Истории бывших наркозависимых. Истории наркоманов

— октября 15, 2011 at 13:55

«НЕТ НАРКОМАНА, КОТОРЫЙ НЕ МОЖЕТ БРОСИТЬ НАРКОТИКИ»

История Кирилла

Моя наркомания началась с интереса. В школе и во дворе я общался с одними и теми же ребятами. Кто был для нас авторитетом и примером для подражания? Спортивный молодой человек в джинсовом костюме с кучей пластинок и своеобразным жаргоном. Поразить мое воображение могли и хулиганистые отпрыски обеспеченных родителей, они рисовались перед нами своей «крутизной» и вседозволенностью. Думаю, многими моими друзьями, как и мной, руководило стадное чувство. Мы вместе выпивали, пробовали курить «план».

В 1981-м я поступил в институт. Еще в колхозе сошелся с несколькими студентами, которые были не прочь «побаловаться» анашой или снотворным, попробовать сухой мак.

Первый укол я сделал случайно. Однажды товарищ принес два пропитанных опием бинта, попросил спрятать от милиции. Забирая, отрезал кусок: «Попробуем!» Доза была маленькая, но мы всю ночь пешком гуляли по городу без устали, общались, сыпали откровениями.

И хотя тогда я не ощущал потребности в повторении этого опыта, уже через месяц - при малейшей трудности, душевном дискомфорте или необходимости выполнить серьезную работу я вспоминал, что стоит только съесть ложку мака - и настроение станет лучше, а работоспособность повысится.

Со временем я стал принимать наркотики по выходным, потом каждый день находил причину. Через два-три месяца уже сидел «в системе», но наркоманом себя, конечно же, не считал. Наркоман - это кепка, шарф и тому подобное (наркомания считалась престижной, вот и рядились все, как в униформу). Я, разумеется, был выше этого. И к тому же боялся выглядеть наркоманом в чужих глазах.

Зависимости я боялся тоже. Когда замечал, что ем слишком много мака, делал перерывы (сначала это удавалось). И размышлял при этом так: я же смог «бросить», значит - зависимости нет. И, стало быть, можно продолжить: съесть еще «разок». Каждый прием был «последним», никогда я не планировал это «надолго». И искренне верил, что отказаться от наркотика несложно - стоит только сказать «нет».

У меня была непоколебимая уверенность в своих силах. И вкус победы был знаком с юности. В школе я до восьмого класса учился на тройки. Потом задался целью поступить в вуз, стал работать на аттестат. Закончил - чуть ли не с медалью. И поступил в институт. Еще в 1979 году я был троечником, а в 1981-м - студентом престижного вуза. Вот тут и подстерегала опасность: ведь я достиг своей цели и имел полное право расслабиться, тем более что я считал себя человеком, способным на многое, - стоит только поставить цель.

Поэтому и отказ от наркотиков, как мне представлялось, должен быть для меня не ахти каким трудным делом. Рассуждая так, я продолжал ни в чем себе не отказывать. У родителей стали возникать подозрения: несколько раз мать и отец находили у меня мак. Я говорил, что это - корм для рыбок. Мать легко верила, ее выручал положительный образ сына-студента, у которого не могло быть ничего общего с наркоманами. Отец говорил: «Еще раз увижу - получишь». Но и отцу, наверное, было легче делать вид, что ничего не замечает, чем поверить, что сын - наркоман, и принимать меры.

Сначала я определял для себя наркозависимость как вещь чисто физическую. При «спрыгивании» уже через несколько дней меня не ломало, не крутило, живот не болел, организм начинал нормально функционировать. А желание «кайфа» было неосознанным.

Однако рано или поздно мне пришлось признаться себе, что я завишу от наркотика, и принять это как факт. Жил я тогда двумя идеями. С утра думал, как бы скорей «раскумариться», вечером решал, что пора бросать. Но утром снова шел за наркотиком, обещая себе, что это в последний раз. Наркоманы, которых я встречал, тоже признавали, что зависят от дозы, но это лишний раз говорило в пользу укола. А эйфория заслоняла все, и долгое время у меня не было ощущения, что я делаю что-то не то.

Когда оно, наконец, возникло, это не было моим выстраданным убеждением. Скорее, сработал стереотип: если долго принимаешь наркотики, значит, ты - наркоман. Сознание этого не приносило особой радости, ведь у меня были другие идеалы в жизни. Усилием воли (которая, очевидно, еще не была полностью порабощена) мне удалось «спрыгнуть» и продержаться почти два года. Правда, я не отказывался от наркотиков совсем, хоть раз в полгода, но принимал мак. В остальное время - частенько выпивал. Думаю, я уже отвык от трезвой жизни, и нужен был хоть какой-то стимулятор. Мне хотелось удовольствий. От жизни я ждал только праздника, от окружающих - заботы о том, чтобы мне было хорошо.

Держался я эти два года во многом за счет интересной работы. Частые командировки, ответственность, романтика. Иногда работал по двенадцать-шестнадцать часов в сутки, а к наркотикам даже не тянуло. Тем более что абстиненцию я переживал очень тяжело, страх перед ней тоже был тормозом. Помимо любимой работы, у меня была семья: жена и ребенок. Жить было интересно. Тем не менее, спустя два года, я снова вернулся к наркотикам.

Самое удивительное, что я даже не помню, как это случилось. Скорее всего, хотел облегчить похмелье от спиртного, ведь два дня выпивки всегда выливались у меня в запой. Вообще, возврат к наркотикам всегда был связан с алкоголем: для пьяного нет никаких тормозов. Наступило время, когда я дома кололся, а в командировке - выпивал. Как почувствую, что доза растет, - прошусь в командировку. В работе все очень быстро проходило. Может быть потому, что не было рядом наркотиков.

Так продолжалось какое-то время. Но чем дальше, тем больше я втягивался. Вскоре и работа перестала так уж меня увлекать: перевесила та чаша весов, на которой лежал опий. Ездить в командировки становилось все труднее. И я ушел на другой завод, где работа бала попроще.

Пока был интерес к новизне, удавалось держаться на эпизодических приемах. Я должен был самоутвердиться, показать себя специалистом. Это снова получилось легко. Переквалифицировался за два месяца и даже стал бригадиром, добился особого положения: подчинялся непосредственно главному инженеру. Однако и на новом месте я скоро заскучал и снова оказался «в системе». Начальство стало замечать, что я «неважно выгляжу». Я рассказал про больную печень. Потом решил сознаться непосредственному начальнику: я хотел «спрыгивать», и для этого был нужен отпуск.

«Спрыгнул» и какое-то время держался на запретах. Жена получала за меня зарплату и повсюду ходила со мной. Больным она меня не считала, думала – с жиру бешусь, говорила: «Завязывай». Так прошло девять месяцев. Я все время считал дни и гордился сроком.

Потом встретил друга детства. Он начал колоться гораздо позже меня и к тому времени года полтора сидел «в системе». Я пригласил его зайти. Жена увидела, в каком он состоянии, сказала: «Зачем тебе такие друзья?» Я возразил: «Когда я кололся, он от меня не отворачивался». А у самого сердце прыгало: если бы он только предложил! На следующий день я укололся.

Началось самое страшное. Я стал быстро набирать дозу. Двадцати кубов в день уже не хватало. К «ширке» прибавился димедрол. Мне хотелось так уколоться, чтобы мозги не работали. Иначе трудно было себя выносить.

Я стал тащить из дома: кто запретит мне распоряжаться своими вещами? Потом та же участь постигла золото жены. Не думал уже ни о чем, ценней «ширки» ничего не было. Приезжал к родителям, брал у них. Лгал сам себе: возьму деньги до вечера - уколюсь, а там придумаю, как отдать. Обманывал их без зазрения совести, и каждый раз рассказывал новую байку. Сам удивляюсь, как долго они мне верили и давали.

Но бесконечно так продолжаться не могло. Сначала меня прогнали с работы: опасно стало держать. Дома присутствовал уже почти на правах гостя. Жена выгнала, отец разрешил жить, но кормить отказался. Только мать еще питала надежду, жалела, чем я и пользовался – брал у нее деньги.

Четыре месяца катился в пропасть: все хуже и хуже. Настал момент, когда никто уже не был мне нужен. Если бы дома стояла бочка с «ширкой» - я бы никуда и не выходил. «Раскумариваться» бежал уже в шесть часов утра. Организм совсем истощился. Доза росла - от стыда. Иллюзия, что меня считают порядочным человеком, разбилась, когда меня выгнали из дома и уволили с работы. Я понял, как меня воспринимают окружающие. И хотя не смирился с этим, желания изменить жизнь не возникало, я просто старался обходить знакомых стороной, не попадаться им на глаза.

Впрочем, лечиться тоже пробовал. Прочитал объявление о кодировании от наркомании. Пришел, попросил рассказать, что это такое. Ничего мне толком не объяснили, сказали, что случай тяжелый, надо не принимать три недели «химическое вещество», потом - приходить на сеанс. Пользу из этого разговора извлек только живший во мне наркоман: я вытребовал себе сибазон, который пил на ночь. Больших надежд на больницу не возлагал.

Помог мне Вадик. Он был моим другом, мы росли в одном дворе, а потом вместе пробовали наркотики. Я слышал, что он в последнее время не колется, потому что лечился в каком-то экспериментальном отделении. Как и всякий наркоман, я считал себя чуть ли не пупом земли, и уж конечно, на голову выше всех окружающих. Я думал: друг лежал в больнице, потому что он не мог ничего сделать сам, а мне больница не нужна. Я ценил себя выше. Но он настоял, чтобы я пришел на консультацию в шестое отделение. Так началось мое возвращение к жизни.

Первые дни было очень трудно. Абсцессы от уколов давали высокую температуру. Три недели я просто лежал, и меня мало волновало, что здесь происходит. Занимал только вопрос выживания в среде пациентов. Люди, которые лечатся от наркомании, мало похожи на обитателей пансиона для благородных девиц. В нашей группе было шесть человек. Все разные, у многих за плечами - тюрьмы. Ценности у них своеобразные. Хвастают тем, что могут залезть в квартиру, и тому подобное. Единственное, что меня заботило, чтобы меня не трогали: не физически, конечно, а вообще.

Первые приятные эмоции появились, когда здоровье немного поправилось, и я стал потихоньку заниматься спортом. Потом мне предложили поработать кочегаром (там была своя котельная). Принял я это предложение с восторгом: финансы были на нуле, даже на сигареты и чай денег не хватало. В этом смысле я был скорее исключением из правила. Многим пациентам мамы каждый день сумками таскали отборные продукты. При этом никому и в голову не приходило задуматься, что едят родители дома. Наркоманы ко всему относятся потребительски - даже к людям, которые хотят им помочь.

Когда я стал работать в котельной, ко мне относились, как к дурачку. Не ценилось это в наркоманской среде. Хоть на группах врачи и социальные работники старались всех подвести к мысли, что каждый должен зарабатывать и отвечать за свои поступки сам, постулат этот проникал в головы пациентов с большим трудом. Даже мне, как я ни нуждался, надо было себя внутренне переломать: человек с дипломом - и вдруг на самой черной работе.

Но ситуация постепенно незаметно менялась. Лидеры, которые днем на группах старательно изображали кротость и смирение, а по вечерам проповедовали уголовные ценности (больше на словах, потому что какие там числились за ними подвиги - еще вопрос: наркоманы - все трусы) начали срываться. Остальные замечали, что на словах у этих «авторитетов» одно, а на деле - другое. Я почувствовал, что заработал уважение: молодые ребята подходили ко мне с вопросами, интересовались моим мнением.

Я делал успехи, и месяца через два у меня появилась твердая уверенность, что к наркомании я не вернусь. Я внутренне расслабился - и через неделю укололся. Как это случилось - не хочу объяснять. Отчасти меня спровоцировали, а я еще не умел отличать, когда со мной разговаривает человек, а когда - живущий в нем наркоман. Да и не так это важно - почему я укололся. Глубинная причина одна: я переоценил себя. И сразу потерял все, что добыл в последние месяцы: доверие и уважение.

К моему удивлению, врачи не стали разбираться с моим поступком, посмотрели и сказали: иди работать. Сейчас я понимаю, что если бы они меня отругали, напряжение было бы снято. А так я вынужден был казнить себя сам. Хорошо и то, что я работал в котельной: вроде, при деле, и никто не мешает думать.

А думал я много. Сначала, пока «ширка» еще бродила в крови, оправдывал себя: не настолько уж я и виноват, просто так сложилось. На второй день я начал думать о последствиях своего укола, пытался вычислить, какие карательные меры будут приняты, строил модели поведения в группе, когда там будут обсуждать мой поступок. Однако, придя на групповую психотерапию, я с удивлением обнаружил, что и Михаил Юрьевич (доктор Щавелев), и Вадик, и Карина относятся ко мне иначе. Раньше они проникались моими проблемами, теперь - почти не хотели слушать.

Этот укол отбросил меня так далеко назад, настолько обострил проблему, как будто и не было двух месяцев трезвости. Все надо было начинать сначала. Но я стал думать уже не о физической стороне зависимости, а о том, как научиться жить без наркотика. Я постарался все спокойно обдумать и понял: то, что я пытался делать раньше, мне не подходит, нужно стремиться к естественному поведению.

Раньше, когда я кололся, в моей голове жила только одна мысль - о «ширке». Она была, как надутый воздушный шарик, и заполняла собой всю черепную коробку. Потом из «шарика» выпустили воздух, но я понял, что если мне не удастся «надуть другие шарики», место для этого, маленького сейчас, останется свободным. Я должен был заполнить пустоту, образовавшуюся там, где раньше роились мысли о наркотиках. И я старался постепенно заселять мозг другими мыслями: я надувал их, как шарики, сначала они были маленькими, но их становилось все больше и больше, и они потихоньку росли.

Когда отопительный сезон окончился, я не ушел из отделения. Я остался здесь социальным работником. Я знал, что свою зависимость буду преодолевать всю жизнь. Но если я научился жить по-человечески, значит, то, что я пережил, понял и прочувствовал, может помочь кому-то еще. Пусть мой опыт послужит такому же человеку, как я. Много позже я понял, что этот период был для меня временем реабилитации. Я читал много книг по психологии, старался преуспеть, потом осознал, что моя главная задача - помогать профессиональному психотерапевту, рассказывая о своем опыте.

В отделении, которое со временем стало Лечебно-реабилитационным Центром, я научился многому. Я понял, что лечить надо не абстиненцию, а душу. Этого нельзя сделать за три дня кодирования или за час гипноза. Я вижу смысл в изменении, возрождении личности, потому что именно так было со мной. В каждом наркомане есть какое-то человеческое начало, вопрос только в том, насколько оно изменилось, говоря грубо, но прямо: сгнило. Я верю, что нет наркомана, который не может бросить наркотики.

Наркомания, которая процветает сейчас, - это, скорее, «наркомания родителей». Без «помощи» мамы и папы многие просто не смогли бы оставаться наркоманами. Ведь существуют они только за счет родителей, которые кормят, одевают, защищают от милиции и тому подобное. И это, наверное, проблема всего общества - что мы дожили до такого.

Иногда смотришь: человеку - за тридцать, а он разговаривает с мамой, как пятнадцатилетний подросток. Потому что ему в свое время не отдали ответственность за свою жизнь. Эта проблема появляется прежде, чем человек начинает колоться. Наркомания возникает в семье, где нет взаимного уважения, равноправия, открытости, доброжелательности, где мамы решают за счет детей собственные проблемы: как это у меня, такой хорошей, сын - двоечник? И принимаются «доводить» ребенка «до совершенства», вместо того, чтобы отдать ему ответственность за учебу. Так возникает ситуация, когда сын или дочь начинают - в действительности или пока только в мыслях - убегать из дома. Я говорю так уверенно, потому что сам был в таком положении, да и в семьях других пациентов наблюдал ту же картину.

Но человек, который преодолевает зависимость, должен получить что-то взамен. Он должен взять ответственность за свою жизнь и свои поступки на себя, иначе он останется пассивным наркоманом, и любая психологическая нагрузка будет вызывать мысль о наркотике. Эта мысль появляется и у меня. Но я знаю, что потеряю, если уколюсь - уважение и любовь близких. Это большая цена.

Отказавшись от наркотиков, я стал больше себя уважать, хотя вскрылись многие внутренние конфликты, которые прежде снимала доза. Но появилось главное: нити управления жизнью я держал в своих руках. И хотя со временем я ушел из Центра и стал работать по специальности, «школа Сауты» не забылась, и до сих пор помогает мне жить. Я научился лучше понимать людей, строить с ними отношения. Я и сейчас исповедую жизненные принципы Леонида Александровича, моего бывшего врача, потом шефа: порядочность, обязательность, работа на результат. Я не трачу времени на пустые разговоры и споры, стараюсь всегда заниматься делом. Может быть, мое поведение кажется кому-то слишком рациональным, но я дорожу приобретенной способностью решать сложные вопросы в течение нескольких минут.

Тема наркотиков давно меня не интересует. О своем неблагополучном прошлом вспоминаю лишь тогда, когда встречаю какого-нибудь старого «друга» или по телевидению вдруг что-то покажут «на тему наркомании». Если раньше такие воспоминания резали, как по свежей ране, сейчас я не реагирую на них эмоционально. А ведь в былые годы я видел (точнее - замечал) на улицах только наркоманов: казалось, других людей нет. Теперь мысли заняты другими вещами.

Для меня важны дом, семья и работа. Сейчас не «застойные времена»: хочешь добиться успеха - надо трудиться с отдачей. У меня ответственная должность на производстве. Девять лет назад мне казалось, что для такой работы нужны особые люди. Сейчас я чувствую себя на этой должности «на своем месте»: знаю на своем участке каждую «гайку». Мне удалось заработать авторитет, благодаря тому, что я смог решить несколько сложных производственных задач. Я научился оценивать ситуации, принимать решения и получать результат. Строить отношения в коллективе непросто. Я стараюсь делать их открытыми, прозрачными, когда всем ясны их обязанности. Я учусь не переделывать людей, а использовать их сильные стороны. Я оставляю за людьми право на ошибки, даю развиваться сложным ситуациям так, чтобы они могли эти ошибки осознать и исправить. Это эффективнее, чем насаждать свое мнение авторитарными средствами.

Конечно, работа отнимает очень много времени, но она - основа, на ней строится благополучие моей семьи. Семья тоже требует времени и внимания, и я знаю, что, несмотря на занятость, я должен общаться с близкими как можно больше. Помогаю матери и сестре: после смерти отца я остался единственным мужчиной в семье и чувствую себя ответственным за них. И, разумеется, моя главная ответственность - жена и дети. К счастью, мы понимаем друг друга, возможно, потому, что сейчас в нашей семье роли распределяются правильно. У нас - патриархат: все «мужские» вопросы я решаю сам. Я обеспечиваю свою семью и решаю все проблемы. А жена «отвечает» за уют в доме.

Детей стараемся воспитывать самостоятельными людьми. Если жена проявляет излишний интерес к их тетрадям и домашним заданиям, я прошу ее «снизить активность»: школа и уроки - это то, за что они отвечают сами. Помогать нужно лишь тогда, когда дети об этом попросят. Но выполнять не все просьбы, а только разумные, не позволяя им садиться на шею и командовать. Мало ли что они могут захотеть! Конечно, иногда бывает соблазн вмешаться, но я стараюсь останавливать себя.

Моя история банальна, но такое может случиться с каждым …
Я родилась в небольшом городке, недалеко от Вязников. Мои родители – достаточно обеспеченные для Вязников люди. Я росла в благополучной семье, ни в чем не нуждалась. Поэтому неудивительно, что учиться после школы поехала во Владимир. Поступила на контракт на очное отделение архитектурного факультета и начала постоянно жить здесь у тети. Мне повезло и с родственниками: тетя - просто чудо, любит меня как родную дочь. Да, забыла сказать, без ложной скромности: я - красива. Похожа на девушку с модной обложки, даже пару раз участвовала в конкурсах красоты, выступала на «Владимирской красавице». Мест там, правда, не заняла и гран-при не получила. Про внешность я упомянула не случайно… Именно из-за нее да и из-за своей наивности я сейчас наркоманка.
Первый раз я попробовала наркотики в 13 лет. Да и то это была ерунда – пара затяжек травы вместе с друзьями - приятелями в соседнем подъезде. Городок у нас был маленький, делать по вечерам было нечего, вот мы и собирались либо в подъезде либо в квартире. Был и алкоголь: сначала всем известные отвертка и ягуар, а потом я уже попробовала все, что горит.
Но серьезные наркотики я попробовала благодаря приезжим ребятам - они ехали мимо Вязников в Москву и остановились отдохнуть в гостинице. Я шла с подругой по улице, они проезжали мимо, завязался разговор. Вечером они заехали за нами и мы вместе поехали в единственный местный клуб. Там они предложили пару непонятных таблеток, пообещав, что после них будет очень весело. Почему бы и нет? На тот момент я и представит себе не могла, к чему мое легкомыслие приведет через несколько лет. Мы согласились попробовать. Да и парни мне понравились.. от них веяло какой-то свободой, они будто принадлежали другой, более насыщенной и интересной столичной жизни. В клубе я ощутила какую- то непривычную легкость, необыкновенную веселость, постоянно хотелось двигаться, общаться. Усидеть на месте было невозможно. Музыка отдавалась какими-то необычными ритмами в моем сознании, огни сливались в бесконечный крутящийся шар. Все вокруг мелькало и плыло… Ощущения были удивительные, я была в каком-то необычайном мире…Пришла в себя я только дома. Голова раскалывалась, тело болело от диких вчерашних танцев, что было после клуба я уже не помнила. Потом узнала, что те таблетки были феном, или амфетамином, попросту говоря, химическим наркотиком, от употребления которого страдает психика и интеллект, так как он поражает клетки головного мозга….
Второй раз я попробовала наркотики уже переехав во Владимир. Мне, провинциалке из маленького городка, был удивителен большой город… Обилие магазинов, кафешек, развлекательных центров….Влекла к себе и ночная жизнь. Однажды в клубе мы познакомились с молодыми людьми. Они были энергичными, позитивными и неестественно веселыми. Но что-то в их веселости заставляло задуматься о том, все ли с ними в порядке…. Ребята нюхали кокаин. Нечасто. Раз или два в месяц. Они-то и предложили нам попробовать кокаин. Говорили, что это не химия, натуральный продукт, от которого нет никаких последствий. Я даже удивилась их настойчивости…. Одна дорожка кокаина стоит около тысячи рублей. Недешевое удовольствие. За ночь можно использовать от одной до четырех дорожек. Зависит от стажа наркомана и особенностей его организма. На вкус кокаин слегка горьковатый, на языке появляется ощущение онемения, легкой анестезии. Тогда я еще не знала, что зависимость может развиться даже после единственного употребления наркотика…
Мы снова решили «попробовать». Ощущения вначале были странные: голова закружилась, все поплыло перед глазами. Через несколько минут пришло ощущение спокойствия и какого-то внутреннего расслабления, сменившееся затем эйфорией. Хотелось двигаться, общаться, все люди казались друзьями, настроение было прекрасным. Тактильные ощущения воспринимались гораздо ярче чем обычно…Ночь засияла огнями…. Мы сменили три клуба и не почувствовали усталости. Кокаин дает ощущение внутренней силы, подъем духа, бодрость...Кажется, будто ты можешь все! Я стала употреблять наркотики регулярно - по выходным. Благо желающих нас угостить было достаточно. Понедельник называется тяжелым днем не просто так. За него я приходила в себя после наркотического угара..
А на буднях мы часто курили траву, чтобы расслабиться… С ней и фильмы казались веселыми, и разговоры интересными.. Время текло незаметно..В университете я почти не появлялась…Ходила по магазинам, смотрела телевизор, виделась с молодым человеком. Нас познакомил общий знакомый, начались встречи и отношения…он меня гораздо старше. Чувств к нему у меня нет ….но мы проводим с ним время, развлекаемся, он помогает мне материально. Из-за постоянных пропусков меня отчислили из университета. Полгода после отчисления пронеслись незаметно: все те же скучные будни, когда нечем заняться. И яркие выходные…Правда, я стала замечать, что для того, чтобы достичь того же эффекта как и раньше, мне приходилось увеличивать дозу. С наркотиками проблем не было - мне доставал их знакомый дилер, за деньги от моего спонсора. Да и на after-party нас без проблем угощали и феном, и кокаином. Многие известные в городе люди - политики, бизнесмены, общественные деятели, «золотая молодежь» - употребляет легкие и даже тяжелые наркотики постоянно или раз от разу... Я не пытаюсь оправдать себя, просто очень легко поддаться соблазнам большого города и любопытству испытать новые ощущения….
Сейчас мне 22 года. Я восстановилась в университете не без помощи своего нового друга. Правда, учиться я так и не стала. А зачем? Ведь почти всю сессию можно купить, чертежи заказать, да и желания что-то делать у меня особого нет….Недавно я сделала аборт.. Рожать не хочу. Да и другу не нужен был ребенок. Врач сказал, что с моим здоровьем мне вообще не стоит иметь детей. Спросил про наркотики, упрекнул за курение. После аборта у меня началась депрессия... состояние такое, что не хочется выходить из дома, никого видеть…хочется просто умереть. Боль и грусть я заливала алкоголем, сама не замечала, как стала выпивать все больше.. Просто чтобы забыться и не думать о потерянном ребенке и своей беспутной жизни.
Начались мои первые ломки, ведь я неделю сидела дома и со мной не было ни таблеток ни порошка.. Ощущения были страшными: все тело ломает и трясет, то поднимается температура, то бросает в озноб. Ко всему этому добавляется расстройство желудка и дикая боль в мышцах…Будто болеешь гриппом в первые дни, но в шесть раз сильнее…. Друг меня бросил. Сказал, что ненормальная истеричка ему не нужна. Да я и правда стала неуравновешенной, легко выхожу из себя, нервы на пределе…. Спасает только порошок...хотя бы раз в неделю. Чаще не могу, да и финансы не позволяют. Друзья от меня отвернулись, говорят, что у меня проблемы. Надо лечиться, но пока я этого не хочу…Что будет дальше? Время покажет, а пока я не хочу думать о будущем…

Если ты думаешь, что наркомания - это исключительно тяжелая зависимость от героина или кокаина, спешим тебя разочаровать. Наша героиня рассказала о том, как «невинное» увлечение марихуаной ее любимого человека чуть не сломало жизнь им обоим.

Меня зовут Даша, мне 27 лет, и четыре из них я прожила с наркоманом. Я согласилась рассказать свою историю только потому, что надеюсь: она поможет другим девушкам взглянуть на похожую жизненную ситуацию со стороны и принять правильное решение. Очень прошу обойтись без осуждения и оскорблений в мой адрес, особенно если вы «теоретик», у которого нет и не было опыта жизни с наркозависимым человеком.

Это сейчас мне легко об этом говорить и даже давать советы , потому что я пишу не из «горящего танка». У меня нормальные отношения, любящий мужчина, который во всем поддерживает , но еще два года назад все обстояло совсем не так. Тогда у меня на руках был маленький сын, несколько кредитов в разных банках и невменяемый муж.

А начиналось все очень романтично: я увидела Юру на фотографиях подруги и попросила нас познакомить . Я уже тогда заочно в него влюбилась. Встречаться мы начали со дня знакомства, в тот же вечер я осталась у него ночевать. Он был на пять лет старше и до меня постоянно менял девушек, но, видимо, я тоже его зацепила, и он остепенился.

В его компании все покуривали травку. Я пару раз пробовала, но не поняла, что в ней прикольного. Меня просто развезло немного, и все, на этом мои эксперименты закончились. Я вообще всегда была против таких вещей и не раз говорила с Юрой по поводу его «хобби», но он раздражался и убеждал меня, что это не наркотики, а обыкновенный способ расслабиться в кругу друзей, все равно что кальян покурить. «Мы что, похожи на наркоманов?» - спрашивал он. И я честно отвечала: «Нет, не похожи». Нормальные парни, целеустремленные, спортом занимаются, почти не пьют. Девушки и жены у них тоже нормальные, у некоторых уже даже дети есть. Один вообще врач, ординатуру заканчивает. Никаких пьяных разборок и сцен, умные разговоры, приятные люди. К тому же наркоманы в моей голове ассоциировались со шприцами, ломкой и жизнью за гранью. Ничего такого за Юрой и его друзьями я не замечала. Короче, я смирилась и перестала капать ему на мозги.

Примерно через год мы сняли квартиру и начали жить вместе, и тогда мне открылось чуть больше правды: Юра курил каждый день, по несколько раз, причем прямо на балконе. Я боялась, что соседи рано или поздно вызовут полицию, но ему было все равно. Он все так же продолжал настаивать на своем: «Это никакая не зависимость, мне просто нравится. Захочу - брошу». Я верила и не верила одновременно. Впервые у меня по-настоящему открылись глаза на его реальное состояние, когда к нам на пару дней приехали мои родители . До этого у нас был серьезный разговор и он пообещал, что при них - ни-ни. И что я вижу? Субботнее утро, папа смотрит телевизор, мама делает блинчики, а Юра накидывает куртку и выходит на балкон. Возвращается с бессмысленным взглядом и идиотской, растянутой до ушей улыбкой и, как ни в чем ни бывало, усаживается за стол.

Слава богу, родители в тот раз ничего не заметили. С Юрой мы после этого крупно поссорились , и он якобы перестал накуриваться по вечерам. Хотя на самом деле продолжал, только уже не дома.

Когда я неожиданно забеременела, он очень обрадовался перспективе стать отцом , устроился на новую работу, говорил, что нам надо думать о будущем, копить на квартиру. Мы поженились. Все, казалось, шло хорошо, только денег вечно не хватало : я бросила работу из-за беременности, а он получал максимум 30 тысяч в месяц. И тогда он решил начать собственное дело. Объединился с другом, и вместе они открыли точку по продаже и ремонту мобильных телефонов. Моя мама согласилась оформить на себя кредит, чтобы помочь нам на первых порах.

За всю беременность я ни разу не видела его накуренным, он с головой ушел в работу. Первые недели после рождения Глеба были такими сложными, что я даже не заметила, как Юра скатился в депрессию . Это совпало с уходом из бизнеса его друга. В три месяца у Глеба обнаружили небольшие неврологические проблемы, и мне уже было не до Юры, я носилась по специалистам с ребенком. Юра тем временем все больше погружался в мрачное состояние духа.

Сначала я не придавала его поведению значения: ну, спит плохо , наверное, из-за постоянного стресса. Кашляет часто - не долечился. Поздно возвращается домой - работает же. Надолго закрывается в туалете - ну а где еще ему посидеть в тишине. Потом у него по утрам стали отекать руки, это я списала на неправильное питание и предложила ему отказаться от пива и соленого на ночь.

А вскоре появились и другие звоночки: он перестал давать моей маме деньги за кредит, и ей пришлось взять еще один, чтобы выплачивать предыдущий. Стал говорить, что бизнес идет совсем плохо, потому что напротив открылся конкурент. Я заметила, что он больше не носит обручальное кольцо, спросила его, где оно, и он сказал, что потерял. Так же, как крестик с цепочкой и мои золотые сережки.

Картина прояснилась после разговора с тем другом, который вышел из их общего бизнеса. По его словам, Юра «выкурил себе последние мозги». От этого же друга я впервые услышала слово «спайс», на который мой муж тратил все свои деньги.

Если вы не знаете, что такое спайсы, считайте, вам повезло с окружением. Это такие курительные смеси, эффект от которых сильнее, чем от марихуаны, только они, в отличие от нее, синтетические. Последствия употребления спайсов до конца не изучены, на них быстро подсаживаются, а от передозировки случаются разные неприятные вещи: от галлюцинаций и проявлений агрессии до острого психоза и состояния невменяемости. Точно не доказано, но говорят, что под воздействием спайсов люди совершают самоубийства, а иногда и бросаются с топором на семью и детей.

Пазл сложился: это скотское выражение лица, стеклянные глаза, заторможенность и вся его болезненность означали, что Юра снова подсел на наркоту. И, мало того, начал воровать деньги и драгоценности, чтобы оплачивать свое «увлечение».

Когда я заговорила об этом, он, как всегда, начал выкручиваться: «Все курят, просто ты об этом не знаешь», «Это не наркота, а натуральные смеси, их за границей в аптеке продают», «У меня тяжелый год, я так успокаиваю нервы», «Ты хочешь, чтобы я водку жрал?» - и все в таком духе.

Я умоляла его обратиться к наркологу - ради меня, ради ребенка. Он говорил, что я сама себя накручиваю и у него все под контролем . На первый день рождения сына пообещал, что бросит, но я периодически замечала знакомые симптомы. Проблемы со сном усугубились, начало скакать давление. Однажды утром я проснулась от его криков. Он лежал на кухонном полу с закатанными глазами, весь в поту. Таким его увидел Глеб, который уже подрос и понимал, что с папой что-то не то.

Потом начались телефонные звонки с угрозами от людей, которым он был должен. Какое-то время я мирилась с ними и одновременно помогала маме выплачивать кредиты мужа. Я сходила с ума от страха и отчаяния и постепенно понимала: не хочу так больше жить. И в итоге решилась на разрыв . Родители меня поддержали, полностью взяли на себя Глеба. Я устроилась на работу и подала на развод. Многие друзья Юры, напротив, отнеслись с осуждением, особенно увидев, как быстро я нашла себе другого мужчину . Меня обвиняли в том, что я бросила мужа в беде, что без меня он пропадет.

Я знаю, что поступила правильно. Невозможно спасти человека против его воли. Если бы я не ушла, Юра утянул бы с собой на дно и меня с сыном. Я спасла себя и ребенка. Сейчас я пытаюсь лишить его родительских прав, хочу, чтобы Глеб не имел к этому человеку никакого отношения. Думаю, что для ребенка лучше совсем не знать своего отца, чем видеть такое. Я не верю, что Юра сможет измениться, и не верю, что бывают бывшие наркоманы. Мое мнение - от таких людей надо бежать без оглядки как можно быстрее, иначе они прихватят с собой и твою жизнь.

Записала Юлия Гармашова

Бесцветное существование без событий и впечатлений. Примерно так описывают свою прежнюю жизнь бывшие наркоманы. Дни, месяцы и годы имеют лишь две осознаваемые точки: поиск средств на "лекарство" и сам кайф. Бросить наркотики можно. Об этом кричат билборды и многочисленные видеосвидетельства на YouTube. Правда, число зависимых от этого не уменьшается. Каждый год у нас наркоманов по меркам официальной статистики становится больше примерно на 7-15 процентов. Эти цифры, полагают специалисты, можно смело умножать на 6, а то и 7.

Антон

— Я и раньше знал, что у наркоманов может гнить тело. Много раз видел подобные устрашающие видео, но только смеялся, — рассказывает мне голубоглазый молодой парень. Он улыбается, и я вижу, что почти все его передние зубы разрушены. Сказался восьмилетний стаж "дружбы" с наркотиком. Антон познакомился с маком в 16 лет, да так и остался в его цепких объятиях. Осознал, что зависим, когда опустился на самое дно. Друзей растерял, родители выгнали из дому. Нога почернела, передвигаться стало мучительно больно. На теле не осталось живого места — везде гнойные следы уколов. Пришлось ночевать в подъездах и воровать. Много раз Антон мог умереть от передозировки, но все время спасали то "коллеги по цеху", то "скорая". Наверное, судьба его вела, ведь у нас в стране ежегодно по этой причине регистрируется около 100 летальных исходов.

Выход нашелся, когда Антон нос к носу столкнулся с бывшим одноклассником, уже прошедшим курс реабилитации. Сегодня, имея за плечами полтора года, как говорят зависимые, "в чистоте", Антон заново учится жить среди людей. Устроился на свою первую работу — грузчиком в супермаркете. Жизнь меняется со скрипом, но он не унывает, хочет встать на ноги и жениться.

Надежда

Сегодня у нее большие проблемы со здоровьем, а в душе — обида на себя: один лишь опрометчивый поступок стер целых четыре года!

Роковым стал день, когда Надежда узнала, что больна ВИЧ. Она стояла в кабинете у врача рядом с мамой и чувствовала, как пол уходит из-под ног. Казалось, что жизни после диагноза не существует. Примерно после месяца депрессии пошла с подружкой в клуб и там попробовала экстази. Мир стал казаться другим: после недели в офисе пятничные вечера смывали усталость и скуку. Не было ломок, проблем, рядом всегда был кто-то яркий, интересный, мысль о ВИЧ отступила куда-то далеко-далеко, жизнь казалась полной чашей. И тут новый диагноз — рак. С работы уволилась, деньги "на дорогое лечение" стала брать у родителей. Перешла на тяжелые наркотики... Поняла, что нужно лечиться, только когда очнулась на полу в ванной.

Сейчас Надежда учится получать удовольствие от той реальности, которая есть. Уже три года ничего запретного не употребляет, в клубы не ходит, позабыла даже о сигаретах. Говорит, что жизнь интереснее наркотической иллюзии. И очень жалеет, что так поздно это поняла...

Виталий

Его уже нет в живых, наедине с горем осталась его жена и их маленький ребенок. Будучи успешным бизнесменом, Виталий попробовал наркотики в достаточно зрелом возрасте. В 35 казалось, что здравый смысл остановит, если что-то пойдет не так. Спустя полгода сам осознал: уже зависим. Прошел курс лечения в клинике, а затем и реабилитацию. Вернулся домой, наладил отношения с близкими, а вот бизнес заново было сложно отстраивать. Как-то в баре встретил знакомого. Решил разок расслабиться привычным способом. Не выдержало сердце. Утром жена нашла его в машине мертвым...

Кирилл

Он ездит на реабилитацию, как на работу. Остается "чистым" максимум полгода, а затем снова попадает под присмотр специалистов. Сейчас Кирилл в седьмой раз проходит одну и ту же программу. Единственный любимый сын, он никогда не знал ни в чем отказа. Уже в 20 у него появились собственные квартира и машина. Говорит, пропадал на молодежных тусовках. Так и не окончил ни один из трех вузов, куда поступал. Никогда не работал. Сейчас чувствует, что организм дает сбои, но справиться с собой не в силах...

Оксана

Прикладная химия

Говорят, патологоанатом на вскрытии сразу вычисляет зависимого: у того, как правило, уже разложились все органы. И это неудивительно: при внутривенном употреблении частицы наркотика с кровью разносятся по всему телу. Первым делом, говорит заведующий сектором наркологии РНПЦ психического здоровья Владимир Максимчук , страдает головной мозг. Именно здесь находятся все центры регулирования жизненных процессов, здесь расцветает зависимость. Кожа, зубы, сердце, печень, почки — все приносится в жертву в погоне за кайфом. Плюс наркоманы часто страдают нервно-психическими расстройствами и, так сказать, "профессиональными болезнями" — ИППП, гепатитом, ВИЧ.

Но это стереотип, что наркоманы живут не более 10 лет. При грамотном лечении, их век значительно дольше. По словам Владимира Максимчука, если раньше в Беларуси практически не было зависимых старшего возраста — к примеру, в 2000 году зарегистрировали всего 12 человек старше 50 лет, то сегодня их уже 117. Шанс на исцеление имеет каждый. Проблема в том, что не всякий готов идти в государственную клинику либо общественную организацию. Не верят в эффективность лечения, боятся ломки, страшатся постановки на диспансерный учет. По оценкам специалистов, только 5-7 процентов зависимых обращаются за помощью сами, еще 20 процентов приводят родственники. Остальные спасаются кто во что горазд, поэтому официальные данные порой очень далеки от истины.

Такая разная зависимость

На избавление от наркозависимости придется потратить уйму времени. Нужно снять абстинентный синдром в больнице, затем поработать с психологами, пройти курс стационарной реабилитации. И если первый этап займет не более месяца, то второй продлится примерно полгода.

По словам директора местного фонда "Центр здоровой молодежи" Максима Дорогайкина , наркоманы с амфетаминовой зависимостью (в общем числе таких — треть) труднее поддаются лечению, чем те, кто пристрастился к опиоидной группе. Здесь дело в сильнейшей эйфорической памяти, которая формирует непреодолимую тягу. И фантомы этой памяти могут мучить бесконечно долго. Вот и получается, что в клиниках и центрах реабилитации часто одни и те же пациенты. Лечатся — срываются... И едва ли можно предугадать, как отреагирует уже чистый организм на старую дозу сильного наркотика.

Не оглядываясь назад

В РНПЦ психического здоровья мне нарисовали социальный портрет зависимого. Мужчина около 30 лет со средним или средним специальным образованием, разведенный или не женатый, как правило, имеющий судимость. С таким багажом сложно отстраивать жизнь заново. Это все равно что выйти из тюрьмы, считает Максим Дорогайкин, который вот уже семь лет работает с зависимыми. На помощь приходит ресоциализация — курс, направленный на адаптацию бывшего наркомана в социуме. Психологи учат брать на себя ответственность, специалисты помогают в поиске работы. Человек может устроиться на автомобильную мойку, стать фитнес-тренером или даже пройти курс по работе с химически зависимыми людьми и остаться работать в организации. Диспансерный учет? С него снимают, если ты три года находишься в стойкой ремиссии. К примеру, в прошлом году избавились от этого ярлыка 286 человек, а в позапрошлом — 489 (!).

Начать с чистого листа сложно еще и потому, что есть ощущение — прошлое никогда не отпустит. Здесь нужно говорить "нет" каждый день. Многие борются уже не только за себя — за тех, кто идет следом, и дают интервью, принимают участие в съемках социальных роликов, передач. Ведь эта зараза овладевает подростками. Если еще несколько лет назад, по словам Владимира Максимчука, несовершеннолетних наркоманов практически не было на учете, то сегодня — 700 человек.

Цифры

На начало года на диспансерном учете в организациях здравоохранения наблюдались 10115 больных наркоманией. Наиболее проблемный в этом смысле Минск, где проживают чуть больше половины всех зависимых, на втором месте Гомель и Гомельская область. Меньше всего наркоманов регистрируют в Могилевской области: около 400 человек.

Наркотики - это ловушка, в которую многие попадают молодыми. Жажда удовольствий и отсутствие страха перед смертью делают этот соблазн непреодолимым для многих.

С общественной точки зрения, главное, что вам нужно знать о наркоманах, звучит примерно так: они МОГУТ стать другими! Главное — помочь им сделать первый шаг.

К счастью, тысячи наркоманов находят в себе силы завязать и начать новую жизнь.

Вот истории и фото 15 наркоманов, которым удалось взять себя в руки и остановиться:

1. 4 года без метамфетамина и героина.

Bored Panda

«Сегодня (12.06.16) исполняется 4 года, как я не употребляю героин и мет. Я кололась в вену, и чем дальше, тем чаще.

Фото слева сделано 12.06.12, когда меня арестовали и когда я узрела Бога. С Божьей помощью я скоро получу диплом и однажды надеюсь стать тюремным священником.

У меня есть прекрасный 18-месячный ребёночек, и я каждый день благодарю Бога за то, что я вырвалась из того ада! Трезвость реальна!»

2. 10 лет без кристаллического метамфетамина.

Bored Panda

«В 19 лет я считала себя неотразимой. Я весила где-то 45 килограммов. Я воровала деньги у друзей и родных, чтобы купить наркотиков. Я врала и обманывала, я обижала близких людей.

К тому моменту, как я решилась завязать, меня бросили все, кроме отчима. Мне было очень тяжело. Теперь, 10 лет спустя, я готова оставить прошлое в прошлом.

Я не просто бывшая наркоманка на реабилитации. Осенью я получу диплом бакалавра по бухучёту.

Я так многого добилась по сравнению с периодом 10-летней давности! Я - целый, сильный и классный человек, и я чертовски собой горжусь».

3. 6 лет без кокаина и героина.

Bored Panda

«Когда я только начал употреблять наркотики, мне казалось, что они улучшают мою жизнь, делают её приятнее. Но когда я стал употреблять с утра, только проснувшись, я понял, что стал наркоманом. Я знал, что пора завязывать, но не мог.

Под наркотой вечно кажется, что тебе всё равно ни за что не удастся вернуться к нормальной жизни. На самом деле это возможно - хотя и не просто.

Так, как было, уже не будет, но можно жить полноценной, осмысленной жизнью. У меня получается. Теперь у меня другие приоритеты.

Не то чтоб я раньше был эгоистом или мудаком, но теперь я больше думаю о других и иначе воспринимаю человечество в целом. Жизнь значит для меня больше, чем раньше».

4. 826 дней без героина.

Bored Panda

«11 июня 2014 года меня посадили на 36 дней за неуважение к суду. Без лишних подробностей скажу, что была в деструктивных отношениях, из-за чего моя дочь переехала жить к моей матери. Она для меня - весь мир, поэтому я впала в депрессию и искала поддержки у своего парня.

В ответ он предложил мне героин. После 8 месяцев ежедневного употребления и нескольких слабых попыток спрыгнуть я сказала судье, который вёл дело об опекунстве над моей дочкой, что употребляю наркотики и что мне нужна помощь.

Он посадил меня за неуважение, чтобы закрыть меня от наркоты, а тем временем искал мне место в реабилитационном центре. Из тюрьмы я отправилась в лучший РЦ штата.

Спрыгнуть было очень трудно, но теперь вся та жизнь кажется мне дурным сном».

5. 6 месяцев без метамфетамина и героина.

Bored Panda

«Сегодня моя жизнь другая. В принципе, на это и была вся надежда. Не на лучшую жизнь, потому что я не верил, что мне когда-нибудь станет лучше… всего лишь на другую.

Вот как выглядит полгода тяжёлого труда и серьёзных намерений. Наконец-то я знаю, что такое счастье и спокойствие. Я помогаю другим, рассказываю им свою историю и предлагаю решение.

Таким образом я превращаю весь прошлый негатив в позитив. Если вы хотите завязать, пожалуйста, найдите в себе силы измениться. Оно того стоит, я вам гарантирую».

6. 6 лет без метамфетамина.

Bored Panda

«Я храню эту фотку, чтобы напоминать себе, до чего я докатилась. Я чувствовала себя побеждённой.

А теперь я смотрю на вторую фотку и думаю: “Ого, у меня получилось”. Сегодня я праздную свою жизнь! 6 лет свободы от метамфетаминовой зависимости!

Если вы до сих пор живёте в этом кошмаре, знайте: надежда есть. Вы тоже можете справиться с этим и жить прекрасной жизнью. НИКОГДА не бывает слишком поздно. Простите себя и поймите, что вы достойны!

Я люблю свою жизнь, люблю своих друзей и близких, которые всегда были рядом и поддерживали меня!»

7. 6 лет без опиатов.

Bored Panda

«Я жёстко торчал лет пять - до 2009-го, когда меня арестовали за вождение в нетрезвом виде. То был последний вечер, когда я употреблял опиаты.

Я нашёл своё полицейское фото на одном из этих вымогательских сайтов, что пишут: “заплатите нам, и мы уберём ваше фото”. Я сравнил его с сегодняшней фоткой… я даже и не подозревал тогда, что так ужасно выгляжу!

Абстиненция была чистым адом… Я просто взял и завязал всухую, даже отказался от ежедневной дозы метадона.

Первую неделю я провёл в тюрьме. Остальное время - дома у мамы, свернувшись калачиком. Мне потребовался где-то месяц, чтобы слезть, и первые 11 дней я не спал.

Если вы пытаетесь завязать, не сдавайтесь. Поверьте, вы просто не помните, как это классно - просыпаться и не париться, где б достать наркоты, чтобы не мучиться».