Борьба с крестоносцами невская битва. Великая война

Наступление крестоносцев было хорошо организовано и спланировано. Согласно указаниям Ульриха фон Юнгингена, оно осуществлялось из нескольких пунктов. Главный удар был направлен на Добжынь- скую землю. Командовали этим походом сам великий магистр и главный маршал. Добжынь была взята штурмом, гарнизон вырезан, замок сожжен, а город разграблен. Затем были захвачены Рыпин, Липна и Бобровники.
Упорное сопротивление крестоносцам оказал гарнизон Злотарии. Однако и этот замок, который являлся последним пунктом обороны в Добжыньской земле, капитулировал 2 сентября.
Одновременно комтуры из Тухолы и Члухава опустошили Краину - область на западе от Быдгоща. Затем они двинулись по направлению к Быдгощу и в своих донесениях великому магистру сообщали, что на протяжении 8 дней сжигали на своем пути все. В Швеце крестоносцами был освобожден из польского плена комтур Генрих фон Плауэн - будущий спаситель Тевтонского ордена.
Швец был взят крестоносцами без боя - ворота замка открыли предатели. I сентября фон Плауэн во главе крупного отряда прибыл в Быдгощ и подготовил тамошний замок к обороне. В то же время прокуратор Новой Марки Арнольд фон Баден опустошил окрестности Дрезденка на северо-западной пограничной

полосе Польши. Комтуры Астроды и Бранденбурга опустошили владения князя Януша Мазовецкого.
Тут крестоносцы столкнулись с серьезным сопротивлением. Сын Януша Мазовецкого Болеслав ворвался в Пруссию, сжег Зольдау и опустошил окрестности Растенбурга.
Начало войны оказалось полнейшей неожиданностью для польского короля. Владислав надеялся затянуть переговоры с Тевтонским орденом на более длительный срок. 4 сентября польское войско было разбито рыцарями под Велунем на территории Новой Марки.
В конце августа литовское войско соединилось с силами жемойтских повстанцев. Это был первый открытый шаг великого князя литовского к присоединению Жемойтии. Литовцы овладели замком Фре- денбург. Рыцарский гарнизон оставил Дубису, сжегши перед отступлением замок.
Вскоре литовцы овладели крупным портом Me- мель. Однако мемельский замок остался в руках крестоносцев. Чтобы остановить дальнейшее продвижение литовского войска, великий маршал тевтонцев совместно с комтурами Балги и Бранденбурга собрал новую армию. Однако выступить навстречу Витовту тевтонцы не смогли из-за того, что неожиданно началась полоса сплошных дождей. Среди крестоносцев свирепствовали болезни. Поэтому великий маршал ограничился оборонительной тактикой, закрыв литовцам дорогу в глубь страны.
Тем временем под Ленчицами собралось новое посольское ополчение. Главный маршал сообщал великому магистру тевтонцев о тайной встрече, которая произошла у Витовта с Владиславом. На этой встрече польский король и великий князь литовский пришли к полному согласию относительно дальнейших действий.
23 сентября новое польское войско выступило в поход. Спустя пять дней был осажден Быдгощ. 30 сентября в результате успешного штурма рыцарский замок был взят. В лагерь Владислава прибыло посольство чешокого короля, которое потребовало немедленного прекращения боевых действий и решения спора через посреднический суд короля Вацлава. октября великий магистр предложил заключить
перемирие на следующих условиях - Ягайло-Вла- дислав снимает осаду с Быдгоща и соглашается на посредничество короля Вацлава. Владислав написал, что охотно примет предложение, но лишь в том случае, если орден выведет свои войска из Добжыньской земли и до начала суда отдаст управление ею в руки представителей чешского короля. 6 октября поляки овладели Быдгощем. Это событие ускорило ход переговоров. Спустя два дня между представителями польского короля и великого магистра Тевтонского ордена было заключено перемирие сроком до заката солнца 24 июня 1410 года. Согласно условиям этого перемирия обе стороны оставались при тех владениях, которые имели к моменту его подписания.
Спор между Польшей и крестоносцами передавался на рассмотрение Вацлава Чешского. Он должен был объявить свое решение не позднее первой недели поста, это значит 9 февраля 1410 года. Польская сторона принимала обязательство никоим образом не оказывать поддержку восставшим жемойтам и тем, кто помогает язычникам.
Если кто-то из участников перемирия нарушал хотя бы одно из его условий, чешский король получал право помогать его противнику всеми средствами до тех пор, пока мир не будет восстановлен. Это перемирие развязывало крестоносцам руки для нового захвата Жемойтии и войны с Литовским княжеством.
Заключением этого перемирия завершился первый этап Великой войны 1409-1411 годов. Он характеризовался военным и дипломатическим успехом крестоносцев в Польше. Добжыньская земля оставалась в руках тевтонцев. С посредником - чешским королем - Ульрих фон Юнгинген собирался договориться с помощью большой взятки. Перемирие с Польским королевством давало Тевтонскому ордену возможность окончательно сокрушить Жемойтию и Литовское княжество.
В мирное разрешение конфликта не верил никто - ни воюющие стороны, ни сам посредник. Заключенное между Польшей и Тевтонским орденом соглашение отнюдь не исключало продолжения военных действий в Жемойтии или Литве. Однако, получив прекрасную возможность расправиться со своими
врагами поодиночке, Тевтонский орден не воспользовался этой возможностью.
Существуют разные мнения на этот счет. Во-пер- вых, крестоносцы не хотели воевать до объявления решения чешского короля из дипломатических расчетов - они были уверены в решении в свою пользу. Во- вторых, на время перемирия самораспустилось наемное войско тевтонцев. Крестоносцы в один миг растеряли армию для непосредственных боевых действий. Основная же часть собственно войска Тевтонского ордена была рассредоточена по многочисленным замкам.
В этот период крестоносцы даже не сумели организовать отпор рейду литовцев, которые уже после заключения перемирия опустошили окрестности Дзял- дова и Ниборка. He открывая военных действий против Литвы, орден организовал очередную попытку развязать в княжестве междоусобную войну.
Едва было заключено перемирие с польским королем Владиславом, как великий магистр подписал тайный договор с его братом Свидригайлом. Тевтонцы обещали ему помочь добыть великокняжеский престол и не заключать мира с Витовтом до тех пор, пока эта цель не будет достигнута. Свидригайло собирался тайно переправиться на территорию орденского государства, чтобы оттуда начать войну против князя Витовта.
Однако посланная орденскими властями охранная грамота была перехвачена литовцами. Заговор был раскрыт, а Свидригайло арестован. Его судьба была решена на личной встрече Витовта и Владислава. Владислав заточил брата в тюрьму с тем, чтобы в будущем использовать как вероятного кадидата на престол Литовского княжества.
Приближалось время объявления решения Вацлава Чешского. В Прагу съезжались литовские, польские, мазовецкие и немецкие послы. Король Вацлав не выдержал установленного срока. Его решение было оглашено не 9, а 15 февраля. Послы Тевтонского ордена - великий госпитальер Вернер фон Теццинген и торуньский комтур граф Альбрехт Шварцбург - привезли Вацлаву 60 тысяч флоринов «компенсации за дружественное посредничество».
Решение Вацлава Чешского было следующим -

^ каждая из враждующих сторон остается при тех землях, какие имела перед началом войны и на которые имеет право согласно документам папы римского, властелина Священной Римской империи, королей и князей. Добжыньская земля возвращалась Польскому королевству, а Жемойтия - Тевтонскому ордену.
Однако Владислав получал Добжыньскую землю не раньше, чем крестоносцы полностью овладеют Же мойтией. До этого времени Добжынем будут управлять представители чешского короля. Если условия, связанные с Жемойтией, будут выполнены надлежащим образом, то Добжыньская земля будет возвращена польскому королю, если же нет,- останется за Тевтонским орденом.
Все рание дороворы Польши и крестоносцев сохраняли силу. Ни одна из враждующих сторон не имела права пользоваться помощью язычников либо помогать им. Послы Великого княжества Литовского были изгнаны с переговоров, письма Витовта отвергнуты и уничтожены перед всеми участниками.
Такое решение было явно на пользу Тевтонскому ордену. Крестоносцы всегда могли предъявить документы на владение Поморьем, а Польша не хотела смириться с утратой этой области. Тевтонцы также располагали документами, подписанными еще князем Миндовгом, на владение Литовским княжеством.
Связав передачу Польскому королевству Добжыньской земли с овладением орденом Жемойтией, Вацлав Чешский создал прецедент для разногласий между Владиславом и Витовтом. Ho польская делегация не согласилась с этим решением. Еще во время его чтения представители польского короля и мазовец- кого князя покинули зал заседания в знак протеста против того, что документ читался по-немецки.
В начале июня 1410 года крестоносцы получили от Вацлава подтверждение решения и свидетельство о том, что они придерживались условий перемирия в отличие от поляков. В связи с невыполнением польской стороной своих обязательств Тевтонский орден также считал себя свободным от дальнейшего выполнения условий перемирия.
Продолжение войны стало неизбежной реальностью. Каждая сторона развернула усиленную воен
ную и дипломатическую подготовку. Между Польшей и крестоносцами началось новое соперничество за союз с влиятельным венгерским королем.
И хотя у Сигизмунда Венгерского был мирный договор с поляками до 1413 года, он начал склоняться к союзу с тевтонцами. За это предательство Сигиз- мунд получил от Тевтонского ордена крупную взятку. В то же время венгерский король не открывал своих истинных намерений Владиславу, отделываясь от него ничего не значащими обещаниями. Сигизмунд согласился даже принять от литовского князя Витовта богатые подарки, в том числе 12 коней, подкованных золотыми подковами.
Витовт вручил эти дары лично на встрече с Си- гизмундом в Кежмарке. Or венгерского короля просили только одно - придерживаться мира до 1413 года. Сигизмунд принял дары, но затем дал понять, что в случае эскалации войны поляков с крестоносцами он не сохранит мир. В доверительной беседе Сигизмунд предложил Витовту сменить княжеский титул на королевскую корону и заключить союз против Владислава.
Литовский князь наотрез отказался от этого предложения. Когда Витовт вернулся во двор, где располагалась литовская делегация, неожиданно в этой части города вспыхнул пожар. Возникла паника, во время которой имела место попытка убить литовского князя. Витовт немедленно покинул город.
В миле от Кежмарка литовского князя догнал венгерский король и попрощался с ним, но в дальнейшие переговоры вступать не стал. После возвращения из Кежмарка литовский князь встретился с Владиславом. Польский король и Витовт подробно обсудили дальнейшие действия против крестоносцев, после чего правитель Литвы поспешил на родину.
Уже на четвертый день пути Витовт прибыл в Брест, откуда разослал приказ всем литовским землям готовить ополчение для войны с крестоносцами. В Бресте Витовт провел совещание с литовскими и мазовецкими князьями, после чего устремился в Слоним.
В это время великий маршал крестоносцев осуществил стремительный и дерзкий рейд на Брест с целью захвата Витовта в плен. 16 марта 1410 года неожи
данным штурмом рыцари овладели Волковыском, сожгли его и перебили людей, которые собрались на богослужение. Ho схватить литовского князя, который уже достиг Слонима, тевтонцам не удалось.
В мае Тевтонский орден предложил великому князю литовскому перемирие. Оно было принято сроком до 24 июня, как и с Польшею. Во все европейские дворы отправились послы враждующих сторон с ценными подарками и красноречивыми письмами. В письмах, которые старательно распространялись послами, враг осыпался самыми нелестными эпитетами.
Однако успех имели лишь те обвинения, которые подкреплялись звонкой монетой. Преимущество Тевтонского ордена в финансовой области было слишком очевидным. Послы крестоносцев активно вербовали наемников в Чехии, Австрии, Мейсене, Силезии и Швейцарии. Послы польского короля Владислава вербовали наемников там же.
Таким образом, получалось, что швейцарские наемники воевали друг против друга на стороне немцев и славян. Были случаи, когда польские вербовщики перекупали у немецких целые воинские отряды. Случалось и наоборот. Великий князь литовский для вербовки наемников-профессионалов прислал Владиславу крупную сумму денег.
Тевтонский орден имел реальную возможность с помощью своего ливонского филиала не допустить активных действий литовцев в Пруссии. План Ульриха фон Юнгингена предусматривал, что ливонские меченосцы будут атаковать литовское войско с северо-запада в то время, как прусская армия разгромит войско польского короля.
В мае великий магистр выслал распоряжение ливонскому ландмейстеру - в случае неудачи июньских переговоров объявить войну Великому княжеству Литовскому. Ландмейстер меченосцев Конрад фон Фетингоф ответил, что по условиям мирного договора с Литвой война может начаться лишь спустя три месяца с момента получения ее официального объявления.
Получалось, что если Фетингоф объявляет войну Витовту в начале июня, то военные действия могли начаться только в начале сентября. Объяснялось это тем, что местные интересы ливонцев, которые не были
заинтересованы в войне, взяли верх над общим делом ордена.
В конце 1409 года великий князь литовский наладил дружественные отношения с Новгородской и Псковской республиками. Меченосцы опасались этого литовско-новгородско-псковского союза. Фетин- гоф был вынужден держать свою армию в постоянной боевой готовности, поэтому он даже не выслал подкрепления в Пруссию.
Эта задержка стала одной из главных причин поражения Тевтонского ордена. Трехмесячный срок между объявлением войны и ее началом дал возможность полякам и литовцам выиграть Грюнвальдскую битву. Ливонские меченосцы высадились в Пруссии лишь в начале сентября.
Весной 1410 года Сигизмунд Венгерский предложил свое посредничество Владиславу и Ульриху фон Юнгингену для мирного разрешения конфликта. Обе стороны договорились начать переговоры в Торуни июня. Ho подготовка к решающей схватке уже шла полным ходом.
Экономический потенциал Прусского государства был безусловно выше, нежели в Польском королевстве и Литовском княжестве вместе взятых. Система хозяйствования Тевтонского ордена являлась образцовой. Казна в Мариенбурге располагала значительными средствами в полноценной монете. Кроме того, значительными сокровищами располагали и некоторые тевтонские сановники. Крупными средствами обладали главные орденские экономы - мариенбург- ский и кенигсбергский. Тевтонский орден содержал огромное по тем временам наемное войско.
Польские и литовские сокровищницы не имели такого объема свободных денег. Ho союзники имели ряд других преимуществ. Прежде всего, преимущество было в количестве населения и размерах территории. Особенно это касалось Великого княжества Литовского, чьи границы неуклонно раздвигались от Балтийского до Черного морей. В отличие от маленькой Пруссии, Польша и Литва являлись слишком большими «кусками» для того, чтобы их можно было легко «проглотить» тевтонцам.
Другим преимуществом противников крестоносцев являлась оппозиция Тевтонскому ордену со стороны
прусского дворянства. Кастовость ордена, фискальная политика и обособленность от населения остальной Пруссии вызывали сильное недовольство среди дворян.
Тевтонский орден обладал значительной поддержкой в Западной Европе, особенно в немецких землях. Костяк Тевтонского ордена составляли младшие сыновья дворян Священной Римской империи. Во многих немецких княжествах существовали филиалы Тевтонского ордена со своими владениями и замками. Эти филиалы также обладали значительным экономическим потенциалом и свои средства они тратили на проведение пропагандистской кампании, а также на мобилизацию для нужд Тевтонского ордена.
Мобилизационной и боевой единицей этого времени являлось lt;копье». Оно состояло из тяжеловооруженного рыцаря, который имел двух коней, с пикой, мечом и щитом, одного или двух легковооруженных оруженосцев, стрелка с луком или арбалетом. Еще двое слуг рыцаря находились в таборе.
Оруженосец, как и рыцарь, являлся дворянином. Стрелок мог быть мещанином или крестьянином. По сути, «копье» включало в себя самое меньшее - троих всадников. Состоятельные рыцари в своем «копье» имели больше оруженосцев и стрелков.
«Копья» составляли полки, или хоругви. Количество копий в полках могло быть от 20 до 150. Главной ударной силой копья являлся сам рыцарь в стальных доспехах и с тяжелым вооружением. Рядом с ним обязан был сражаться оруженосец в более легких доспехах. Стрелки имели панцири или полупанцири.
Конница Великого княжества Литовского и Польского королевства, в отличие от тевтонской, состояла из легковооруженных всадников. Она была незаменима в разведке или погоне за отступающим врагом. Татарская конница в составе армии союзников делилась на тяжелую и легкую.
Тяжелая кавалерия имела панцири из закаленной на огне шкуры буйвола, шлемы с нашейником, который защищал шею от ударов сзади и с боков, из такой же шкуры. Она имела на вооружении сабли, пики, арканы и чеканы.
Легковооруженные татарские кавалеристы не носили панцирей. Они имели только сабли, арканы,
копья и по два лука. Пехота в польской армии состояла исключительно из мещан и крестьян. Пехотинцы находились, главным образом, при обозе, в обозной охране. Приходилось приблизительно по одному копейщику на одного возницу. Польские пехотинцы были вооружены пиками, луками, арбалетами, топорами и щитами.
Тевтонские пехотинцы были вооружены значительно лучше. Они имели полупанцири, железные шлемы с нашейниками. Кроме обычного вооружения, крестоносцы имели также алебарды.
В период Средневековья и Раннего Возрождения, в зависимости от обстоятельств, на войну мобилизовывалось от 3 до 30 процентов населения страны. В 1410 году Тевтонский орден провел максимально возможную мобилизацию. Объединенная армия крестоносцев состояло из собственной армии ордена, войска 4 прусских епископов, прусского земельного ополчения, ополчения прусских городов, наемных контингентов, войска поморских князей и «дружественных полков» - европейских рыцарей.
Общая численность тевтонского войска под Грюн- вальдом, по оценке польских историков, составила 33 тысячи человек. Из них 21 тысяча были всадники,
б тысяч - пехотинцы, и б тысяч - челядь. Кроме того, часть рыцарского войска осталась в замковых гарнизонах. На левом берегу Вислы базировалась крупная группировка крестоносцев под командованием Генриха фон Плауэна для прикрытия направления возможного удара. Вопреки ожиданиям Ульриха фон Юнгингена, не прислали обещанных подкреплений земли Новой Марки и Ливонии.
Мобилизационные возможности Польского королевства и Литовского княжества были несравненно большими. Так, великий князь литовский взял с собой в поход меньшую часть своего войска. Большая часть литовского войска осталась прикрывать обширные границы юго-восточной части государства от реки Ока до Черного моря, а также северные и западные границы с Ливонией. В замках оставались многочисленные гарнизоны.
Благодаря тому, что в литовском войске отсутствовали немобильные пехота и артиллерия, оно сумело совершить быстрый марш и соединиться с войском
^польского короля. Войско Витовта по большей части состояло из кавалерии. Оно насчитывало 11 тысяч ¦ человек, что составляло одну треть всей армии Великого княжества Литовского.
Польская армия под Грюнвальдом насчитывала тысяч конницы, 3 тысячи пехотинцев и 18 тысяч человек в обозе. Литовская пехота составляла всего 500 человек. Позже к ним присоединились и отряды профессиональных наемников, завербованных польским королем на деньги литовского князя.
Каждый полк армии союзников брал с собой питание на 5 недель. Кроме харча, транспортировали палатки, обмундирование, запасное оружие, кухонную утварь. Всего в объединенном войске было 10 тысяч подвод. Эта обозная масса значительно замедляла движение союзников.
Количество татар, участвовавших в походе на Грюнвальд, составило 2 тысячи всадников. Их возглавлял хан Джелал-ад-Дин, который рассчитывал на помощь Владислава и Витовта в междоусобной борьбе за власть в Золотой Орде. В состав польского войска входил и отряд молдавских рыцарей.
Польский историк Ян Длугаш, который писал о Великой войне спустя полвека после ее окончания, сообщал, что в этом походе приняли участие 50 польских и 48 литовских полков.
На стороне Тевтонского ордена в боевых действиях приняли участие немцы из всех земель Священной Римской империи. В орденской армии были также поляки из Пруссии, окатоличенные пруссы и отряды из западнопоморских земель под командованием князя Казимира Щецинского. Наемные отряды крестоносцев были сформированы из чехов, моравцев и швейцарцев.
Таким образом, Грюнвальдское сражение можно с полным основанием назвать «битвой народов».
На вооружении противоборствующих армий имелась и артиллерия. Однако она не оказала значительного влияния на ход войны. Главным образом, использовались бомбарды, которые стреляли каменными ядрами разных калибров. К легким бомбардам относились те, которые стреляли ядрами величиной с кулак и весили до 10 фунтов. Средние ядра весили от 10 др 25 фунтов. Крупными считались бомбарды,
которые стреляли ядрами размером с человеческую голову-свыше 25 фунтов.
Кроме того, крестоносцы располагали пушками, которые стреляли свинцовыми ядрами. Они имели небольшие, реже средние калибры. Наименьшими из них являлись ручные пушки. Тевтонский орден владел сотней таких пушек.
В 1408 году в литейной мастерской Мариенбурга была отлита особенно большая бомбарда. Для ее изготовления было использовано около 231 центнера металла - смесь меди, олова и свинца. Бомбарда стреляла ядрами весом в 9 центнеров. Боевой запас бомбарды во время похода 1409 года составлял 14 ядер. Каждое ядро везли на отдельной повозке. Эта бомбарда способствовала захвату тевтонцами польских замков в Добжыньской земле.
У поляков артиллерии было намного меньше. Литовский князь вообй$е"йе взял с собой в поход артиллерию, за исключением ручных и легких бомбард.
В начале декабря 1409 года польский король Владислав прибыл в Брест на тайную встречу с князем Витовтом. Кроме планов кампании 1410 года, обсуждалась и судьба брата Владислава Свидригайло. Польский король не согласился на казнь брата, но пообещал в качестве компенсации после войны отдать Великому княжеству Литовскому Подолье - область, поддержавшую мятежного Свидригайло.
План продолжения войны был детально разработан Владиславом. Стратегическое планирование польского короля значительно превосходило уровень своего времени. Главной, а порой и единственной целью средневековых войн почти всегда был захват какой-нибудь пограничной области. На сей раз король Польши задумал и блестяще осуществил крупномасштабную операцию по разгрому военной мощи всего Тевтонского ордена.
На Брестской встрече были оговорены место и время концентрации союзных армий, их соединения, а также направление марша, средства важнейших переправ. Соединение польского и литовского войск в одну армию и неожиданный удар в центр орденского государства - на Мариенбург, давали ряд преимуществ союзникам.
Во-первых, Польское королевство и Великое кня
жество Литовское с самого начала брали инициативу ведения боевых действий в свои руки. Во-вторых, военные действия переносились на вражескую территорию. Тем самым оберегались от опустошений военного времени Литва и Польша. В-третьих, великий магистр Тевтонского ордена вынужден был сконцентрировать все свои силы в одном месте, чтобы помешать маршу союзников. В результате этого маневра должна была состояться решающая битва, во время которой должно было проявиться численное превосходство союзной армии над орденской.
Выполнение задуманного в значительной мере зависело от того, сумеют ли Владислав и Витовт сохранить свой план в тайне до назначенного времени, когда польское и литовское войска будут приведены в полную боевую готовность. Для того, чтобы скрыть подлинные намерения, польский король устраивал демонстрации военной силы на,границе с Пруссией.
Великий магистр Тевтонского ордена избрал оборонительную тактику. Ульрих фон Юнгинген оперировал категориями своего времени и того же ждал от своих противников. Он готовился к массированным ударам со стороны Польши либо Мазовии. Крестоносцы были полны решимости отразить эти удары и сохранить за собой Добжыньскую землю и, возможно, даже Куявы.
Тевтонцы энергично готовились к обороне в своих замках и городах. На рубежах с Великим княжеством Литовским оборону должны были держать комтуры Рагнеты, Рыну и Мемеля. Оборонять Новую Марку и Дрезденек был назначен прокуратор Новой Марки Михаил Кухмейстер, Поморье - комтуры Члухово, Тухолы, Швеца, а также крупный отряд из рагнетско- го комтурства. Добжыньскую и Михайловскую земли охранял комтур Бежглова, а рубеж по реке Дрвенцы - комтуры Бродницы и Астроды.
Главные силы Тевтонского ордена во главе с великим магистром были сконцентрированы под Швецем. Действия крестоносцев корректировались в зависимости от изменения ситуации.
Между тем, приближалось окончание перемирия. Своей активностью на границе с Поморьем и Новой Маркой польский король всячески демонстрировал желание нанести удар по Гданьскому Поморью. Ком-
туры с литовской границы доносили великому магистру о концентрации войск Витовта и его намерении ударить по Рагнете либо Астроду.
26 мая великий князь литовский подтвердил перемирие с Тевтонским орденом. 28 мая Витовт принял венгерского посла, в беседе с которым подтвердил свои мирные намерения. Литовская конница тем временем уже двигалась по направлению к Жемойтии.
В начале июня произошел сбор литовского войска у реки Нарев. Оттуда великий князь Витовст возглавил марш на соединение с польским войском. Крестоносцы тем временем продолжали укреплять пограничные замки. Рыцарское войско начало собираться под Швецем. 10 июня Ульрих фон Юнгинген прибыл в Энгельбург около Швеца.
С закатом солнца 24 июня перемирие Тевтонского ордена с Польским королевством и Великим княжеством Литовским официально завершилось. В этот день наёмные отряды короля Владислава соединились около Волба^а близ Петриково с ополчением Малополыпи. С запада к ним шло на соединение ополчение Великополыпи. Готовилось к походу мазурское ополчение.
Неожиданным рейдом поляки опустошили окрестности Торуни. Войско, оставленное князем Витов- том в Литве, совершило поход под Юрборг и Клайпеду. Сам литовский князь в это время находился на марше между Бугом и Наревом. Великий магистр Тевтонского ордена прибыл в Торунь и направил к польскому королю посольство с предложением продлить срок перемирия до 4 июля. Владислав охотно согласился. Литовцев это соглашение не касалось.
26 июня войско во главе с Владиславом совершило бросок на север по направлению к Любохни. Рыцарские комтуры Члухова и Тух алы совершили рейд на пограничные польские области. Польский король тем временем проследовал через Высокиницы и Сеймицы. 29 июня Владислав въехал уже в Козлово, где получил весть от литовского князя, тот сообщал, что уже прибыл к месту впадения Нарева в Вислу.
30 июня войско Владислава соединилось с ополчением Великополыпи в Червеньске. Польская армия переправилась через широкую Вислу по плавающим мостам. На следующий день к Владиславу присоеди
нилось литовское войско и мазурское ополчение. 2 июля закончилась концентрация союзной армии. Крестоносцы тем временем совершили марш к бродам на реке Дрвенцы под Кужетником и начали их укреплять.
3 июля союзная армия начала поход к границе орденского государства. Начальник польского гарнизона в Быдгоще перешел границу и разбил войско крестоносцев под командованием фон Плауэна. 4 июля завершилось новое перемирие, которое обе стороны уже не считали нужным продлевать. Войско фон Плауэна получило сильное подкрепление - 600 копий наемников.
5 июля в лагерь союзной армии под Ежевым прибыли послы венгерского короля, который продолжал выступать посредником в этом конфликте. Они попросили сообщить им те условия, при которых Польское королевство и Великое княжество Литовское согласятся на мир с Тевтонским орденом. Владислав сообщил им следующее: Добжыньская земля должна быть возвращена Польше, Жемойтия - Литве.
На следующий день польский король и великий князь литовский провели перед послами смотр своих войск. 7 июля союзная армия достигла реки Вкры. июля союзники совершили последний привал перед переходом прусской границы. 9 июля поляки и литовцы пересекли орденскую границу, взяли штурмом и разрушили Лаутенбург.
Отряд крестоносцев направился из Сольдов к Ky- жетнику. Туда же устремилась и армия союзников. июля польско-литовское войско неожиданно повернуло к Линдбарку и совершило марш-бросок на Дел- дово. 12 июля Владислав и Витовт получили от Си- гизмунда Венгерского уведомление о начале боевых действий против Польского королевства. Войску эта новость не была сообщена, чтобы не подорвать боевой дух.
В тот же день крестоносцы переправились на левый берег Дрвенцы по 12 местам под Братяном и совершили марш в северо-восточном направлении. Вечером 13 июля орденское войско достигло Фригнова, который находился в 10 милях от Дубровны. На следующий день великий магистр отдал приказ готовить позиции к предстоящей битве.

Польско-литовское войско тем временем захватило Дубровно и отдыхало там. Действия польского короля и великого князя литовского происходили согласно разработанному ранее плану. Чтобы до последнего момента скрыть объединение своих армий, союзники демонстрировали намерение воевать поодиночке.
Владислав концентрировал войска на границе с Новой Маркой будто бы для нанесения удара по Гданьскому Поморью. Ta часть литовского войска, которая была оставлена Витовтом, совершила рейд в Пруссию.
Главная часть польско-литовского плана - объединение армий была выполнена блестяще. Заключив перемирие с Тевтонским орденом, литовский князь беспрепятственно провел свое войско по маршруту в 600 миль вдоль прусской границы в Польшу.
Соединение польской и литовской армий явилось полной неожиданностью для великого магистра Тевтонского ордена. Этот случай продемонстрировал не только успех дипломатии Витовта, но и полный крах системы тевтонской разведки. Когда один из свидетелей переправы союзной армии через Вислу поклялся Ульриху фон Юнгингену, что видел там литовского князя, тот не хотел верить. Великий магистр со смехом обратился к присутствовавшим при этом венгерским послам: Это пустяки. Все, что осмелился рассказать этот человек, очень похоже на выдумку. ^Потому что самые надежные наши разведчики принесли весть, что польский король находится и разъезжает около реки Вислы и пробует, что правда, но не может переправиться через нее. Уже много его воинов погибли в волнах во время попытки перейти ее вброд. Витовт же стоит у реки Нарев и не осмеливается ее перейти.
Польский король и литовский князь не случайно выбрали местом соединения своих армий Червеньск. Он был достаточно удален от прусской границы, чтобы не опасаться неожиданного удара. Концентрация союзной армии у Червеньска могла свидетельствовать о намерении ударить в любом направлении. Это было сдалено с целью запутать разведку крестоносцев.
Сразу после соединения у Червеньска поляки и литовцы устремились в поход на Мариенбург. Союзники
хорошо продумали и организовали переправу через Вислу. Сделанный за зиму и весну понтонный мост был подготовлен к подходу войск уже 30 июня. После переправы мост разобрали и сплавили до Плоцка, чтобы использовать на обратном пути.
Польский король превосходно ориентировался в обстоятельствах, которые ежедневно менялись, и всегда принимал верные решения. Когда Владислав увидел, что бой на броде под Кужетником заранее ставит союзную армию в невыгодное положение, то приказал отступить и вновь повернул на старый маршрут. Владислав понимал, что орденская армия все равно попытается преградить путь на столицу. Таким образом, путь на Мариенбург был рассчитан так, чтобы не переходить реку, потому что было ясно - крестоносцы не дадут это сделать без боя. При этой переправе поляки и литовцы могли понести значительные потери, что делало бы бессмысленным дальнейшее продвижение в глубь орденского государства.
Оборонительный вариант Ульриха фор Юнгинге- на, одобренный военным советом тевтонцев, имел много недостатков. Объединению польской и литовской армий в значительную силу могло помешать только решительное наступление крестоносцев. Распыление же части орденского войска по многочисленным замкам для охраны границ привело к тому, что в решающем сражении не приняли участие мощные группировки Генриха фон Плауэна и Михаила Кухмейстера.
Сборный пункт орденской армии - Швец - оыл выбран с расчетом на опыт ведения предыдущих войн. Вероятный удар неприятеля Ульрих фон Юнгинген ожидал в направлении на запад от Вислы. Так получилось, что крестоносцы напрасно укрепляли броды у Кужетника, хотя благодаря данным орденской разведки было точно рассчитано время прибытия туда врага.
Берега Дрвенцы были укреплены палисадами и земляными рвами, за которыми поставили пушки. Ульрих фон Юнгинген планировал дать сражение в этом выгодном для себя месте. Однако эта дорога оказалась не единственной на Мариенбург. После отступления польско-литовского войска от бродов великий магистр направил свое войско, чтобы перекрыть направление к столице, в район между озером Лубень
и селом Таненберг. Крестоносцы успели закрепиться на указанных Юнгингеном позициях.

В начале XII в. Русь вступила в период политической раздробленности. Ослабленная междоусобными войнами территория страны превратилась в объект нападений. С севера продолжались попытки захвата городов и земель потомками варягов – шведами, со стороны восточных степей накатилась волна кочевников – монголо-татар, врагов более страшных, сильных и жестоких, нежели их предшественники – печенеги и половцы, а на западных границах активную военно-колонизационную деятельность развернули немецкие рыцари.

В XI – XIII вв. Западная Европа переживала период обострения внутренних противоречий, борьбы между светской и духовной властью, императорами и папами. Конфликт не ограничился рамками европейского континента, а положил начало экспансии в другие страны, известной как «крестовые походы».

Ареной борьбы римско-католической церкви против «язычников» с целью обращения их в «истинную веру» стали Финляндия и прибалтийские территории, где христианство не получило широкого распространения. С целью захвата земель в 1128 г. был основан Тевтонский орден. В 1200 г. римский папа и германский император Фридрих II объявили о начале крестового похода на земли пруссов, эстов, ливов, литовцев, финнов, карелов и ятвягов с целью обращения их в католичество . В крестовом походе приняли участие германские, датские, норвежские рыцари и воинство из других северных стран Европы, стремившееся к захвату новых территорий.

Продвигаясь в прибалтийские земли, немцы подчинили себе поморских славян, вторглись на территорию ливов (отсюда – Ливония), где в 1201 г. основали г. Ригу. Для захвата Прибалтики и христианизации местного населения в 1202 г. был образован орден меченосцев , покоривший за десятилетие большинство прибалтийских племён и начавший надвигаться на русские земли.

В 1204 г. крестоносцы захватили и разорили Константинополь, что явилось началом войны православного мира против римско-католического . Для борьбы с немцами объединились народы Прибалтики и Руси. В 1212 г. новгородцы по просьбе эстов предприняли первый поход к Балтийскому морю. Однако это не остановило захватчиков. В 1219 г. на Прибалтийских землях был основан г. Ревель (Таллинн), а в 1224 г. захвачен г. Юрьев (Тарту), занят Изборск, что создало угрозу Пскову и Новгороду. Для завоевания земель Литвы (пруссов) и южнорусских земель в 1226 г. прибыли рыцари Тевтонского ордена. Рыцари – члены ордена носили белые плащи с чёрным крестом на левом плече.

В 1234 г. меченосцы потерпели поражение от новгородско-суздальских войск, а ещё через два года – от литовцев и земгалов. В 1234 – 1236 гг. они были вновь разгромлены дружинами Новгорода и Владимирского княжества. Одновременно орден меченосцев потерпел сокрушительное поражение в Литве. Дальнейшее продвижение немцев потребовало объединения сил, и в 1237 г. часть Тевтонского ордена и остатки ордена меченосцев объединились в Ливонский орден (назван по наименованию захваченной территории, где проживали ливы), что ещё больше усилило опасность захвата Руси, подвергшейся монголо-татарскому нашествию. В 1239 г. рыцари Ливонского ордена вновь захватили Изборск, а в 1240 г. благодаря измене заняли Псков.

В том же году на Неве появились шведы, соперничавшие с Русью за земли Приневья и Приладожья. Так, ещё в 1164 г. большой флот шведов появился у стен Ладоги (пригород Новгорода), но потерпел поражение от новгородцев. В 1240 г. шведы, побуждаемые посланиями римского папы, предприняли крестовый поход против Руси. Ослабленная татарами Русь не могла оказать Новгороду никакой поддержки. Уверенный в победе предводитель шведов Ярл Биргер вошёл на кораблях в Неву. Конечной целью похода являлось покорение Новгородской земли. Предупреждённый старейшиной дружественного ижорского племени Пелгусием, 19-летний новгородский князь Александр своей дружиной приблизились к устью Ижоры, где остановились на отдых враги, и 15 июля 1240 г. внезапно напали на них. Произошла битва на р. Неве. Внезапность и стремительность решили её исход в пользу новгородцев. Позднее князь Александр получил почётное прозвание Невский. Как свидетельствует летопись, «потери новгородцев были весьма незначительны, всего с ладожанами двадцать человек».

Однако вскоре новгородцы рассорились с Александром, который сел княжить в Суздальской земле. В это время на Новгород вновь было развёрнуто наступление ливонских рыцарей. По решению веча в город был возвращён ранее изгнанный князь Александр Ярославович. Собрав после длительных споров с новгородским боярством городское ополчение и свою дружину, Александр Невский освободил Псков и Изборск, после чего перенёс военные действия на территорию Ливонского ордена. 5 апреля 1242 г. на подтаявшем льду Чудского озера состоялась битва, получившая название Ледового побоища. Успех её предрешило воинское мастерство Александра Невского, сумевшего учесть ряд обстоятельств военного и географического характера. Вот как описывает историк Р. Г. Скрынников события 1241 – 1242 гг.: «…Новгороду грозило военное поражение и голод. При таких обстоятельствах местный архиепископ спешно выехал к князю Ярославу во Владимир и упросил его отпустить в Новгород на княжение Александра. В 1241 г. Александр прибыл в Новгород, собрал ополчение... и изгнал немцев из новгородских пределов. Взятых в плен «переветников» – водь и «чудцу» – князь приказал повесить... Часть рыцарей, взятых вплен в Копорье, были отпущены на волю... Готовясь к походу на Псков, он вызвал в Новгород суздальские полки. Но ему не пришлось осаждать Псков. Едва суздальская рать подошла к городу, посадник Твердило был смещён. Псковичи открыли ворота крепости. Немецкий гарнизон не смог оказать сопротивления. Пленные рыцари и чудь в кандалах были увезены в Новгород и заточены в тюрьму. Весной 1242 г. Александр Невский вторгся во владения Ливонского ордена. Вступив на западный берег Чудского озера, князь «пустил полк весь в зажитие». Полки ходили в поход без обозов, и ратники должны были добывать себе продовольствие «зажитием», т.е. грабежом населения. Поход в Ливонию начался с крупной неудачи. Отряд Домаша Твердиславича, брата новгородского посадника, будучи «в разгоне», подвергся внезапному нападению рыцарей и чуди. Воевода и многие из его воинов были убиты. Уцелевшие ратники бежали в полк князя Александра и предупредили его о приближении рыцарей. Александр спешно отступил в свои владения на новгородский берег Чудского озера. Там к нему присоединились воины, бывшие «в разгоне» и бежавшие от наступления немцев. 5 апреля 1242 г. орденскоевойско и отряды чуди атаковали русских на льду озера подле Вороньего камня... По новгородским данным, в плен к русским попало 50 немцев, на поле битвы пало 400 человек. Данные о потерях были явно преувеличены. Объединённый немецкий орден в Прибалтике насчитывал примерно сотню рыцарей. Но при них находилось значительное число оруженосцев, слуг и обозной челяди. Немецкие хроники сообщают о гибели 25 воинов ордена».

В условиях начавшегося монголо-татарского ига победы Александра Невского остановили экспансию Ливонского ордена на Восток, в результате Северо-Западная Русь была спасена от онемечивания, католицизма и порабощения. После разгрома на Чудском озере произошло ослабление военной мощи ордена, после чего ливонцы активных действий на восточных рубежах страны не предпринимали. Откликом на Ледовое побоище был рост освободительной борьбы в Прибалтике.

Однако нельзя утверждать, что именно Ледовое побоище обескровило силы ордена: за шесть лет до него, по данным немецких хроник, в 1236 г. литовцы в битве под Шяуляем выбили вдвое больше рыцарей. Приток новых добровольцев-крестоносцев с запада едва ли мог восполнить такие крупные потери. В 1243 г. ливонские рыцари заключили мирный договор с Новгородом. Опираясь на помощь римско-католической церкви, рыцари в конце XIII в. захватили значительную часть Прибалтийских земель.

Александр Ярославич Невский в 1246 г., после смерти отца, вступил в борьбу за великое княжение со своим старшим братом Андреем, выступавшим за активное сопротивление Орде. Однако Александр являлся сторонником «замирения» с монголами, неоднократно подавлял антиордынские выступления (1252, 1257 – 1259, 1262 гг.), чем заслужил расположение хана Батыя. Православная церковь высоко оценила роль Александра Ярославича в борьбе с католической экспансией, причислив его в 1547 г. к лику святых.

Вопросы для самоконтроля

1. В чём состояла опасность вторжения европейских рыцарей? Какие русские города им удалось захватить?

2. Определите основные этапы борьбы с нашествием крестоносцев. Что вы знаете о сражении на Неве и Чудском озере?

3. Назовите причины поражения западноевропейских рыцарей. Какую роль в победах сыграло новгородское ополчение?

4. Почему Александр Невский не пытался заключить союз с рыцарями-крестоносцами против монгольских завоевателей?

5. Каково историческое значение борьбы русского народа с западной агрессией?

6. Почему в годы Великой Отечественной войны был учреждён орден Александра Невского?

Похожая информация.

В начале июля 1240 г. шведские рыцари высадились на берегу Невы.

Они придали походу крестовый характер: всходили на корабли под пение религиозных гимнов,

под благословение католических священников. Здесь они хотели создать опорный пункт для наступления на Новгород.

В древнем предании сохранилось обращение шведского вождя к новгородскому князю: «Если хочешь воспротивиться мне, то я уже пришел.

Приди и поклонись, проси милости, и дам ее, сколько захочу. А если воспротивишься, попленю и разорю всю и порабощу землю твою и будешь ты мне рабом и сыновья твои».

Это был ультиматум. Шведы требовали от Новгорода безусловного повиновения.

Они были убеждены в своем успехе. По их понятиям, сломленная монголами Русь не сможет оказать им серьезного сопротивления.

Однако события разворачивались вовсе не так, как предполагали шведские крестоносцы.

Еще на входе в Неву их суда заметили ижорские дозорщики и тут же дали знать в Новгород.

Александр решил ударить по неприятелю немедленно, не дав ему закрепиться на берегах Невы.

Он даже не успел сообщить о появлении шведов отцу во Владимир, чтобы тот прислал подкрепление.

Не было времени собирать и ополчение. На берега Невы Александр повел лишь свою конную дружину и пешцев (пеших воинов).

Перед походом Александр обратился к воинам с речью. Там были и такие слова: Не в силе Бог, но в правде!

15 июля 1240 г. Александр обрушился на шведов. Внезапное появление новгородской рати повергло их в панику.

Воины Александра ворвались в лагерь, дружинник Савва подсек опору королевского шатра, и тот рухнул, вызвав ликование русского войска.

В пылу сражения другой воин прямо на коне въехал по сходням на шведский корабль, был сброшен оттуда, выбрался из воды и снова устремился в сечу.

Пример мужества и смелости показывал и девятнадцатилетний князь. В личном поединке он нанес удар копьем в лицо предводителю шведов - Биргеру.

Раненого Биргера унесли на корабль.

Разгром шведов был полным. Александр Ярославич с триумфом возвратился в Новгород. Встречать его вышел весь город.

Отслужили торжественный молебен. В честь победы на Неве князь получил прозвище Невский

ЭТАПЫ ЛЕДОВОГО ПОБОИЩА

Весной 1242 г. войско Ливонского рыцарского ордена попыталось вторгнуться в пределы русских земель. Русские дружины во главе с князем Александром Невским встретили агрессора на льду Чудского озера. Здесь 5 апреля 1542 г. произошло сражение, которое вошло в историю, под названием Ледового побоища.

Немцам удалось прорвать центр боевого порядка новгородцев. Часть русской пехоты даже обратилась в бегство. Но наткнувшись на обрывистый берег озера, строй малоподвижных рыцарей смешался и не смог развить свой успех. В это время фланговые дружины новгородцев зажали, как клещами, немецкую «свинью» с флангов.

Натиск с северо-запада. Александр Невский . Одновременно с нашествием восточных степняков на Русь обрушились завоеватели с запада. Это были немцы - члены духовно-рыцарских орденов
(Тевтонского ордена, Ордена меченосцев) и шведы, начавшие в XII - XIII вв. завоевание земель Восточной Прибалтики. Они обосновывали свое вторжение в Прибалтику стремлением обратить в христианство жившие там племена (предков современных финнов, эстонцев, латышей, литовцев). На деле речь шла о завоевании земель, грабеже и порабощении местного населения немецкими и шведскими феодалами и духовенством. При этом завоевателей, неоднократно проводивших крестовые походы против прибалтийских племен, не смущало, что часть из них была уже крещена русскими священнослужителями.
Русские князья, собиравшие ранее дань с населения Прибалтики, еще в первые десятилетия XIII в. вступили в борьбу с новыми врагами. Так, в 1234 г . Ярослав, княживший в Новгороде, разгромил немецких рыцарей на реке Эмбахе в районе Дерпта (Юрьева). Три года спустя крестоносцы потерпели поражение от Даниила Галицкого у города Дорогичина, на реке Западный Буг, а также от литовских князей. Однако немцам удалось к этому времени уже прочно утвердиться в Прибалтике, а шведам - на побережье Финляндии.
Когда на Русь с востока обрушились орды монголо-татар, крестоносцы сочли, что настало время начать решающее наступление на новгородские земли. Папа римский помог объединить силы крестоносцев. Орден меченосцев был присоединен к Тевтонскому ордену, восточная часть которого называлась Ливонским орденом. Орден и Швеция получили подкрепление из Германии и других католических стран.

Первыми удар нанесли шведы. «В силе великой на кораблях» они летом 1240 г. вошли в Неву. Завоеватели планировали овладеть землями по берегам Финского залива и закрыть русским выход на Балтику, а если возможно - ударить по Новгороду.
Князь Александр, 20-летний сын Ярослава Всеволодовича, «сидевший» тогда в Новгороде, действовал решительно и быстро - немедленно выступил с «малой дружиной» к Ладоге. Там ее пополнило местное ополчение из числа ладожан и корельских племен.
Шведы по Неве подошли к устью реки Ижоры, впадающей в нее с юга. Однако за их продвижением наблюдала «морская стража» Пелгусия, «старейшины» Ижорской земли, который обо всем сообщал Александру Ярославичу. Княжеское войско 15 июля подошло к Неве и неожиданно атаковало шведский лагерь. Русские воины громили противника и на суше и на воде, так как не все они успели сойти с кораблей. Шведы в панике бежали на суда, но и там их настигали бесстрашные русичи. Остатки разбитого войска ушли по Неве в море. Новгородского князя за эту блестящую победу прозвали «Невский».
Новгородцы вскоре поссорились со своим князем, и он уехал во Владимирскую землю, где княжил в городе Переяславле, выделенном ему в удел отцом. Тем временем немецкие рыцари вошли в Псковскую землю, захватили Изборск, а затем и сам Псков. Отряды ливонцев появились в 30 - 40 верстах к западу от Новгорода. В этих условиях новгородцы вновь призвали к себе на правление князя Александра Ярославича. Вернувшись в город, князь в 1241 г . организовал поход новгородской дружины на Копорье - опорный пункт, сооруженный крестоносцами на южном берегу Финского залива. Он разрушил крепость, а пленных привёл в Новгород.

Зимой следующего года Александр и его брат Андрей с новгородскими и владимиро – суздальскими полками стремительным ударом освободили Псков. А весной 1242 года разгромил силы Ордена на льду Чудского озера.

Выстроив здесь свои дружины, князь 5 апреля встретил удар немецкой «свиньи»- войска, построенного клином: в центре – пехота, в голове и на флангах – конница.

Напав на русский центр, состоявший из одной пехоты, рыцари пробились «свиньёй сквозь полк». Но победу праздновать было рано. На них обрушились удары русской конницы и с флангов, и с фронта. Рыцари попали в окружение и побежали. Лёд не выдержал тяжёлой амуниции рыцарей и они стали тонуть. В этом бою пали многие знатные рыцари. Ледовое побоище стало новой победой Александра Невского. На этот раз русичи надолго приостановили агрессию крестоносцев. Орден отказался от претензий на земли Новгорода и Пскова.

Битва с крестоносцами при Хиттине

Саладин вошел в историю прежде всего как победитель крестоносцев и освободитель Иерусалима. Он провозгласил джихад (священную войну) против христиан. К тому времени Саладин завоевал области в Северной Африке, Йемен, подчинил Сирию и Северную часть Месопотамии.

После того, как практически все эмиры Сирии признали власть Саладина, султан получил возможность сформировать огромное войско и двинуть его против Иерусалимского королевства и других государств крестоносцев, которые как раз сотрясали раздоры.

По словам М. А. Заборова, «Франкский Восток, по существу, попал в окружение державы Салах ад-Дина. Все ее ресурсы султан, положивший начало династии Айюбидов, направил на борьбу с франками. Задавшись целью прежде всего уничтожить Иерусалимское королевство, он принес обет священной войны (джихада) против врагов ислама.

Вначале борьба с ними велась от случая к случаю. Еще будучи визирем, Салах ад-Дин в декабре 1170 г. совершил рейд на Газу, пограничную крепость Иерусалимского королевства; после этого египтяне овладели Айлой (Эйлатом) - портом в Акабском заливе Красного моря. В 1179 г. Фарук-Шах, военачальник Салах ад-Дина, в битве при Бельфорте нанес чувствительный урон силам иерусалимского короля Бодуэна IV. Отдельные отряды мусульман достигли Сайды и Бейрута. В 1180 г. флот султана, отбывший из Александрии, захватил у крестоносцев о-в Руад. Над Иерусалимским королевством все более сгущались тучи. Мусульманский реванш вступал в решающую фазу.

Крестоносные бароны понимали, к чему может привести дальнейшее наступление Салах ад-Дина. Уже в 1183 г. королевская курия в Иерусалиме постановила ввести всеобщий чрезвычайный налог: собранные средства должны были пойти на укрепление обороны от активизировавшихся «нехристей». Размер налога определялся стоимостью имущества, и платить его обязали всех - независимо от пола, религиозной и этнической принадлежности.

Деньги с крепостных поручалось собирать их сеньорам. В 1184–1185 гг. в Европу отправились в пропагандистско-вербовочное турне патриарх иерусалимский и оба великих магистра военно-монашеских орденов: они поехали просить о помощи против “неверных”.

Систематический натиск мусульман на владения франков развернулся со второй половины 80-х годов XII в. Отсутствие сплоченности среди крестоносных феодалов, целиком поглощенных мирскими заботами, распрями из-за земель и титулов, дипломатическими ухищрениями и интригами, позволили Салах ад-Дину в 1187 г. вторгнуться со своими войсками во внутренние области Иерусалимского королевства.

Ближайшим поводом для нападения послужила разбойничья выходка одного из видных франкских баронов - Рено Шатийонского. Это был беспардонный авантюрист, снискавший скандальную известность своими грабительскими «подвигами». Еще в 1155 г. он опустошил византийский Кипр. Затем этот сеньор выгодно женился на наследнице княжества Антиохийского и таким путем приобрел себе кое-какие владения на Оронте. Наконец однажды он попал в плен к Hyp ад-Дину, где пробыл 16 лет. По возвращении Рено, чьи авантюристические склонности отнюдь не уменьшились, засел в замке Крак, что к востоку от Мертвого моря, и занялся грабежами купеческих караванов, проходивших мимо, благо крепость прикрывала пути из Сирии в Египет и в Хиджаз.

То ли в конце 1186 г., то ли в начале 1187 г. Рено Шатийонский вероломно, в нарушение условий действовавшего тогда перемирия между Египтом и Иерусалимским королевством (оно было заключено еще в 1180 г.), совершил налет на караван, направлявшийся с большими ценностями из Каира в Дамаск. Караван, в котором находилась сестра Салах ад-Дина, был дочиста ограблен. Султан, уязвленный вдвойне, тотчас потребовал от тогдашнего иерусалимского короля Ги Лузиньяна (1186–1190) возмещения ущерба, освобождения пленников и наказания грабителя. Король не рискнул, однако, ущемлять и подвергать унижению своего сильного, хотя и обнаглевшего вассала. Воспользовавшись отказом, Салах ад-Дин перешел к решительным фронтальным действиям против «врагов Аллаха». Сначала, ранней весной 1187 г., были опустошены районы крепостей Крак и Крак де Монреаль, двумя месяцами позже началась священная война против франков. Соединенные мусульманские войска - из Дамаска, Халеба, Мосула, месопотамских областей - сосредоточились в Раас аль-Ма и открыли военные действия.

Один за другим обрушились на Иерусалимское королевство чувствительные удары. В мае 1187 г. к северо-востоку от Назарета, в верховьях р. Крессон, был уничтожен в бою большой отряд, состоявший в основном из орденских рыцарей; погиб сам великий магистр иоаннитов Рожэ де Мулен. 2 июля армия Салах ад-Дина взяла Тивериаду и окружила затем плотным кольцом крупные силы крестоносцев близ деревни Хаттин, между Назаретом и Тивериадским озером. Сюда, на возвышенность, крестоносцев привели - вопреки благоразумным советам графа Раймунда III Триполийского, видевшего стратегическую уязвимость этой позиции, - упорство великого магистра тамплиеров Жерара де Ридфора и горячность Рено Шатийонского, к мнению которых после долгих колебаний прислушался король Иерусалимский.

В кровавой сече, разыгравшейся 4 июля 1187 г., мусульмане победили. Сражение происходило в неблагоприятной для крестоносцев обстановке, при страшной жаре. Не хватало питьевой воды. Мусульмане везде подожгли траву и кустарник, так что рыцарей, выстроившихся на холме в три боевые колонны, окутали клубы поднимавшегося кверху дыма… Битва длилась чуть ли не семь часов кряду. Сотни рыцарей и тысячи пеших воинов пали на поле боя. Король Ги Лузиньян, великий магистр тамплиеров Жерар де Ридфор, коннетабль Амори Лузиньян, многие знатные бароны - Гилельм Монферратский и другие - попали в плен к Салах ад-Дину. Лишь несколько сот человек спаслись бегством в Тир и укрылись за его стенами…»

Дж. Барнбейдж так писал о событиях, предшествовавших походу Саладина на Иерусалим: «Условия соглашения, заключенного в 1180 году между Саладином и латинскими государствами, гарантировали свободные торговые связи между территориями мусульман и христиан. Проход караванов мусульманских купцов по латинской территории всегда являлся соблазном для безответственных, не почитающих закон людей, которых правительствам латинских государств было нелегко контролировать. Богатые караваны неверных постоянно шли перед глазами таких людей, которые отлично понимали, что король и бароны королевства вряд ли пожелают жестоко наказать человека, поддавшегося искушению и ограбившего караван. Хотя такое действие могло привести к войне, это их не страшило. Война открывает массу возможностей для умных людей.

Летом 1181 года Рено де Шатийон, красивый и бесстрашный представитель «пришлых», не устоял перед соблазном быстрого обогащения и напал на караван, направлявшийся из Дамаска в Мекку. Саладин пожаловался латинским властям на нарушение договора. Больной король ничего не мог сделать, чтобы исправить положение. Захватив пятнадцать сотен пилигримов в Дамьетте в качестве заложников, Саладин начал войну. Он и его египетские войска избежали столкновения с армией латинского королевства, пройдя через Синайскую пустыню в Дамаск. Оттуда мусульмане в июле 1182 года начали вторжение на латинские территории. Однако кампания не была завершена. Обе стороны заявили о своей победе и удалились для подготовки к дальнейшим военным действиям».

Тут необходимо заметить, что действия «красивых и бесстрашных» беспредельщиков вроде Рене де Шатийона, беззастенчиво нарушавших существующие договоры с мусульманами, конечно, давали Саладину необходимый предлог для войны с крестоносцами. Но нет сомнений, что и без подобного предлога египетский султан пошел бы в поход на Иерусалим. Слишком важной целью для него было освобождение священного города от «неверных».

Мишо прав, когда утверждает, что осуществлению замыслов Саладина «особенно содействовали дерзость и безрассудство другого вождя крестоносцев - князя Рено Шатийонского. По происхождению этот человек был вовсе не князем и к титулованной знати не принадлежал; рыцарь из города Шатильона, он участвовал во Втором крестовом походе и записался в войска Раймунда Пуатье, князя Антиохийского. После смерти последнего его вдова Констанция, плененная красотой и мужеством рыцаря Рено, к изумлению всех прелатов и баронов, выбрала его себе в супруги и соправители. Новоявленный князь, приобретя любовь супруги, не сумел заслужить доверия своих новых подданных».

Как писал Р. Ирвин, «такие светские интеллектуалы, как аль-Кади аль-Фадил и Имад ад-Дин аль-Исфахани, работавшие в канцелярии Саладина, неустанно досаждали своему господину, призывая его прекратить борьбу с соседями-мусульманами и послать свои армии воевать с неверными. Аль-Кади аль-Фадил и его подчиненные превратили канцелярию султана в главное орудие пропаганды в пользу Саладина. В письмах, которые они рассылали по всему мусульманскому миру, действия Саладина преподносились как направленные к единственной цели - уничтожению латинских княжеств. Когда сторонники рода Занги и другие враги султана называли его узурпатором, заботящимся лишь о благе собственного клана, сторонники Саладина указывали на его верность идее священной войны как на подтверждение легитимности его власти. Однако Саладин немного делал для борьбы с христианами до тех пор, пока в 1183 году Алеппо не признал его своим владыкой».

18 июня 1183 года Саладин торжественно вступил в Алеппо. С этого момента Сирия и Египет стали не номинально, как во времена Нур ад-Дина, а по-настоящему единым государством, беспрекословно подчиняющимся воле султана. Как ни странно, но возникновение этой мусульманской империи не уменьшило раздоры среди крестоносцев. Король Иерусалима, мучимый проказой, становился все более бессилен, два клана вели борьбу за власть. Первый клан, склонный к миру с Саладином, возглавлял Раймон, граф Триполи. Второй клан, настроенный на войну, возглавлял Рено де Шатийон, один из героев битвы при Рамле.

Граф Триполи, брюнет, бегло говоривший по-арабски и знавший исламские тексты, был похож на какого-нибудь сирийского эмира, но огромный рост выдавал его европейское происхождение.

Как пишет Ибн аль-Асир, «среди франков того времени не было человека более храброго и более мудрого, чем правитель Триполи Раймонд ибн Раймонд ас-Сенжили, потомок Святого Жиля. Но он был очень амбициозен и пламенно желал стать королем. На некоторое время он обеспечил свое регентство, но вскоре был отстранен от него. При этом он был так озлоблен, что написал Салах ад-Дину, перешел на его сторону и попросил того помочь ему стать королем франков. Салах ад-Дин обрадовался этому и поспешил освободить некоторое число рыцарей из Триполи, находившихся в мусульманском плену».

Распри среди крестоносцев были на руку Саладину. Когда в Иерусалиме, казалось, восторжествовало «мирное» течение, возглавляемое графом Триполи, Саладин занял примирительную позицию. В 1184 году у Балдуина IV была уже последняя стадия проказы. Руки и ноги стали дряблыми, глаза выцвели. Но он еще был в здравом уме и поддерживал графа Триполи, надеясь установить добрососедские отношения с Саладином. Андалузский путешественник Ибн Джубаир, посетивший Дамаск, удивился, что, несмотря на формальное состояние войны, караваны свободно ходили из Каира в Дамаск и обратно через территорию франков. «Христиане, - писал он, - берут с мусульман пошлину, которая взимается без злоупотреблений. В свою очередь купцы-христиане платят пошлину за свои товары, когда пересекают земли мусульман. Между ними полное согласие, и справедливость в почете».

Коренные, местные крестоносцы, родившиеся в Палестине, в отличие от пришлых, вроде Рене де Шатийона, были заинтересованы в торговле с окружающими мусульманскими государствами и пытались найти с ними какой-то «модус вивенди». Крестоносцы же, пришедшие из Европы, мечтали о новых завоеваниях и провоцировали столкновения с мусульманами.

Вильгельм Тирский признавал: «Между деяниями наших князей нельзя найти ничего, что мудрый счел бы достойным изображения, что читателю причинило бы радость и писателю сделало честь; мы можем применить к себе слова пророка: «Пастыри заблуждаются в законе, мудрые в совете, и пророки поучают неправде» (Иерем., 18, 18); на нас повторилось и то, что «каков народ, таковы и пастыри» (Ос., 4, 9); к нам же могут быть отнесены и лено, от головы до пят в нем нет ничего здорового» (Ис., 5, 6). Мы достигли такой эпохи, что не можем вынести ни своей порочности, ни спасительных средств против нее, а потому за наши грехи неприятель получил над нами перевес, и мы, торжествовавшие прежде над ним и увенчанные пальмой побед, претерпеваем поражение почти при всяком деле, ибо мы оставлены Божественной благодатью. Вследствие всего этого мы считали лучшим молчать и предпочли оставить во мраке наши слабости, нежели выставлять их на свет для позора…

Долг историка - писать не то, что ему нравится, но то, что представляет время. В делах же человеческих и особенно во время войны мы видим постоянную превратность, и как не бывает постоянства в счастье, так и несчастье имеет свои светлые промежутки. Таким образом, мы дали себя уговорить снова предаться начатому нами труду и намерены теперь с Божьей помощью писать тщательно дальше, как мы уже начали, все, что представит нам грядущее время - и да будет оно благополучно, - если Богу будет угодно продлить наш век.

Между тем (то есть как Саладин принужден был оставить осаду города Петры), вражда между государем, королем и графом Иоппе (Яффы) (Гвидо Лузиньян) по неизвестным причинам возрастала с каждым днем, так что все видели ясно, что король ищет повода, на основании которого можно было бы расторгнуть брак графа с его сестрой (Сибиллой). Он часто ходил к патриарху и требовал от него назначить день, в который он мог бы подать жалобу на этот брак и объявить развод в его присутствии. Но граф, извещенный о всем том, возвратился из похода, оставил войско и, прибыв кратчайшей дорогой в Аскалон, дал знать оттуда своей жене, находившейся в Иерусалиме, чтобы она поспешила оставить город до прибытия короля и отправилась в Аскалон; иначе он опасался, что король, имея ее в своей власти, не согласится, чтобы она поехала к нему. Тогда король отправил вестника, приглашая графа к себе и возвещая ему о цели приглашения. Но граф, не желая являться, сослался на болезнь, которая ему препятствовала отправиться в дорогу. Так как он не являлся и на последующие приглашения, то король решил поехать сам и лично пригласить графа на суд. Прибыв туда в сопровождении некоторых из своих князей и найдя городские ворота запертыми, он постучал рукой троекратно; но никто не повиновался его приказанию, и потому, исполненный справедливого негодования, он возвратился назад на глазах всего городского населения, которое, узнав о прибытии короля, собралось на стенах и башнях, чтобы посмотреть, чем кончится дело. Когда король направился оттуда прямо к городу Иоппе, он встретил, еще до прибытия на место, знатных граждан того места обоих сословий, которые отворили ему ворота и впустили без малейшего затруднения. Поставив там наместника, которому он поручил заботы о городе, он отправился в Аккон. Там назначен был всеобщий сейм (curia generalis), и, когда князья королевства собрались там в назначенный день, патриарх, который имел на своей стороне магистров ордена тамплиеров и госпитальеров, пал перед королем, ходатайствуя за графа и прося короля отложить свой гнев и примириться с ним. Но так как они не были услышаны, то оставили с досадой не только сейм, но и город. На этом же сейме князей было определено отправить послов к королям и князьям за Альпы с просьбой помочь христианству и королевству. Это дело должно было быть рассмотрено прежде всего, но патриарх прервал его своей просьбой о графе, как то было сказано выше, и вслед за тем в великом гневе удалился из Аккона.

Когда граф Иоппе узнал, что король не обнаружил склонности к примирению с ним, то увеличил свою виновность новым и еще худшим поступком. Он отправился вместе со своим рыцарством к укреплению Дарум и напал на стан арабов, которые с позволения короля и в уверенности в его слове разбили палатки в той местности, чтобы пасти свои стада. Напав на них врасплох, он отнял у них их достояние и с богатой добычей возвратился в Аскалон. Когда король узнал об этом нападении, он снова собрал князей и поручил все управление государством графу Триполи, на храбрость которого и благоразумие он возлагал большие надежды. Этим расположением, по-видимому, он удовлетворил желание всего народа и большей части князей, ибо все были того убеждения, что единственным путем к спасению оставалось одно: вручить заботу о государстве графу».

Дж. Брандедж утверждал: «Балдуин IV быстро слабел, и в марте 1185 года двадцатичетырехлетний монарх умер. Согласно желанию молодого прокаженного короля бароны королевства передали корону его племяннику Балдуину V, в то время бывшему восьмилетним ребенком. Раймунд Триполийский остался у власти в качестве регента и стал искать пути заключения мира с Саладином. Последний, погрязший во всевозможных распрях в Египте, принял предложение.

Было достигнуто временное равновесие, которое, впрочем, оказалось быстро нарушенным дальнейшими событиями в латинских государствах. В августе 1186 года в Акре умер Балдуин V. В отсутствие регента Раймонда королевой была провозглашена сестра Балдуина IV и жена Гвидо де Лузиньяна Сибилла, очень скоро короновавшая своего мужа. Это поставило партию «пришлых» во главу государства и раскололо ряды христиан на Востоке.

Раймонд Триполийский отказался признать новых монархов. К нему присоединились Боэмунд III, князь Антиохии, и некоторые другие представители латинской знати. Именно этот крайне неподходящий момент выбрал Рено де Шатийон, чтобы еще раз нарушить договоренность между латинскими государствами и Саладином. Как и пятью годами ранее, он напал на мусульманский караван, шедший в Каир. Саладин потребовал компенсации, Рено отказался. Король Гвидо не смог или не пожелал ничего предпринимать, и Саладин стал готовиться к новому нападению.

Ослабленные взаимной ненавистью и недоверием в собственных рядах, латинские бароны оказались перед лицом нового нападения мусульман. Раймонд III и его друзья оставались в оппозиции иерусалимскому королю и его приближенным. Раймонд даже заключил союз с Саладином, чтобы защитить графство Триполи от мусульманского нашествия. Однако это проявление экстремизма не нашло широкого одобрения, и под давлением других латинских князей Раймонд и его люди уступили. Они приготовились присоединиться к христианской армии для защиты Святой земли. Это весьма запоздалое воссоединение не ликвидировало недоверие и взаимную неприязнь, вызванные недавними событиями в латинских государствах».

Когда регентом был назначен граф Триполи, он поспешил направить к Саладину послов. Саладин согласился заключить перемирие на четыре года. Но через год, в августе 1186 года, 9-летний король Балдуин V умер, надобность в регентстве отпала. «Мать маленького монарха, - пишет Ибн аль-Асир, - увлеклась франком, недавно прибывшим с Запада, неким Ги. Она сделала его своим мужем и после смерти ребенка надела на голову мужа корону. Она собрала патриарха, священников, монахов, госпитальеров, тамплиеров, баронов - объявила им, что передает власть Ги, и велела им поклясться, что они будут повиноваться ему. Раймонд отказался и предпочел договориться с Саладином». Этот Ги стал королем Ги де Лузиньяном. Это был человек, лишенный каких-либо государственных или военных способностей. Он стал марионеткой в руках «ястребов» во главе с Рено де Шатийоном.

В союзе с тамплиерами и многочисленными рыцарями, прибывшими из Европы, он выступал за войну с мусульманами и постоянные набеги на мусульманские земли. Клятвы перед «неверными» Рено де Шатийон соблюдать не собирался.

Повод для новой войны между Саладином и Иерусалимским королевством быстро нашелся. Еще в 1180 году между Дамаском и Иерусалимом было подписано соглашение о свободном передвижении имущества и людей между двумя столицами. Через несколько месяцев Рено ограбил караван богатых арабских купцов, шедший через сирийскую пустыню в Мекку. Саладин пожаловался Бодуэну IV, но последний не осмелился выступить против своего вассала. Осенью 1182 года случилось нечто худшее: принц Арнаут, как называли Рено де Шатийона, решил напасть на Мекку. Высадившись в Эйлате, его экспедиция прошла вдоль берега и атаковала Янбу, порт около Медины, а затем Рабиг, неподалеку от Мекки. Люди Рено также потопили судно с мусульманскими паломниками, шедшее в Джидду. «Все были ошеломлены, - утверждает Ибн аль-Асир, - ведь люди этой области никогда прежде не видели ни одного франка - ни купца, ни воина». Опьяненные успехом, грабители, не теряя времени, наполняли свои суда добычей. Рено де Шатийон морем вернулся в Палестину, его люди продолжали еще несколько месяцев пиратствовать в Красном море. Брат Саладина аль-Адель, правивший Египтом в отсутствие султана, снарядил флот и уничтожил пиратов. Некоторых из пленных обезглавили в Мекке. Саладин в ответ совершил несколько рейдов против крестоносцев. В ноябре 1183 года, когда он установил катапульты вокруг крепости Крак и стал бомбардировать ее обломками скал, защитники сообщили ему, что в это время внутри крепости проходила княжеская свадьба. И хотя новобрачной была невестка Рено, Саладин приказал не обстреливать тот район, где проходила свадьба.

Баха ад-Дин так описал походы Саладина против крестоносцев в 1183–1186 году и параллельную борьбу за покорение Мосула и других территорий на севере Сирии: «Султан недолго оставался в Алеппо. В 22-й день месяца раби II 579 г. (14 августа 1183 г.) он выехал в Дамаск, готовясь к походу в земли, занятые неверными. По пути он собрал свои войска, которые двинулись вслед за ним. Он не остановился в Хаме, передвигаясь форсированными маршами, не везя с собой никакой провизии, и в 3-й день месяца жумада I (24 августа) достиг Дамаска. Там он провел несколько дней, занятых приготовлениями, а в 27-й день того же месяца разбил свой лагерь у Деревянного моста, где велел своим войскам ожидать его. Там он оставался в течение девяти дней, а затем, в 8-й день месяца жумада II (28 сентября) двинулся к ал-Фуаду, где провел окончательные приготовления к вторжению на вражескую территорию. Оттуда он проследовал на ал-Кусейр, где остановился на ночлег. На следующий день ранним утром он дошел до брода (через Иордан) и, переправившись через реку, дошел до ал-Бейсана. Франки, жившие там, покинули свои жилища, побросали все имущество, которое трудно было унести, а также собранный урожай. Солдатам было позволено взять себе оставленное франками имущество. Далее султан проследовал в ал-Жалут, цветущую деревню, рядом с которой есть источник (айн), и там разбил свой лагерь. Он выслал впереди себя отряд Нуровых мамлюков (которые ранее принадлежали Нур ад-Дину) под командованием Изз ад-Дина Журдика и Жавейли, (бывшего) мамлюка Асад ад-Дина, чтобы разведать местонахождение франков и узнать, что они делают. Эти воины неожиданно натолкнулись на отряды из ал-Керака и аш-Шубика, шедшие на подкрепление врагу. Наши люди напали на них, сразили насмерть великое множество и взяли в плен более сотни человек. Затем они вернулись, не потеряв убитым ни единого мусульманина, кроме человека по имени Бахрам аш-Шавуш. К концу дня - 10-го дня месяца жумада II (30 сентября 1183 г.) - султан получил известие о поражении франков.

Его армия выражала свою радость и пришла к твердому убеждению, что ей суждено добиться победы и успехов. В субботу, в 11-й день того же месяца, султану сообщили, что франки оставили Саффурию, где сосредоточили свои силы, и двинулись на ал-Фулу, известную деревню. Поскольку он намеревался дать им бой на открытой местности, он привел свое войско в боевой порядок, разделив его на центр и два фланга, правый и левый, и пошел навстречу врагу. Враг наступал на мусульман, и они оказались лицом к лицу. Султан послал в атаку авангард, состоящий из пяти сотен копейщиков, и они устроили великое побоище, и враг убил некоторых из них. Франки плотно сомкнули ряды, и их пехота защищала рыцарей, они не атаковали, но и не останавливались, а продолжали двигаться к вышеупомянутому источнику и там разбили свой лагерь. Султан остановился напротив них и пытался принудить их покинуть свою позицию и ввязаться в бой, насылая на них небольшие отряды. Несмотря на это франки остались на своем месте, видя, что силы мусульман велики. Поскольку султан не мог сдвинуть их с их места, он решил отойти, надеясь, что они его начнут преследовать и дадут возможность втянуть их в настоящее сражение. Итак, в 17-й день того же месяца он отправился в сторону ат-Тур и занял позицию у подножия этой горы, выжидая благоприятного момента для нападения, как только франки снимутся с места. Франки начали движение на заре и отступили. Он преследовал их и тщетно пытался вызвать на бой, постоянно осыпая стрелами; преследовать их он продолжал до тех пор, пока они не сделали привал в ал-Фуле, возвращаясь в свою колонию. Видя это, мусульмане явились к султану и посоветовали ему отступить, потому что припасы у них были на исходе. Кроме того, враг понес тяжелые потери, несколько вражеских колоний, в том числе Афирбила, а также крепости Байсан и Зарейн, были разрушены. Тогда султан отступил, победоносный и ликующий, и остановился на привал у ал-Гавара, где распустил тех из своих воинов, кто желал вернуться домой. Затем он вернулся обратно в Дамаск, в который вступил в четверг, в 24-й день того же месяца. Жители выказали великую радость по поводу его возвращения. Какие высокие стремления жили в его душе! Даже взятие власти над Алеппо не помешало ему совершить очередной поход против франкских захватчиков! Его целью во всех его походах было увеличение запасов и ресурсов для усердия на пути Аллаха и борьбы с захватчиками. Аллах да ниспошлет ему достойную награду в следующей жизни, при том что, по милости Своей, Он и в этой жизни даровал ему возможность совершить столько достойных дел!

Султан оставался в Дамаске до 3-го дня месяца ражаб 579 г. (22 октября 1183 г.) и несколько раз выезжал к ал-Кераку. Он призвал своего брата ал-Малика ал-Адиля, находившегося в то время в Египте, присоединиться к нему у ал-Керака. Как только он услышал, что его брат вышел из Египта, он покинул (Дамаск) и отправился навстречу. Встретился он с ним неподалеку от ал-Керака. С ал-Адилем, прибывшим в 4-й день месяца шабан (22 ноября 1183 г.), пришло великое множество купцов и других людей. Франки получили известие о том, что ал-Малик ал-Адил вышел на тропу войны, и они направили на защиту ал-Керака своих воинов и рыцарей. Когда султан услышал, что армия франков многочисленна, его встревожило то, что они могут направиться в сторону Египта; поэтому он послал в эту страну своего племянника ал-Малика ал-Музаффара Таки ад-Дина. Это произошло в 15-й день месяца шабан. В 16-й день того же месяца франки разбили лагерь у ал-Керака, и султан, после мощной атаки на них, был вынужден отступить. Именно здесь Шараф ад-Дин Баргуш (ранее бывший одним из мамлюков Нур ад-Дина) умер смертью храбрых.

После появления франков у ал-Керака султан оставил надежду взять эту крепость и вместе со своим братом ал-Маликом ал-Адилем отступил по направлению к Дамаску. Прибыв в город в 24-й день месяца шабан, во 2-й день месяца рамадан (18 декабря 1183 г.) он передал управление Алеппо ал-Малику ал-Адилю, который оставался с ним. В то время его сын ал-Малик аз-Захир находился в Алеппо с регентом, Сейф ад-Дином Язкужем, и Ибн ал-Амидом. Ал-Малик аз-Захир был его любимым сыном по причине доброго нрава, которым его наделил Аллах. Высокие помыслы, ясность суждений, высокий ум, честность и добродетельный образ жизни - все качества, возвышающие человека, были объединены в этой личности, и он неизменно выказывал почтение и повиновение отцу. Тем не менее отец лишил его управления Алеппо, потому что верил, что этот шаг обернется определенными преимуществами. Эмир покинул Алеппо вместе с Язкужем сразу по прибытии ал-Малика ал-Адиля, и оба они отправились к султану. В 28-й день месяца шаввал (13 февраля 1184 г.) они прибыли в Дамаск. Аз-Захир остался с отцом, повинуясь и подчиняясь ему во всем. И все же в его груди затаилось недовольство, которое не ускользнуло от внимания султана.

В тот самый месяц я прибыл к султану в качестве члена посольства, снаряженного правительством Мосула. До этого мы обратились к халифу ан-Насир ли-Дин Аллаху, тогда пребывавшему в Багдаде, убедив его позволить Шейху шейхов, Бадр ад-Дину, сопровождать нас и выступить в качестве посла и посредника. Это был один из достойнейших людей, пользовавшийся большим уважением не только при дворе халифа, но и во всей стране. Султан столь высоко ценил этого ученого мужа, что в период его пребывания при дворе навещал почти ежедневно.

По пути шейх посетил Мосул, а оттуда выехал вместе с кади Мухий ад-Дином, сыном Камал ад-Дина, с которым он дружил с детских лет. Я также входил в состав этого посольства. Мы продолжили наш путь, и на подъездах к Дамаску шейха и прочих из нас встретил султан. После встречи, имевшей место на некотором расстоянии от Дамаска, мы въехали в город. Было это в субботу, в 11-й день месяца зу-л-када (24 февраля 1184 г.). Султан оказал нам самый любезный и обходительный прием, и мы провели несколько дней в переговорах и попытках прийти к окончательному соглашению. Однако на этот раз достигнуть согласия не удалось, и мы уехали, чтобы вернуться в Мосул. Султан провожал нас до самого ал-Кусейра, где и попрощался с шейхом. В тот день Бадр ад-Дин предпринял еще одну, последнюю попытку добиться согласия. Однако эта попытка провалилась по причине возражения, высказанного Мухйи ад-Дином. Султан исходил из того, что повелитель Арбелы и повелитель ал-Жазиры должен иметь право выбирать, под чьей рукой ему быть, под его или Мосула, но кади заявил, что они должны подписать договор (о мире). Это условие прервало ход переговоров, и мы отправились в путь в 7-й день месяца зу-л-хижжа (22 марта). Во время нашего визита султан поручил шейху предложить мне все посты, которые занимал в Мисре Баха ад-Димашки. Я отверг его предложение, боясь, что неуспех наших переговоров может быть приписан мне. С этого времени в благородных мыслях султана сложилось некое мнение обо мне, о котором я ничего не знал до тех пор, пока не поступил на его службу. Салах ад-Дин остался в Дамаске и продолжал принимать послов, которые прибывали к нему со всех концов. Один посол прибыл от Синжар Шаха, повелителя ал-Дазиры, от имени которого он присягнул на верность султану. Полномочный представитель повелителя Арбелы сделал то же самое и отбыл с другими послами. В 4-й день месяца зу-л-хижжа (19 марта) ал-Малик ал-Адил прибыл из Алеппо, чтобы проведать своего брата султана, и, поприсутствовав на празднике (жертвоприношения) в 10-й день месяца зу-л-хижжа, он вновь вернулся в Алеппо.

Султан разослал гонцов во все концы для сбора войска. Первым вождем, вставшим под его знамя, стал Нур ад-Дин ибн Кара Арслан. Он прибыл в Алеппо в 18-й день месяца сафар (31 мая 1184 г.) и был встречен ал-Маликом ал-Адилем с величайшими почестями. Этот эмир пригласил его в крепость, где принимал самым любезным образом, а в 26-й день того же месяца отправился с ним в Дамаск. Султан болел несколько дней, а потом Аллах вернул ему здоровье. Едва услышав о приближении Ибн Кара Арслана, он поспешил навстречу ему, ибо никогда не скупился на почести людям. Они встретились в Бука, Айн ал-Жисре в 9-й день месяца раби I (20 июня 1184 г.). Затем он вернулся в Дамаск, опередив Ибн Кара Арслана и ал-Малика ал-Адиля, и начал готовиться к очередному походу. В 15-й день того же месяца он выехал из Дамаска и занял позицию у Деревянного Моста. 24-го дня ал-Адиль прибыл в Дамаск с Ибн Кара Арсланом и, пробыв в городе несколько дней, отправился с ним, чтобы присоединиться к султану. Последний только что выступил из Рас ал-Ма, направляясь к ал-Кераку, и на несколько дней остановился неподалеку от этой крепости, поджидая прибытия из Египта ал-Малика ал-Музаффара. Этот эмир присоединился к султану в 19-й день месяца раби II (30 июля) и привез с собой домочадцев и казну ал-Малика ал-Адиля, которые султан отправил этому эмиру, и велел ему и другим предводителям присоединяться к нему у ал-Керака. Все отряды прибыли к нему один за другим, и к 4-му дню месяца жумада I (13 августа) крепость оказалась в плотной осаде. Как только войска из Египта, Сирии и ал-Джазиры - последними командовал Ибн Кара Арслан - соединились, были построены баллисты для устройства проломов в стенах. Когда франки узнали о том, что произошло, они выслали свою пехоту и рыцарей на помощь ал-Кераку. Эта крепость служила источником великого беспокойства для мусульман, ибо она эффективно контролировала дорогу в Египет, и караваны не могли передвигаться по ней без мощного военного сопровождения. Султан был намерен положить конец подобному положению вещей и открыть дорогу в Египет. Когда он услышал о выступлении франков, то приготовился к встрече с ними, приказав своим воинам отойти к высотам над ал-Кераком и отослать свое имущество в глубь страны, чтобы во время боя воины не были отягощены поклажей. Затем он перешел в наступление. Когда франки сделали привал у ал-Валиха, он встал против них рядом с деревней под названием Маайн; франки оставались на своем месте у ал-Валиха до 26-го дня месяца жумада I (4 сентября 1184 г.), а затем перенесли свой лагерь ближе к ал-Кераку. Отряд мусульманской армии пустился за ними, до конца того дня продолжая тревожить их арьергард. Как только султан увидел, что франки направились к ал-Кераку, он послал свое войско в прибрежные колонии франков, которые, в отсутствие войск, оказались совершенно незащищенными. Они штурмом взяли Наблус и захватили там много трофеев, однако занять замок не смогли. Затем они взяли Дженин и вернулись, соединившись с султаном при Рас ал-Ма, приведя с собой пленников и очистив от франкских захватчиков всю территорию, по которой прошли. Салах ад-Дин триумфально вступил в Дамаск в субботу, в 7-й день месяца жумада II (15 сентября). По обе стороны от него ехали ал-Малик ал-Адил и Нур ад-Дин ибн Кара Арслан. Последнего он осыпал почестями и знаками своего расположения и уважения. В тот месяц к нему прибыл посол от халифа, привезя султану, его брату (ал-Малику ал-Адилю) и сыну Асад ад-Дина почетные одежды и вручив им эти дары. В 14-й день того же месяца султан облачил Ибн Кара Арслана в одежды, полученные им от халифа, и дал ему разрешение на отъезд; он также распустил войско. Примерно в то же время прибыли гонцы от Ибн Зейн ад-Дина, прося султана о поддержке. Они сообщили, что армия Мосула при поддержке войск Кизила (правителя Хамадана) под командованием Мужахид ад-Дина Каймаза угрожала Арбеле и совершала грабежи и поджоги во всех направлениях. Ибн Зейн ад-Дин разгромил их и обратил в бегство.

Получив это известие, султан выступил из Дамаска, направившись в эту страну (столицей которой является Мосул), отдав войску приказ следовать за ним. Он прибыл в Харран после встречи с Музаффар ад-Дином в ал-Бире, произошедшей в 12-й день месяца мухаррам 581 г. (15 апреля 1185 г.). Сейф ад-Дин по повелению султана повел авангард армии на Рас ал-Айн. В 22-й день месяца сафар (25 мая) султан прибыл к Харрану, а в 26-й день он арестовал Музаффар ад-Дина за какой-то его поступок и за некие слова, которые приписал ему его посол и которые вызвали гнев султана, хотя на самом деле он не стал подробно разбираться в этом деле. Султан лишил его поста наместника в крепостях Харран и Эдесса и, чтобы проучить, бросил его в тюрьму. Затем, в 1-й день месяца раби I, он облачил его в почетные одежды и вновь вернул ему свою благосклонность, возвратив замок Харран и провинции, которые тот прежде держал, вместе со всеми почестями и знаками уважения, которые полагались ранее. Ему вернулось все, кроме крепости Эдесса, и это место султан обещал отдать ему позднее. Во 2-й день месяца раби I Салах ад-Дин прибыл в Рас ал-Айн, где принял посла от Килиж Арслана, который сообщил, что правители Востока поклялись совместно выступить против него, если он не уйдет из Мосула и Мардина, и сразиться с ним, если он будет упорствовать в своих намерениях. Эта информация побудила султана пойти на Донейсер. В 8-й день месяца раби I к нему присоединился Имад ад-Дин ибн Кара Арслан, с которым прибыли войска Нур ад-Дина, его брата и повелителя Мардина. Султан выехал встречать его и принял с великим почетом. В 11-й день того же месяца он покинул Донейсер, отправившись к Мосулу, и разбил лагерь в местечке под названием Исмаилийат, которое было достаточно близко от города, чтобы можно было ежедневно присылать подмогу отряду, ведущему осаду города. Тем временем Имад ад-Дин ибн Кара Арслан получил известие о смерти своего брата Нур ад-Дина, и султан позволил ему уехать, чтобы взять в руки оставшийся свободным престол…

Эмир-атабек Мосула Изз ад-Дин послал меня к халифу умолять о помощи, но миссия оказалась неудачной. Он также обратился к персам, но и здесь не добился успеха. По возвращении из Багдада я сообщил ему о полученном мною ответе, и тогда он оставил всякую надежду на помощь и поддержку. Когда до Мосула дошло известие о болезни султана, мы поняли, что это - возможность, которой не следует пренебрегать, ибо знали, с какой готовностью этот эмир внимает просьбам и какое доброе у него сердце; поэтому мне было велено отправляться к нему в обществе Баха ад-Дина ар-Рабиба. Мне было доверено составить текст клятвы. «Приложи все усилия, - гласила данная мне инструкция, - к тому, чтобы быстро получить благоприятные условия». Мы прибыли в лагерь султана в первую декаду месяца зу-л-хижжа (в конце февраля 1186 г.) и узнали, что, вопреки опасениям, он выздоровел. Нас приняли с почетом, а султан, впервые после выздоровления, дал прием, на котором мы присутствовали. В день Арафа (9-й день зу-л-хижжа) мы получили для правительства Мосула весь регион между двумя реками, который он отобрал у Синжар Шаха. Он и его брат ал-Малик ал-Адил дали клятву, текст которой я им привез и в которой были четко сформулированы условия. Султан соблюдал условия этого мирного договора до последнего вздоха - Аллах да освятит его душу! - и ни разу их не нарушил. Когда мы приехали к нему под Харран, его силы уже начали восстанавливаться. В этом месте он получил известие о смерти (своего кузена) сына Асад ад-Дина (т. е. о смерти Мухаммада, сына Асад ад-Дина Ширкуха), эмира Эмессы, испустившего последний вздох в день Арафа (9-й день месяца зу-л-хижжа, 3 марта 1186 г.). По этому поводу ал-Малик ал-Адил устроил прием, чтобы выслушать всеобщие соболезнования. Тем временем между туркменами и курдами разгорался военный конфликт, который привел к множеству жертв…

Когда султан убедился, что скоро полностью поправится, он направился в Алеппо, куда прибыл в 14-й день месяца мухаррам 582 г. (6 апреля 1186 г.). Радость людей, вновь видевших его перед собой в добром здравии, сделала этот день незабываемым. Он оставался там в течение четырех дней, а затем направился в Дамаск. У Талл ас-Султан он встретил Асад ад-Дина Ширкуха, который направлялся навестить его вместе со своей сестрой и бесчисленной свитой. Он вез с собой множество подарков (султану). Этот эмир даровал ему правление Эмессой и провел несколько дней в том городе, чтобы передать отцовское наследство; затем он направился в Дамаск, куда прибыл во 2-й день месяца раби I (23 мая). Никогда не было такого ликования, как в тот день. В течение этого месяца произошло множество столкновений между туркменами и курдами в районе Насибина и других местах. С обеих сторон было великое множество убитых. Султан, узнав, что в ар-Равинде взбунтовался Муйн ад-Дин, отправил войску в Алеппо письменный приказ осадить этот город. Во 2-й день месяца жумада I (21 июля 1186 г.) Муйн ад-Дин, сдавший до этого город Илм ад-Дину Сулейману, явился из ар-Равинда, чтобы присоединиться к свите султана. В 17-й день того же месяца в Дамаск прибыл ал-Малик ал-Афдал. До того времени он ни разу не был в Сирии.

Султан счел необходимым отправить ал-Малика ал-Адиля в Египет, потому что этот эмир был лучше знаком с условиями и состоянием этой страны, чем ал-Малик ал-Музаффар (Таки ад-Дин). В Харране, во время своей болезни, он часто беседовал с ним об этом, и это доставляло великое удовольствие ал-Адилю, который питал глубокую привязанность к Египту. Когда здоровье султана восстановилось и он вернулся в Дамаск, к ал-Адилю был направлен гонец, призывая его прибыть в сей город. В 24-й день месяца раби I (14 июня 1186 г.) ал-Адил с небольшой свитой выехал из Алеппо и быстрым ходом добрался до Дамаска. Там он оставался в распоряжении султана и допускался к нему на беседы и переговоры. К началу месяца жумада I дело в основном было улажено - решили, что ал-Адил вернется в Египет и передаст Алеппо султану. Ал-Адил отправил в Алеппо некоторых своих друзей, чтобы они забрали его семью. Ал-Малик аз-Захир - да хранит его Аллах! - в это время находился со своим отцом, султаном, вместе со своим братом ал-Маликом ал-Азизом. В качестве условия возвращения ал-Малика ал-Адиля в Египет султан назначил его атабеком (опекуном) ал-Малика ал-Азиза. Он доверил юного эмира попечению ал-Адиля, которому надлежало заняться его образованием. Правление Алеппо было передано ал-Малику аз-Захиру.

Ал-Адил сам сказал мне: «Когда дело было улажено, я пошел выразить мое почтение ал-Малику ал-Азизу и ал-Малику аз-Захиру. Я застал их вдвоем и сел между ними, сказав ал-Малику ал-Азизу: «Мой повелитель, султан, приказал мне поступить на службу к тебе и направиться с тобой в Египет. Я знаю, что есть множество дурных людей, и некоторые из них придут к тебе и будут чернить меня, советуя тебе не доверять мне. Если ты намерен прислушиваться к ним, скажи мне об этом сейчас, чтобы я не ехал с тобой (в Египет)». Он ответил: «Я не стану слушать их; как бы я мог поступить таким образом?» Тогда я обратился к ал-Малику аз-Захиру и сказал: «Я прекрасно знаю, что твой брат может прислушаться к людям, которые затевают недоброе, и что в случае, если он причинит мне такое горе, я не смогу положиться ни на кого, кроме тебя». Он ответил: «Аллах да благословит тебя! Все будет хорошо». Вскоре после этого султан отправил своего сына Ал-Малика аз-Захира в Алеппо, даровав ему титул султана, потому что он знал, что этот город - средоточие (основание) и центр всей власти. Именно потому он делал все, чтобы завладеть им. Когда он установил свою власть над ним, он ослабил контроль над землями к востоку от него (Верхней Месопотамией, Мосулом и Хилатом), довольствуясь их заверениями в преданности ему и обещаниями поддерживать его в усердии на пути Аллаха и борьбе с захватчиками. Он передал этот город своему сыну, будучи уверенным в его чувстве такта, решительности и осмотрительности, а также в силе и благородстве его характера. Ал-Малик аз-Захир выехал в Алеппо в сопровождении Хусам ад-Дина, которому предстояло стать шихной, и Исы ибн Билашу, будущего вали. У Айн ал-Мубарака (Святого Источника) он был встречен жителями Алеппо, выехавшими из города, чтобы приветствовать его. Это произошло на заре 9-го дня месяца жумада II 582 г. (27 августа 1186 г.) К полудню они достигли замка, а город предался выражению радости. Он простер крыло своего правосудия над его жителями и пролил на них дождь своей щедрости.

Вернемся к ал-Малику ал-Азизу и ал-Малику ал-Адилю. Когда султан решил, какие привилегии и почести должен получить каждый из них, он написал ал-Малику ал-Музаффару, сообщая ему, что ал-Малик ал-Азиз направляется в Египет в сопровождении своего дяди, и веля ему возвращаться в Сирию. Этот эмир был до такой степени огорчен таким приказом, что не смог скрыть своего неудовольствия и задумал перейти под руку арабов-кочевников Барка. Главные государственные чиновники упрекнули его за то, что он думает о таких вещах, и объяснили ему, что подобный шаг навсегда погубит его в глазах дяди, султана. «И только Аллаху ведомо, - говорили они, - каковы будут последствия». Признав мудрость их советов, он послал султану ответ, в котором выражал готовность повиноваться ему. И передав провинцию своему преемнику, он отправился к султану, чтобы встретить его. Встреча их состоялась в 23-й день месяца шабан того же года (8 ноября 1186 г.). Султан выразил большое удовольствие по поводу того, что видит его, и даровал ему город Хаму (в качестве удела). Ал-Музаффар отправился туда вместе с ним. В 26-й день месяца рамадан (10 декабря) ал-Малик аз-Захир женился на одной из дочерей ал-Малика ал-Адиля, с которой был помолвлен.

Из книги Стамбул. История. Легенды. Предания автора Ионина Надежда

Захват Константинополя крестоносцами «Благословен тот, кто завладеет Константинополем!» - сказал Пророк Мухаммед. Многие правители Востока и короли Запада мечтали овладеть Константинополем, 29 раз его осаждали - греки, римляне, персы, авары, болгары, арабы, дружины

автора Тарас Анатолий Ефимович

Борьба с Киевом и крестоносцами В декабре 1104 года Святополк Изяславич, который с 1093 года был великим князем киевским, послал воеводу Путяту с войском на Глеба Всеславича, князя Менского. О результатах похода киевская летопись молчит, следовательно, он завершился

Из книги Краткий курс истории Беларуси IX-XXI веков автора Тарас Анатолий Ефимович

«Погоня» - символ борбы с крестоносцами Общеизвестно, что гербом ВКЛ была «Погоня», то есть изображение конного воина с оружием - мечом или копьем. Это древний знак предводителей конных дружин профессиональных воинов. А красный цвет поля герба - цвет крови, цвет

Из книги Краткий курс истории Беларуси IX-XXI веков автора Тарас Анатолий Ефимович

2. Победа над крестоносцами (Грюнвальд, 1410 г.) Как уже сказано выше, Витовт в 1388 году начал вооруженную борьбу против Ягайло. Она завершилась Островским соглашением 1392 года. Рыцари снова пошли войной на Литву, а некий Андреас Саненберг отравил в Кёнигсберге сыновей Витовта

Из книги История Литвы с древнейших времен до 1569 года автора Гудавичюс Эдвардас

д. Борьба жямайтов один на один с крестоносцами и битва при Дурбе Соглашения Миндовга с Ливонским орденом раскололи конфедеративные связи литовских земель. Жямайты остались одни. Руководство Тевтонского ордена, посылая в Ливонию Эберхардта Зейна, поставило перед ним,

Из книги Русь и монголы. XIII в. автора Коллектив авторов

Борьба с крестоносцами Почти одновременно с монгольским нашествием враги начали наступление на Русь с запада. Шведы, немцы, датчане двинулись на русские земли. И только мужество жителей русских городов и полководческое мастерство князя Александра Невского сорвали

автора Владимирский А. В.

Осада крестоносцами Акры В августе 1189 года иерусалимский король, изменив своему слову, возглавил осаду Акры. И ему на помощь стали высаживаться тысячи и тысячи крестоносцев из Европы. «После падения Иерусалима, - писал Ибн аль-Асир, - франки стали носить черную одежду и

Из книги Саладин. Победитель крестоносцев автора Владимирский А. В.

Битва с крестоносцами при Арсуфе Через два дня после взятия Акры крестоносная армия покинула город и пошла вдоль берега на юг. Армия Саладина следовала по пятам. Английский король покинул Акру и пошел со своими войсками вдоль побережья на юг, сопровождаемый флотилией

Из книги Саладин. Победитель крестоносцев автора Владимирский А. В.

Переговоры о мире и битва с крестоносцами при Яффе Весной 1192 года переговоры Саладина и Ричарда продолжались, чередуясь с отдельными боевыми схватками. В это время английский король начал получать тревожные известия о действиях его брата Иоанна и французского короля

Из книги Саладин. Победитель крестоносцев автора Владимирский А. В.

Перемирие с крестоносцами Летом 1192 года, сразу после победы при Яффе, Ричард заболел и решил как можно скорее заключить мир с Саладином. В «Итинерарии короля Ричарда» говорилось: «Самочувствие короля быстро ухудшалось, и он отчаялся вновь обрести здоровье. Поэтому он

Из книги Хронология российской истории. Россия и мир автора Анисимов Евгений Викторович

1204 Захват Константинополя крестоносцами Это произошло в ходе четвертого крестового похода на Египет (1199–1204), хотя с самого начала похода, поддержанного римским папой Иннокентием III (на престоле в 1198–1216 гг.), планировался захват Византии и ликвидация самостоятельности

Из книги Божии дворяне автора

Битва при Хиттине Прелюдией к решающей битве при Хиттине явилась стычка небольшого отряда рыцарей с сарацинами 1 мая 1187 г. В тот роковой день Великие магистры Орденов Святого Иоанна Иерусалимского и Храма в сопровождении примерно 150 братьев-рыцарей выехали из

Из книги Божии дворяне автора Акунов Вольфганг Викторович

Последствия битвы при Хиттине В 1187-1188 гг. судьба крестоносных государств Сирии висела буквально на волоске. Но их существование было продлено благодаря выдающейся доблести ломбардского маркграфа Конрада Монферратского, успешно отразившего нападение

Из книги История крестовых походов в документах и материалах автора Заборов Михаил Абрамович

VII. Захват Константинополя крестоносцами в 1203 г.