоуханного ладана. Князь Петр пытается обмануть ее только один раз, вначале, когда он решает не жениться на ней, вопреки своему обещанию. Но после первого же урока, преподанного ему Февронией, он слушает ее во всем и, обвенчавшись, живет с нею в согласии, их любовь переступает и за порог смерти. «Сей убо в Рустей земли град, нарицаемый Муром» - так просто начинается повесть. В граде этом, как рассказывают, говорит повествователь, княжил благоверный князь Павел. И стал к его жене летать змий-насильник. Для посторонних он принимал облик Павла. Жена Павла поведала мужу о своем несчастии, и стали оба думать, как избавиться от насильника. Однажды, когда змий снова прилетел к жене Павла, она спросила змия «с почтением»: «Многое ты знаешь, знаешь ли ты кончину свою: какая она буде и от чего?» Прельщенный «добрым прельщением» жены Павла, змий ответил: «Смерть моя - от Петрова плеча, от Агрикова меча». Брат Павла, Петр, решает убить змия, но не ведает, где ему достать Агриков меч. Он находит этот меч в одной из своих поездок для уединенной молитвы в загородном храме в алтаре между «керамидами», то есть керамическими плитками, обычно закрывавшими погребения. Удостоверившись, что в храмине у жены Павла сидит не Павел, а змий, принявший облик Павла, Петр ударяет его Агриковым мечом. К змию возвращается его подлинный облик, и он «трепеща» умирает, обрызгав Петра своею кровью. От этой крови Петр покрывается струпьями. Болезнь его невозможно вылечить. Страшная болезнь Петра служит завязкой второй части повести, где появляется мудрая дева Феврония, излечивающая князя. Есть что-то общее в деталях этой части повести с западноевропейским средневековым повествованием о Тристане и Изольде. Феврония подобна тихим ангелам Рублева. Она «мудрая дева» сказочных сюжетов. Внешние проявления ее большой внутренней силы скупы. Она готова на подвиг самоотречения, победила свои страсти. Ее любовь к князю Петру потому и непобедима внешне, что она побеждена внутренне, ею самой, подчинена уму. Вместе с тем ее мудрость - не только свойство ее ума, но в такой же мере - ее чувства и воли. Между ее чувством, умом и волей нет конфликта: отсюда необыкновенная «тишина» ее образа. Первое появление в повести девушки Февронии запечатлено в зрительно отчетливом образе. Ее находит в простой крестьянской избе посланец муромского князя Петра, заболевшего от ядовитой крови убитого им змея. В бедном крестьянском платье Феврония сидела за ткацким станком и занималась «тихим» делом - ткала полотно, а перед нею скакал заяц, как бы символизируя собой слияние ее с природой. Ее вопросы и ответы, ее тихий и мудрый разговор ясно показывают, что «рублевская задумчивость» не бездумна. Феврония изумляет посланца своими вещими ответами и обещает помочь князю. Сведущая в целебных снадобьях, она излечивает князя, как Изольда излечивает Тристана, зараженного кровью убитого им дракона. Несмотря на социальные препятствия, князь женится на крестьянской девушке Февронии. Как и любовь Тристана и Изольды, любовь Петра и Февронии преодолевает иерархические преграды феодального общества и не считается с мнением окружающих. Чванливые жены бояр невзлюбили Февронию и требуют ее изгнания, как вассалы короля Марка требуют изгнания Изольды. Князь Петр отказывается от княжества и уходит вместе с женой. Животворящая сила любви Февронии так велика, что жердья, воткнутые в землю, расцветают в деревья по ее благословению. Она настолько сильна духом, что разгадывает мысли встреченных ею людей. В силе любви, в мудрости, подсказанной ей этой любовью, Феврония оказывается выше даже своего идеального мужа - князя Петра. Их не может разлучить сама смерть. Когда Петр и Феврония почувствовали приближение смерти, они стали просить у бога, чтобы умереть в одно время, и приготовили себе общий гроб. После того они приняли монашество в разных монастырях. И вот, когда Феврония вышивала для храма богородицы «воздух» для святой чаши, Петр послал ей сказать, что он умирает, и просил ее умереть с ним вместе. Но Феврония просит дать ей время дошить покрывало. Вторично послал к ней Петр, велев сказать: «Уже мало пожду тебя». Наконец, посылая в третий раз, Петр говорит ей: «Уже хочу умереть и не жду тебя». Тогда Феврония, которой осталось дошить лишь ризу святого, воткнула иглу в покрывало, обвертела о нее нитку и послала сказать Петру, что готова умереть с ним вместе. Так и Тристан оттягивает час своей кончины. «Срок близится, - говорит Тристан Изольде, - разве мы не испили с тобою все горе и всю радость. Срок близится. Когда он настанет, и я позову тебя, Изольда, придешь ли ты?» «Зови меня, друг, - отвечает Изольда, - ты знаешь, что я приду». После смерти Петра и Февронии люди положили тела их в отдельные гробы, но на следующий день тела их оказались в общем, заранее приготовленном ими гробу. Люди второй раз попытались разлучить Петра и Февронию, но снова тела оказались вместе, и после этого их уже не смели разлучать. Так же точно в победе любви над смертью Тристан спускается на могилу Изольды цветущим терновником (в некоторых вариантах романа о Тристане и Изольде тела их оказываются в одном гробу). Образы героев этого рассказа, которых не могли разлучить ни бояре, ни сама смерть, для своего времени удивительно психологичны, но без всякой экзальтации. Их психологичность внешне проявляется с большой сдержанностью. Отметим и сдержанность повествования, как бы вторящего скромности проявления чувств. Жест Февронии, втыкающей иглу в покрывало и обвертывающей вокруг воткнутой иглы золотую нить, так же лаконичен и зрительно ясен, как и первое появление Февронии в повести, когда она сидела в избе за ткацким станком, а перед нею скакал заяц. Чтобы оценить этот жест Февронии, обвертывающей нить об иглу, надо помнить, что в древнерусских литературных произведениях нет быта, нет детальных описаний - действие в них происходит как бы в сукнах. В этих условиях жест Февронии драгоценен, как и то золотое шитье, которое она шила для «святой» чаши