Главная / Плинтус

Иннокентий Сибиряков - историческая справка! «Как хорошо в этой одежде

12 ноября 2010 года исполняется 150 лет со дня рождения схимонаха Иннокентия, известного русского миллионера и благотворителя, ставшего на путь иноческого подвига и завершившего свой земной путь на Святой Горе Афон.

Иннокентий Михайлович Сибиряков…

Некогда этот замечательный сын Отечества заставил говорить о себе всю Россию. Но к глубокому сожалению, после революции его имя было незаслуженно забыто. И неудивительно. Потомственный золотопромышленник, миллионер, близкий знакомый многих выдающихся литераторов и ученых России второй половины XIX века, щедрый благотворитель и меценат, он в расцвете лет раздает все свое состояние на нужды благотворительных заведений и Православной Церкви, покидает мир, принимает монашеский постриг и скрывается в молитвенную тишину Святой Афонской горы. О людях с такой судьбой в безбожное лихолетье не вспоминали.

Теперь время другое, а жизнь Иннокентия Михайловича Сибирякова (1860 – 1901) вмещает в себя те глубину и высоту, которые просятся не в рядовые биографические очерки, а в жизнеописания и, без преувеличения можно сказать, достойны житийных сводов. Хотя внешне и может показаться, что биография Иннокентия Михайловича Сибирякова не отличается яркостью и значительностью событий, ведь главное ее содержание – почти беспрерывный и преизобильный поток его благодеяний людям. Но именно этими дарами щедрой и чуткой души был интересен Иннокентий Сибиряков и своим современникам, этим интересен миллионер-монах и нам, потомкам. Тем более что немало адресов его благотворительности сохранилось до наших дней, а сам он удостоился великой милости Божией, о чем еще будет сказано.

Родился Иннокентий Михайлович Сибиряков в Иркутске, 30 октября по церковному календарю, 1860 года в семье купца I-й гильдии, потомственного почетного гражданина (было и такое сословие в дореволюционной России) Михаила Александровича Сибирякова. Мать Иннокентия Михайловича Варвара Константиновна происходила из купеческой семьи Трапезниковых. Иркутские купеческие роды Сибиряковых и Трапезниковых были известны всей Сибири. Основными источниками дохода этих семей были золотопромышленность и пароходства.

Семья Сибиряковых ведет свое начало от Афанасия Сибирякова, известного с XVII века, выходца из Устюжского уезда Архангельской губернии. Характерными чертами как Сибиряковых, так и Трапезниковых были их церковное благочестие и благотворительность. Представители, как той, так и другой семей щедро жертвовали на строительство и благолепие иркутских храмов, верно понимая, что главное народное достояние надо приносить Богу. Являлись они и попечителями различных богоугодных заведений.

Отец И.М. Сибирякова Михаил Александрович считается первооткрывателем золотых месторождений в бассейне реки Бодайбо, входящих в Ленский золотоносный район, и основателем города Бодайбо, важного центра золотодобычи России и в наши дни.

В семье Михаила Александровича и Варвары Константиновны Сибиряковых было много детей, но совершенного возраста достигли шестеро. Из них – три дочери и три сына. Двадцати лет от роду скончалась Антонина, в замужестве Кладищева. Почти все дети М.А. Сибирякова, за исключением старшего сына Александра, известного своей активной деятельностью по освоению Северного морского пути, проживали в столице России. Иннокентий Михайлович был младшим из братьев Сибиряковых. Средний брат Константин в свои годы был близок с кругом писателей-разночинцев, также много благотворил.

Старшая сестра Сибиряковых Ольга была замужем за князем Вяземским. Младшая сестра Анна долгие годы семьи не имела, о ее замужестве имеются разноречивые сведения. О том, где и как сложились судьбы Константина, Ольги и Анны Сибиряковых сведений в распоряжении автора статьи не имеется. Известно лишь о старшем брате: Александр Михайлович Сибиряков доживал свой век в Ницце на пенсию шведского короля, которая была назначена ему за заслуги перед географической наукой. В Ницце он и похоронен.

Иннокентий Сибиряков, получив начальное образование дома, учился в Иркутском реальном училище, преобразованном на последнем году учебы Иннокентия Михайловича в Промышленное училище. Здесь он освоил курсы точных наук. В семь лет оставшийся без матери (Варвара Константиновна умерла сорокалетней), а в четырнадцать – без отца, Иннокентий Сибиряков в 1875 году оказался в Петербурге под присмотром брата Константина. В столице Иннокентий Михайлович Сибиряков поступил в частную гимназию Ф.Ф. Бычкова с правами казенной, которую и закончил в 1880 году. В год приезда в Санкт-Петербург здание гимназии было выкуплено на имя И.М. Сибирякова, отремонтировано и перестроено. Домовладельцем этого здания Иннокентий Михайлович оставался почти двадцать лет, давая возможность существовать учебному заведению в этих стенах. Это здание, к счастью, сохранилось до наших дней. Оно располагается недалеко от Московского вокзала по адресу Лиговский проспект, дом 1.

Свой петербургский дом и 200 тысяч рублей наличными И.М. Сибиряков перед уходом в монастырь подарит любимому учителю университетской поры известному ученому-физиологу П.Ф. Лесгафту. Петр Францевич, в свою очередь, на вырученные за дом средства построит в Петербурге здание Биологической лаборатории (сохранилось), где и разместится учебное заведение по подготовке специалистов по физической культуре. Биологическая лаборатория стала основой современной Академии физической культуры имени П.Ф. Лесгафта. Так имя Иннокентия Сибирякова связано с бурным ростом в России интереса к физической культуре и спорту: от Иннокентия Сибирякова получил П.Ф. Лесгафт материальную возможность для реализации своих идей.

Здесь следует упомянуть и о других высших учебных заведениях Петербурга, существование и возникновение которых связано с пожертвованиями Иннокентия Михайловича Сибирякова. Это Высшие женские Бестужевские курсы (в настоящее время их здания, построенные и приобретенные при помощи и И.М. Сибирякова, находятся в составе Санкт-Петербургского государственного университета) и Первый женский медицинский институт, ныне Медицинский университет им. П.И. Павлова, на строительство которого Иннокентий Сибиряков пожертвовал 50 тыс. рублей.

Щедрость, как характерная черта личности Иннокентия Михайловича Сибирякова, проявилась в нем очень рано. Он стал благотворить уже с гимназической скамьи, помогая своим сверстникам получить образование. И вот что примечательно! Получив в наследство после смерти отца всего около 900 тыс. рублей, постоянно и помногу благотворя, Иннокентий Сибиряков при уходе из мира имел состояние в десять миллионов рублей! Вот уж воистину, не оскудевает рука дающего!

Иннокентий Михайлович Сибиряков стремился получить образование и приложил к этому много усилий. В 1880-м году он поступил на естественно-математическое отделение Санкт-Петербургского Императорского университета, затем переводился на юридический факультет. По состоянию здоровья несколько раз прерывал учебу, уезжал на лечение. Пытаясь получить частные уроки, Иннокентий Михайлович столкнулся с тем, что профессора, к которым студент обратился за помощью, стали назначать ему немыслимые даже по столичным меркам гонорары, зная, что имеют дело с капиталистом. Этот факт, как сообщают современники и знакомцы Иннокентия Сибирякова, оттолкнул его как от университета, так и от науки.

Оставшись в университете вольнослушателем, Иннокентий Михайлович поступает на надомные курсы П. Ф. Лесгафта, а также учится частным образом у историка В.И. Семевского. Здесь он и накапливает знания, позволившие современникам называть Иннокентия Сибирякова просвещенным благотворителем. Много времени Иннокентий Михайлович Сибиряков уделял и самообразованию, собрал большую библиотеку по Сибири, в которой были и редкие издания. К сожалению, дальнейшая судьба этой библиотеки пока неизвестна. Большинство средств, которые в свои молодые годы расходовал И.М. Сибиряков на благотворительность, уходили на поддержку образовательных, научных и литературных проектов. В 26 лет он имел 70 личных стипендиатов, которые учились в России и в Европе. Особенно он старался помогать землякам и часто поддерживал проекты, связанные с Сибирью.

Около 30тыс. руб. было истрачено Иннокентием Михайловичем на устройство библиотек и музеев в городах Сибири (Минусинск, Томск, Барнаул, Ишим, Ачинск, Красноярск и др.). Некоторые исследователи пишут о том, что все города Сибири обязаны созданием публичных библиотек именно Иннокентию Сибирякову. 6 тыс. руб. выделено им на расширение музея Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества в Иркутске. 10 тыс. руб. пожертвовал Иннокентий Михайлович на экспедицию Императорского Русского Географического общества в Сы-Чуань и столько же на Якутскую этнографическу. экспедицию, вошедшую в историю географической науки под названием «Сибиряковской». Более 600 тыс. руб. истратил И.М. Сибиряков на издание книг научного и культурного содержания. Некоторые из них следует перечислить. Это «Сибирская библиография» в трех томах В. И. Межова и его же «Русская историческая библиография»; «Сибирские инородцы, их быт и современное положение» Н. М. Ядринцева и его же «Сибирь как колония…»; «Историческое обозрение Сибири» в двух томах П.А. Словцова, «Рабочие на сибирских золотых промыслах» В. И. Семевского и другие. Эти книги вряд ли бы увидели свет без попечения Иннокентия Михайловича.

В трудные для русского народа голодные годы (1891 – 1892) золотопромышленник выделял огромные средства для закупки хлеба, финансировал санитарные отряды и организовывал разнообразную помощь в голодающих поселениях Тобольского края (известно, что с этой целью Иннокентий Сибиряков лично выезжал в Курган), щедро помогал переселенцам из центральных губерний России в Сибирь и на Дальний Восток…

Иннокентий Михайлович Сибиряков говорил своим друзьям: «Я обладаю богатством. Как это случилось, думал я, что в моих руках скопились такие средства, которыми могли бы прокормиться тысячи людей? Не есть ли это средства, случайно попавшие ко мне, достояние других людей, искусственно перешедшее в мои руки? И я нашел, что это действительно так, что мои миллионы – это результат труда других лиц, и чувствую себя не правым, завладев их трудами». Подобные размышления побуждают И. М. Сибирякова выделить капитал в сумме 420 тыс. рублей для выдачи пособий рабочим, получившим увечья на приисках Якутской области и семьям погибших. И это далеко неполный перечень его благодеяний для Сибири, для родного Иркутска.

Великодушие и сердечность благотворителя не могли не сказаться на духовных запросах Иннокентия Сибирякова, сделало его чутким к делу Божией правды на земле. Окончательно духовные очи Иннокентия Михайловича Сибирякова раскрылись после посещения им Европы. Ознакомившись с главными центрами европейской науки и культуры, за внешними успехами так называемого прогресса русский душою капиталист рассмотрел главное – безудержную страсть европейского общества к наживе. Он, будучи сам миллионером, тем не менее, всю свою жизнь искал духовного и нравственного совершенства, все в своей жизни подчинил именно этой цели. Об Иннокентии Михайловиче Сибирякове сто лет назад писали его почитатели: «Цель всей его жизни заключалась в служении истине, добру, в стремлении к идеалу».

Вернувшись в Россию в начале 90-х годов XIX столетия, Иннокентий Михайлович Сибиряков, увлекавшийся до этого толстовскими идеями и разделявший радикальные взгляды по преобразованию России, резко поворачивается лицом к православной духовной традиции. Начинается новый этап в жизни выдающегося сына Сибири, который вступает на путь подготовки к монашескому подвигу. Размах его благотворительности этого времени мало с кем сравним. Сибиряков начинает принимать всех нуждающихся у себя на дому. Порой к Иннокентию Михайловичу приходило в сутки до четырехсот человек. Позднее он учредил специальное бюро по оказанию помощи ближним. С какими только просьбами не обращались к нему, и он старался удовлетворить каждую нужду! Жертвовал Иннокентий Михайлович уже не только на учебу и обзаведение своим делом, но и на лечение, на приданое, на похороны, обеды и т. д.

В начале девяностых годов Иннокентий Сибиряков возвращается к религиозному образу жизни. Его паломничества по православным монастырям и храмам Петербурга и окрестностей, его щедрые пожертвования на нужды Церкви вызывают недоумение у прежнего окружения И.М. Сибирякова, а вслед за этим недобрые слухи, неприятие и даже гонение. В 1894-1895 годах заинтересованные в присвоении его миллионов лица предприняли попытку взять капиталы Иннокентия Михайловича под арест. С этой целью он был объявлен безумным, а в вину благотворителю вменили «безрассудную расточительность» на помощь Православной Церкви и ближнему. Но это, свыше попущенное будущему иноку испытание, закончившееся полным оправданием И.М. Сибирякова, привело его к бесповоротному решению об оставлении мира. Губернскими комиссиями 1894 и 1895 годов миллионер был полностью оправдан, капитал ему был возвращен, и золотопромышленник переходит жить на подворье Свято-Андреевского скита под покровительство своего духовного отца иеромонаха, позднее архимандрита Давида (Мухранова). В течение двух лет Иннокентий Михайлович Сибиряков проходит монастырский искус и сворачивает свои дела, обильно жертвуя имеющееся имущество и наличные средства.

В эти годы совместно с рядом единомышленников Иннокентий Сибиряков устраивает на Васильевском острове при Первом реальном училище придел Святителя Иннокентия Иркутского в храме Александра Невского. А в 1896 г. со святым праведным Иоанном Кронштадтским он учреждает при приходе петербургских выходцев из Сибири Православное братство во имя святителя Иннокентия Иркутского, жертвуя на его деятельность крупную сумму.

Незадолго до принятия пострига Иннокентий Михайлович дарит свою дачу в Райволо (ныне Рощино) на создание приюта для девочек и прекрасный дом на сорок комнат с лесными угодьями в 98 гектаров Линтульской женской общине. Валаамский монастырь в том же, 1896 году, получил от Иннокентия Сибирякова 10 тыс. рублей на постройку Воскресенского скита в Никоновой бухте. Обильные пожертвования получали и другие обители России. Так за Угличским женским Богоявленским монастырем было закреплено прежде арестованное пожертвование Иннокентия Михайловича Сибирякова в 147 тыс. рублей. На его средства был построен и Свято-Троицкий Николо-Уссурийский мужской монастырь в Приморском крае. Полного списка пожертвований Иннокентия Сибирякова пока не существует и вряд ли когда-либо будет существовать, так как благотворитель любил творить милостыню в тайне.

В эти годы на средства Иннокентия Михайловича сооружаются корпуса Санкт-Петербургского подворья Русского Свято-Андреевского скита на Афоне, а в самом скиту разворачивается строительство грандиозного – на пять тысяч молящихся – собора Апостола Андрея Первозванного, размеры, архитектура и убранство которого и по сей день поражают паломников на Святую Гору.

Позднее в скиту был выстроен и четырехэтажный больничный корпус с тремя храмами: Святителя Иннокентия Иркутского; Благовещения Пресвятой Богородицы; Целителя Пантелеимона и Преподобного Серафима Саровского со Всеми Святыми Бессребрениками. За стенами скита, неподалеку от него, среди леса, для архимандрита Давида (Мухранова) и Иннокентия Сибирякова была устроена добротная каменная келья с храмом в честь Великомученицы Варвары, Преподобного Михаила Клопского и Преподобного Давида Солунского – небесных покровителей земных и духовного родителей Иннокентия Михайловича.

В 1896 году, в праздник Покрова Пресвятой Богородицы, после двухлетнего искуса Иннокентий Михайлович Сибиряков принял постриг в первый ангельский чин на подворье Свято-Андреевского скита в Петербурге и в тот же день уехал на Афон. В течение полутора лет он еще дважды приезжал в Россию по нуждам своего духовного отца. В это время на средства о. Иннокентия при 7-й гимназии Санкт-Петербурга устраивается церковь Святителя Николая на 700 человек, оснащенная электричеством, что по тем временам было великим новшеством. Через архимандрита Давида совершено иноком Иннокентием и множество других великих и малых благодеяний.

В 1898 году Иннокентий Сибиряков был пострижен на Афоне в мантию с именем Иоанн в честь Иоанна Предтечи, а через год – в схиму с возвращением ему имени Иннокентий с тем же небесным покровителем. Неоднократно схимнику Иннокентию предлагали рукоположение, но он отказался, считая себя недостойным священного сана. В 1900 году, летом, в Свято-Андреевском скиту состоялось торжественное освящение собора Апостола Андрея Первозванного, на котором рядовым иноком присутствовал и схимонах Иннокентий Сибиряков – главный ктитор-жертвователь на этот дивный храм, строительство которого обошлось почти в два миллиона рублей.

Через год схимонах Иннокентий, душа которого дозрела до житницы небесной, заболел и 6 ноября 1901 года после соборования и причастия скончался кончиной праведника. Он исполнил на земле не только дела беспримерной благотворительности, но и понес труды по преображению души в новую тварь . Замечательно, что этому – самому главному – делу на земле послужили и капиталы Иннокентия Михайловича Сибирякова, истраченные так богоугодно. А в том, что такое преображение состоялось, у афонских иноков сомнений нет. По афонскому обычаю сохранять главы умерших на Афоне иноков и паломников, в костнице Свято-Андреевского скита хранится на почетном месте рядом с главами основателей скита и глава схимонаха Иннокентия. Она имеет янтарно-медовый цвет, что по афонскому преданию говорит об особой посмертной участи ее обладателя: считается, что владелец такой главы не только спас свою душу, но и особо угодил Богу.

Жизнь и подвиг миллионера, благотворителя, схимника Иннокентия Михайловича Сибирякова – удивительный пример для людей состоятельных, подтверждающий наглядно учение Православной Церкви о том, что «ничто так не уподобляет человека Богу, как благотворение». Пример и обнадеживающий, и путеводный, способный вдохновить на добрые дела от чистого сердца многих и в наши дни.

Почитатели схимонаха Иннокентия собирают материалы о жизни, благотворительных делах и монашеских подвигах Иннокентия Сибирякова. В газетах, журналах, на Интернет сайтах публикуются статьи о миллионере-монахе, как называли схимника при жизни. В 2005 и в 2010 годах вышли в свет книги, посвященные выдающемуся русскому благотворителю*. Возвращение имени Иннокентия Михайловича Сибирякова в историческую память России состоялось.

* Т.С. Шорохова . Благотворитель Иннокентий Сибиряков. СПб. Издательство Санкт-Петербургского государственного университета. 2005.

Иннокентий Сибиряков. 1860-1901. Завершает жизнь монахом. А прежде, в миру - он миллионер, из семьи золотопромышленников.

Есть одна трудность, в непонимании, в неприятии самого монашества, даже в среде людей, считающих себя "верующими". Монахов не считают за "нормальных" людей. Семья? Вопрос семьи? Потомства?... Хотя, что говорить, можно найти пример богатого, не оставившего после себя детей... а порой и дети, и юные, но не семейные ещё люди переходят в мир иной. Но нельзя же никому отказать в возможности достижения счастья!.. Цель жизни, очевидно, не в потомстве...

Вот что сам миллионер говорил о своём богатстве: «Я обладаю богатством. Как это случилось, думал я, что в моих руках скопились такие средства, которыми могли бы прокормиться тысячи людей? Не есть ли это средства, случайно попавшие ко мне, достояние других людей, искусственно перешедшее в мои руки? И я нашел, что это действительно так, что мои миллионы - это результат труда других лиц, и чувствую себя не правым, завладев их трудами».

Иннокентий родился в семье иркутского купца и золотопромышленника Михаила Александровича Сибирякова в 1860 году.

Отец Иннокентия Сибирякова - Михаил Александрович считается первооткрывателем золотых месторождений в бассейне реки Бодайбо, входящих в Ленский золотоносный район, и основателем города Бодайбо, важного центра золотодобычи России и в наши дни.

Выкупил здание гимназии в Санкт-Петербурге. Оно было отремонтировано и перестроено. Домовладельцем этого здания Иннокентий Михайлович оставался почти двадцать лет, давая возможность существовать учебному заведению в этих стенах. Это здание сохранилось до наших дней по адресу Лиговский проспект, дом 1.

Свой петербургский дом и 200 тысяч рублей наличными Иннокентий Сибиряков перед уходом в монастырь подарит любимому учителю университетской поры известному ученому-физиологу П.Ф. Лесгафту. Петр Францевич на вырученные за дом средства построит в Петербурге здание Биологической лаборатории, где разместится учебное заведение по подготовке специалистов по физической культуре. Биологическая лаборатория стала основой современной Академии физической культуры имени П.Ф. Лесгафта.

Есть и других высшие учебные заведения Санкт-Петербурга, существование и возникновение которых связано с пожертвованиями Иннокентия Михайловича:

Высшие женские Бестужевские курсы (в настоящее время их здания, построенные и приобретенные при помощи и И.М. Сибирякова, находятся в составе Санкт-Петербургского государственного университета)

Первый женский медицинский институт, ныне Медицинский университет им. П.И. Павлова, на строительство которого Иннокентий Сибиряков пожертвовал 50 тыс. рублей.

Он стал благотворить уже с гимназической скамьи, помогая своим сверстникам получить образование. И, что примечательно, получив в наследство после смерти отца около 900 тысяч рублей, постоянно и помногу благотворя, Иннокентий Сибиряков при уходе из мира имел состояние в десять миллионов рублей! Вот уж воистину, не оскудевает рука дающего!*

Схимонах Иннокентий 6 ноября 1901 года после соборования и причастия скончался кончиной праведника.

«Забывать» его имя стали задолго до революции: например, об освящении Андреевского собора тогда же были изданы брошюры и даже книги, но о Сибирякове в них не упоминалось. В Греции его знают и любят больше, чем в России, а на Афоне почитают как святого.

Примечания.
* "Дающий нищему не обеднеет; а кто закрывает глаза свои от него, на том много проклятий". (Прит.28:27), "Каждый [уделяй] по расположению сердца, не с огорчением и не с принуждением; ибо доброхотно дающего любит Бог". (2Кор.9:7)

Использованы материалы:
http://www.pravmir.ru/innokentij-sibiryakov-zhizn-i/
http://www.pravmir.ru/pomogite-ya-strashno-bogat/

5 июля празднуется день всех преподобных отцов Святой Горы. Сейчас поданы документы на канонизацию схимонаха Иннокентия (Сибирякова), бывшего купца-миллионера, пожертвовавшего свое состояние на благие дела и ушедший на Афон. О нем наш рассказ.

Жизнь, как известно, это борьба. Кто-то борется с дурными привычками, кто-то — с вредными соседями. Золотопромышленник рубежа XIX - XX веков и местночтимый афонский святой (сейчас рассматривается вопрос о его канонизации в РПЦ) Иннокентий Сибиряков всю жизнь боролся… с богатством. Начав борьбу 14-летним юношей, пройдя через клевету (зачастую — от им же облагодетельствованных людей) и психиатрические освидетельствования, он закончил ее лишь незадолго до ранней смерти — схимником. Он победил.

Просвещенный благотворитель

Иннокентий родился в 1860 году в семье иркутского купца и золотопромышленника Михаила Александровича Сибирякова. Родился в удачное время и в удачном месте. «В Иркутске счастливо соединились оба элемента: бюрократия и буржуазия. Власть здесь дисциплинирована общественным мнением… Здесь замечательная буржуазия. Они не признают грошей; дают сотнями тысяч…» — писали современники. Благотворил отец Иннокентия, благотворили старшие братья; неудивительно, что и он относился к меценатству и благотворительности как к чему-то совершенно естественному. А потом появились и личные счеты с богатством.

В семь лет он лишился матери, а в четырнадцать — отца, вместе с пятью братьями и сестрами он оказался наследником огромного состояния (ему, в частности, принадлежали четыре прииска, давшие, например, за 1894 год 184 с лишним пуда золота — больше трех тонн). В середине 70-х годов состоятельный юноша прибывает в Санкт-Петербург и поступает в частную гимназию (там ему преподавал словесность и древние языки поэт Иннокентий Анненский), а уже в 1875 году покупает дом, где гимназия располагается, и производит его серьезную перестройку и улучшение. Он вступил во множество благотворительных и попечительских обществ, жертвовал крупные суммы на учебные и научные предприятия. Жил Иннокентий в семье своего брата Константина, близкого творческой среде, благодаря чему встречался с Тургеневым, переписывался с Толстым. И снова давал деньги — на обучение детей литераторов, на издание журналов «Слово» и «Русское богатство», на издание по доступной для народа цене книг, на открытие по всей стране библиотек. «Если Вам случится узнать, что какая-нибудь сельская школа нуждается в учебных пособиях и книгах для чтения вне школы, то имейте в виду, что я могу выслать желаемые книги… я буду высылать за половинную цену книги, подписываться на все газеты и журналы всем народным учителям, снабженным Вашей рекомендацией», — писал Иннокентий Михайлович в 1884 году Н. М. Мартьянову — общественному деятелю Сибири, основателю Минусинского музея и библиотеки. Без материальной помощи Иннокентия Сибирякова в городах Енисейской губернии в то время не была бы открыта ни одна публичная библиотека, ни один краеведческий музей. Сибиряков потратил более 600 тыс. рублей «на поддержку тех, не приносящих дохода, изданий, которые имеют крупное научное или общественное значение, но не могут рассчитывать на широкое распространение в публике», финансировал и даже организовывал научные и исследовательские проекты, этнографические экспедиции. В 26 лет он содержал более 70 личных стипендиатов, получавших образование как в России, так и в Европе, особенно — из числа сибиряков.

Казалось бы, все это должно было привлекать к нему людей, но… «Все встречи, все сношения с людьми и даже с наукой были для него отравлены деньгами; деньги положили грань между ним и всеми людьми, от товарищей по университету до профессоров включительно», — писала о нем Селима Познер, соученица по курсам педагога и физиолога Лесгафта.

Несчастный миллионер

Первый звоночек прозвенел еще в университете. «Чувствуя себя плохо подготовленным, И. М. Сибиряков хотел поработать серьезно и обратился к некоторым профессорам университета с просьбой приватно помочь ему. Но гонорар, назначенный профессорами, достигал колоссальных размеров, что… сразу оттолкнуло Сибирякова; выполнить их требования ему было нетрудно, но корысть, разгоревшаяся в представителях науки, которая была так противна его… душе, оттолкнула его и от профессоров, и от науки», — вспоминала Познер.

Разочарование росло, и к 30 годам Сибиряков уже смог его сформулировать: «Как жадно все человечество в своем стремлении к богатству. Но что оно нам приносит? Вот я — миллионер, мое счастье должно быть вполне закончено. Но счастлив ли я? Нет. Все мое богатство в сравнении с тем, чего жаждет душа моя, есть ничто, пыль, прах… А между тем все человечество стремится именно к достижению богатства.

При помощи своих денег я видел мир Божий — но что из всего этого прибавило к моему собственному счастью жизни? Ровно ничего. Та же пустота в сердце, то же сознание неудовлетворенности, то же томление духа… Как это случилось, думал я, что в моих руках скопились такие средства, которыми могли бы прокормиться тысячи людей? Не есть ли это достояние других людей, искусственно перешедшее в мои руки? И я нашел, что это именно так, что мои миллионы — это результат труда других лиц, и чувствую себя неправым, завладев их трудами». «Помогите, я страшно богат, — пишет он Льву Толстому, чьи издания также спонсировал с подачи брата Константина. — Чем больше я раздаю, тем больше ко мне приходит!» — ведь золото добывалось своим чередом.

С этого времени Сибиряков начинает предпочитать вояжам паломничества, больше давать денег в церкви, а поток просителей в его квартирке (весьма аскетической: адресные книги Санкт-Петербурга свидетельствуют, что он снимал квартиры, предназначенные для людей среднего достатка) становится наводнением: бывали дни, когда Иннокентий Михайлович принимал до четырехсот человек, у него почти не оставалось личного времени, и пришлось организовать особое бюро, через которое он раздал нуждающимся миллионы рублей.

Очевидец вспоминает: «Кто только из столичных бедняков не был у него в доме на Гороховой улице, кто не пользовался его щедрым подаянием, денежной помощью, превосходящей всякие ожидания! Дом его обратился в место, куда шли алчущие и жаждущие. Не было человека, которого он выпустил бы без щедрого подаяния. Были люди, которые на моих глазах получали от Сибирякова сотни рублей единовременной помощи… Сколько, например, студентов, благодаря Сибирякову, окончило в Петербурге свое высшее образование! Сколько бедных девушек, выходивших замуж, получили здесь приданое! Сколько людей, благодаря поддержке Сибирякова, взялось за честный труд!» «У Иннокентия Михайловича был период, — пишет еще один его современник, — когда он рассуждал так: “Если просят, значит, нужно: если можно дать, то есть если имеются средства, то и нужно дать, не производя розыска”». «Человек необыкновенной доброты, он никому не отказывал в поддержке, а вследствие его исключительной скромности многие из облагодетельствованных им не знали, кто пришел к ним на помощь», — свидетельствуют о благотворителе те, кто трудился рядом с ним. И снова — чего только не говорили о нем за глаза! Революционная интеллигенция полагала, что он ударился в мистицизм оттого, что понимал «недостаточность» своих жертв для народного блага, а петербургский градоначальник Валь рапортовал наверх, что, раздавая деньги бесконтрольно, он может поддержать революционеров; его обвиняли и в скупости, и в расточительности, и в религиозной экзальтации; этнограф Ядринцев, чьи издания и экспедиции Сибиряков финансировал несколькими годами раньше, не скупился на язвительные эпитеты, — и все сходились на том, что Сибиряков не может действовать самостоятельно, он постоянно находится под чужим влиянием.

Окончательно ситуация накалилась, когда в 1894 году Сибиряков пожертвовал монахине, собиравшей средства в пользу Угличского Богоявленского монастыря, всю свободную наличность — 147 тыс. рублей. Перепуганная матушка сообщила о невероятной сумме в полицию, и градоначальник Виктор фон Валь отдал приказ опечатать имущество миллионера и начать разбирательство о его дееспособности.

Из «сумасшедших» — в монахи

Подвела Сибирякова монахиня, а выручил монах. Иеромонах Алексий (Осколков), задумавший строить монастырь в Приморском крае, отправился просить денег у известного столичного благотворителя. Придя по адресу и позвонив в дверь, он был впущен человеком, которого принял за прислугу. Каково же было его удивление, когда он понял, что перед ним сам Сибиряков! Однако помочь тот не мог: сейф был опечатан, а на каждую трату было необходимо получать расписку от родных. «Начав повествование о посещении его докторами, экспертами и полицией, — вспоминает иеромонах Алексий, — и как стараются его смутить, расстроить, вызвать на неприятный спор, доказать во всем его неправость, ошибочность, ума нездравость, со слезами говорил: “Что сделал я им? Разве это не моя собственность? Ведь я не разбойникам раздаю и ко славе Божией жертвую!”»

Отец Алексий принял живое участие в судьбе Сибирякова, через священноначалие дошел до обер-прокурора; параллельно Сибирякова освидетельствовало (и нашло здоровым) губернское собрание; есть неподтвержденные сведения о личной встрече благотворителя с императором Александром III . В итоге дело прекратили. Фон Валь возбудил его снова, апеллируя, помимо известных уже опасений, что щедростью Сибирякова могут воспользоваться революционеры, и к эпизоду «разбития бюста Мефистофеля, изображающего торжествующего дьявола» (речь идет о копии скульптуры Антокольского «Мефистофель». Исследователи расходятся в подробностях: одни говорят, что статуя принадлежала Сибирякову, другие — что эпизод случился в Москве на выставке), — но Иннокентий Михайлович вновь был признан дееспособным.

Видимо, в это время у Сибирякова окончательно созрело желание принять монашество — он признался в этом о. Алексию еще при первой встрече. Найдя себе духовника — настоятеля Санкт-Петербургского подворья Старо-Афонского Свято-Андреевского скита иеромонаха Давида (Мухранова), впоследствии видного деятеля имяславческих событий, — Сибиряков начал под его руководством проходить положенный двухлетний искус перед окончательным решением о пострижении в монахи. Параллельно он занимается окончательной ликвидацией имущества: передает отцу Давиду в разное время два с половиной миллиона рублей (тот их раздал церквям и благотворительным учреждениям); принадлежавшие ему как издателю права на произведения умерших к тому времени Глеба Успенского и Федора Решетникова передает их родным, права на стихи Тургенева продает издательству А. Маркса; отдает две дачи: одну — благотворительному обществу под детский приют, а другую — женской общине под монастырь, создает еще ряд благотворительных учреждений (например, капитал имени своего отца для выдачи пенсий и пособий рабочим золотых приисков), своему учителю Петру Лесгафту жертвует 200 тыс. и дом (здание той самой частной гимназии, которое он приобрел, приехав в столицу 14-летним юношей) — в нем Петр Францевич создал биологическую лабораторию, ныне там располагается Академия физической культуры имени Лесгафта. Наконец, на средства Сибирякова был выстроен грандиозный, самый большой на Балканах храм — Свято-Андреевский собор на Афоне, заложенный 33 годами ранее великим князем Алексеем Александровичем. Когда Иннокентий постригся в иноки, то для себя и своего духовного отца выстроил двухэтажный скит с домовой церковью во имя великомученицы Варвары, преподобного Михаила Клопского и преподобного Давида Солунского — небесных покровителей родителей и архимандрита Давида, затем он был пострижен в мантию с именем Иоанн и, наконец, в схиму вновь с именем Иннокентий. По слову первого своего биографа, он явил «образец совершенной нестяжательности и подвижнической жизни» (пять дней в неделю не вкушал горячей пищи, а масло и вино употреблял только по субботам и воскресеньям), прожил, «душевно оплакивая, что много времени потратил на суету и изучение мудрости века сего», три года и 6 ноября 1901 года скончался в возрасте сорока одного года, по-видимому, от чахотки, которой страдал с юности.

Аксиос!

В 1910 году российский журнал «Приходское чтение» писал о нем: «…Он столько сделал добра, что память о нем… останется у миллиона сибиряков» — и глубоко ошибся в прогнозе: это имя было прочно забыто в России. Видимо, сказалась не только цензура советского периода, не нуждавшаяся в «примере для капиталистов» (как его называл духовник), но и свойство человеческой психики вытеснять из сознания непонятное, не укладывающееся в привычные шаблоны. По крайней мере, «забывать» это имя стали задолго до революции: например, об освящении Андреевского собора тогда же были изданы брошюры и даже книги… но о Сибирякове в них не упоминалось. В итоге в Греции его знают и любят больше, чем в России, а на Афоне давно почитают как святого — выкопанные по афонскому обычаю кости подвижника оказались янтарно-медового цвета, что афониты считают признаком святости. Бог даст, вернется память и к нам: с подачи действующего в Санкт-Петербурге Фонда им. Иннокентия Сибирякова в мае 2009 года Комиссия по канонизации Санкт-Петербургской епархии передала документы на прославление в Священный синод.

В начале июня 2013 года Святейший Патриарх Кирилл посетил Андреевский скит во время своего визита на Святую Гору. Говоря об истории этого святого места, Предстоятель Русской Церкви особо вспомнил роль в ней схимонаха Иннокентия, пожертвовавшего свое состояние на создание величественного собора.

При подготовке статьи использовалось исследование Т. С. Шороховой «Благотворитель Иннокентий Сибиряков» (СПб, 2005) и материалы сайта «Милосердие. ru »

Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом.
(1 Кор. 3: 19)

В 1867 году в Женеве Ф.М. Достоевский начал работу над одним из своих самых выдающихся произведений, о котором писал племяннице Софье Ивановой: «Идея романа - моя старинная и любимая, но до того трудная, что я долго не смел браться за нее… Главная мысль - изобразить положительно прекрасного человека… Труднее этого нет ничего на свете, а особенно теперь. На свете есть одно только положительно прекрасное Лицо - Христос, так что явление этого безмерно, бесконечно прекрасного Лица, уж конечно, есть бесконечное чудо. Всё Евангелие Иоанна в этом смысле; он всё чудо находит в одном воплощении, в одном появлении прекрасного». Роман получил название «Идиот», что в переводе с греческого означает «отдельный, обособленный человек».

Через полтора года произведение публикуется в журнале «Русский вестник», и мир узнаёт о «бедном рыцаре» князе Льве Мышкине. А еще через несколько лет в Санкт-Петербурге началась забавная история. Светские собрания всполошили диковинные слухи: в одну из частных гимназий с правами казенной поступает некий пятнадцатилетний ученик, который в тот же год ее выкупает и фактически заново перестраивает. Как выяснилось, история случилась в действительности: классическая гимназия статского советника Федора Бычкова (по адресу Лиговка, д. 1) в связи с постигшими ее чрезвычайными финансовыми трудностями перешла во владение молодого представителя старинного купеческого рода из Иркутска - он оставался ее домовладельцем еще почти 20 лет. За это время в определенных кругах он снискал славу сумасшедшего, получив прозвище «робкий иркутский купчик». Другие почитали его за добросердечного бессребреника и «просвещенного благотворителя».

В любом случае анекдоты, как он «сорил» деньгами, употребляя их на благотворительность, еще долго ходили не только по светским квартирам, но и по задворкам петербуржского общества. Его педагог, известный профессор-физиолог П.Ф. Лесгафт, которому он потом завещал 350 000 рублей вместе со зданием гимназии, писал о своем подопечном следующее: «Точно так же он не хотел проводить эгоистическую жизнь, окружаясь всеми земными удобствами и удовлетворениями; он жил при самых скромных условиях, и по мере его знакомства с жизненными формами… он становился строже к себе и все более старался избегать всяких телесных развлечений и прихотей. Чуткий ко всему окружающему, он стал верить человеческим нуждам и страданиям и помогать всем к нему обращающимся».

Если внимательно присмотреться к поведению и поступкам молодого человека, то легко заметить, что «робкий иркутский купчик» как будто сошел со страниц романа Ф.М. Достоевского «Идиот». И пусть, в отличие от нищего князя, он был богатейшим наследником сибирских золотопромышленников, их роднило совсем другое. Лейтмотивом жизни «просвещенного благотворителя» стала главная мысль романа, выраженная самим Мышкиным: «Сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества».

«Если вы чувствуете подле себя нищету, будучи сами богаты, то вам как-то становится не по себе»

В 1890-х годах молодой сибиряк снимал скромную квартирку на Гороховой улице, экипаж не заводил, пользовался извозчиком, при этом в буквальном смысле всем раздавал деньги. Сперва он регулярно помогал друзьям-студентам, а со временем молва о его небывалой щедрости разошлась по всему Петербургу, и к его квартире выстраивались огромные очереди разноперого люда. Иногда он принимал по несколько сот человек в день, никому не отказывал и давал каждому ровно столько, сколько у него просили. Среди ходоков встречались не только обездоленные горемыки, нищие, вдовы и сироты, но и промотавшиеся картежники, бражники с перепоя и нечистые на руку пройдохи. Случалось, даже молодые невесты приходили к нему за приданым, и он никому не отказывал. «Жизнь наша красна бывает лишь тогда, - говорил он, - когда всё нам улыбается вокруг… Но если вы чувствуете подле себя нищету, будучи сами богаты, то вам как-то становится не по себе».

По словам , «благочестие не состоит из подаяния милостыни, а в сердечном участии». Поэтому в руках «робкого купчика» деньги были не более чем инструментом любви. И нет сомнений, будь Мышкин с достатком, его средства также раздавались бы направо и налево. Так что Федору Михайловичу не было нужды одаривать своего князя миллионами, и без того его детское благочестие и всеохватывающее «сердечное участие» освещают весь сюжет романа.

Что касается молодого сибиряка, то и его сострадание не было избирательным: «Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся» (Мф. 5: 42). Сам он говорил: «Если просят, значит нужно: если можно дать, то есть если имеются средства, то и нужно дать, не производя розыска». Обоим героям дано было познавать мир через любовь, через «сердечное участие», о чем в романе писал Ф.М. Достоевский: «Бросая ваше семя, бросая вашу “милостыню”, ваше доброе дело в какой бы то ни было форме, вы отдаете часть вашей личности и принимаете в себя часть другой; вы взаимно приобщаетесь один к другому; еще несколько внимания, и вы вознаграждаетесь уже знанием, самыми неожиданными открытиями».

Как это часто бывает, среди нуждающихся и выпрашивающих у щедрого благодетеля лепту нашлись и те, кто не устоял перед искушением злой завистью. Пресловутая «скорбь о благополучии ближнего», «порча жизни» и «поругание природы», как называл это чувство святитель Василий Великий, в душах жадных злопыхателей рождала клевету, которая зловонными ручьями растекалась по Петербургу. Увлеченные набирающим силу в русском обществе «шатанием умов» студенты-народники бессовестно упрекали своего благодетеля в недостатке жертв для всеобщего блага, а сам градоначальник Виктор фон Валь, до которого дошли слухи о щедром миллионере, в свою очередь подозревал его в поддержке тайных революционных организаций.

Однажды в 1894 году при входе в Знаменскую церковь молодой человек положил на книжку стоявшей на паперти монахини серебряный рубль. Привыкшая получать мелочь, она так поразилась щедрости незнакомого барина, что, упав на колени перед иконой, стала в полный голос на весь церковный двор благодарить Бога за милость. Тогда растроганный прихожанин спросил у монахини ее адрес и из какой она обители, а на следующий день явился к ней в одно из столичных подворий и передал бумажный сверток. Внутри была наличность в размере 147 000 рублей. Пересчитав деньги, монахиня пришла в ужас. Заподозрив неладное, она поспешила в полицейский участок и донесла на молодого барина.

На него завели дело по подозрению в душевном расстройстве, а также в возможном финансировании революционных кружков и собраний. В ходе следствия вскрылись любопытнейшие факты его жизни. Участию в политическом подполье весьма странный молодой человек уже в свои 25 лет предпочел активную деятельность в качестве почетного жертвователя и члена ряда благотворительных и попечительских обществ. Он не жалел средств на учебные и научные проекты, издавал массу учебников, книг и журналов, выделял баснословные суммы на открытие библиотек по всей Российской империи.

Мало того, еще будучи студентом, он активно участвовал в строительстве Санкт-Петербургского университета, первого Женского медицинского института и Бестужевских высших женских курсов. На свои деньги чудак возводил общежития для студентов и утверждал для них стипендии. В 26 лет он лично содержал 70 стипендиатов, учившихся в России и Европе. Особенное внимание он уделял землякам из Сибири и часто поддерживал проекты, связанные с родным краем. Среди его многочисленных инициатив - несколько этнографических экспедиций в Сибирь и на Дальний Восток, строительство одного из залов Русского географического общества, театр в Иркутске, народный дом в Барнауле и многое другое. Кроме того, он учредил капитал в 420 000 рублей для пособий и пенсий рабочим своих золотых приисков. Баснословные суммы, исчисляемые миллионами, уходили на строительство приютов, богаделен, больниц, церквей и монастырей по всей России. Молодой человек жертвовал средства на устройство библиотек в Ишиме, Красноярске, Нерчинске, Ачинске, Кургане. И это далеко не полный перечень его благодеяний, которые он творил втихомолку. Благо что его доходы стабильно приумножались.

Когда всплыли все эти подробности, его попытались обвинить в невменяемости и бесконтрольном расточении средств, после чего назначили психиатрическую экспертизу. Как тут не вспомнить слова лакея Епанчиных, характеризующие Льва Мышкина: «Князь просто дурачок и амбиции не имеет…» А сам сибирский «безумец» рассуждал таким образом: «Как человек пуст в своей жизни, как ничтожны все его потребности, обусловленные одной наживой; как жадно всё человечество в своем стремлении к богатству! Но что оно нам приносит… Одно грустное разочарование. Вот я - миллионер, мое “счастье” должно быть вполне закончено. Но счастлив ли я? Нет. Всё мое богатство в сравнении с тем, чего жаждет душа моя, есть ничто, пыль, прах…»

Не исключено, что подобные рассуждения подтолкнули суд подвергнуть его повторной психиатрической экспертизе. К счастью, в обоих случаях медики засвидетельствовали, что молодой человек вменяем, и дело кончилось полным оправданием подозреваемого. Мало того, в адрес градоначальника поступил строгий запрет впредь вмешиваться в его дела. По одним сведениям, за «робкого купчика» заступился обер-прокурор Святейшего Синода Константин Победоносцев, а по другим - сам император Александр III, который незадолго до своей смерти удостоил сибирского благотворителя личной встречи.

Побуждаемый душевными склонностями, он проводил в жизнь правило: просящему дай - и прослыл безумцем

Спустя время с этим судебным процессом ознакомился председатель Петроградской губернской ученой архивной комиссии историк Михаил Константинович Соколовский, и вот какую он дал оценку тем событиям: «Общество не удивлялось бы, если бы он преподносил жемчуг и бриллианты сомнительным певичкам, если бы он строил себе дворцы во вкусе Альгамбры, накупал картин, гобелены, севр и сакс или в пьяном виде разбивал зеркала, чтобы вызвать хриплый хохот арфянок, - всё это было бы обычно. Но он отошел от этого и, побуждаемый душевными склонностями, проводил в жизнь правило: просящему дай».

Звали этого человека Иннокентий Сибиряков, и был он одним из шести отпрысков известной и влиятельной купеческой династии. Родился 30 октября - в один день с Федором Михайловичем Достоевским, только с разницей в 39 лет. Отец Иннокентия Михаил Александрович на всю Сибирь слыл богатейшим золотопромышленником, открывшим в 1863 году богатые месторождения в бассейне реки Бодайбо. С тех пор капиталы заводов и компаний Сибирякова крепчали, а уже через 40 лет основанное им поселение получило статус города, который до сих пор остается важнейшим центром золотодобывающей отрасли России.

Достоевский создал своего знаменитого героя в 1867 году, когда Иннокентию исполнилось 7 лет. В этот же год его большое семейство постигло несчастье: скончалась матушка Варвара Константиновна. А еще через семь умер отец, оставив сиротами трех сыновей и трех дочерей. Унаследовав огромное состояние, которое регулярно приумножалось доходами от золотопромышленных товариществ, заводов, торговых предприятий и пароходств, дети один за другим перебрались в Санкт-Петербург. В столице состоятельные братья и сестры остались верными семейным купеческим традициям и развернули широкую благотворительную деятельность в самых различных сферах.

Но только самый младший, Иннокентий, на этой почве снискал славу сумасшедшего. Молодой человек мог не читать романа Достоевского и ничего не знать о его главном «бедном рыцаре». Реальную личность и вымышленного персонажа роднил образ Героя из совсем другой Книги, Чья заповедь стала смыслом жизни того и другого: «Как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга» (Ин. 13: 34). Еще одно важное совпадение двух «безумцев» говорит о том, что их любовь была выстрадана Крестом, который они несли с детства. Оба терпели хроническую болезнь: Сибиряков изнемогал чахоткой, Мышкин - эпилепсией, и оба лечились в Европе.

Можно долго гадать, чья это фраза: «Отсутствие счастия в жизни гнетет мое сознание безотчетным чувством скорби, горести и отчаяния. Так чувствую я себя теперь, по возвращении в Россию. Здесь, как и везде на свете, я вижу только одни страдания людей, одни муки человеческие, одну суету мирскую. Как будто вся наша жизнь только в одном этом и состоит, как будто Господь Бог всех нас создал для одних страданий на свете и нет для человека никакой отрады, кроме печального конца - смерти… И я думаю, что все эти пытки, все мучения, все страдания суть лишь вещи благоприобретенные человеком, но не наследие Божие для нас на земле. Ведь Царствие Божие внутри нас, а мы всем этим пренебрегли и впали в отчаяние, в тоску, в ад жизни. Да, слаб, ничтожен и малодушен человек в выборе своего земного блага, личного счастья». Не сию ли тайну пытался раскрыть великий писатель? Но эти слова принадлежат Сибирякову.

А князь Мышкин в романе словно продолжает эту мысль: «Сущность религиозного чувства ни под какие рассуждения, ни под какие атеизмы не подходит; тут что-то не то, и вечно будет не то; тут что-то такое, обо что вечно будут скользить атеизмы и вечно будут не про то говорить»; «Не из одного ведь тщеславия, не всё ведь от одних скверных тщеславных чувств происходят русские атеисты и русские иезуиты, а и из боли духовной, из жажды духовной, из тоски по высшему делу, по крепкому берегу, по родине, в которую веровать перестали, потому что никогда ее и не знали!»

Последними словами схимонаха Иннокентия были: «Простите, ничего не могу сказать, кроме грехов…»

В итоге никто из наших героев в Санкт-Петербурге надолго не задержался. В расчетливом прагматичном мире они так и остались непонятыми гостями и умалишенными героями, о чем «бедный рыцарь» Лев Мышкин предрекал заранее: «В обществе я лишний». После гибели Настасьи Филипповны его душевная болезнь до крайней степени обострилась, и его вновь увезли за границу лечиться. Примерно то же самое говорили и о «робком купчике» Иннокентии Сибирякове, который в действительности раздал все свои миллионы и ушел исцелять свое «безумие» в монастырь на Святую гору Афон. Там на его средства возвели самый большой в Греции собор апостола Андрея Первозванного.

По свидетельству своих собратьев по Андреевскому скиту, «дни своей иноческой жизни он проводил, пользуясь малым отдыхом, в строгом посте и горячей слезной молитве. Он в полной мере выполнил в иночестве заповедь нестяжания и послушания беспрекословного и вполне с дерзновением мог сказать с апостолом: “Се, мы оставихом вся и вслед Тебе идохом”».

Схимонах Иннокентий закончил свои земные дни в возрасте 41 года: обострилась чахотка. Его последние слова были обращены к настоятелю, входившему в его келью: «Батюшка, простите, не могу я вас встретить как следует; ничего не могу сказать, кроме грехов».

В настоящее время в Русской Православной Церкви рассматривается вопрос о канонизации Иннокентия Сибирякова.

Выдающийся русский Безсеребреник Афонский схимонах Иннокентий (Сибиряков) родился в Иркутске 30 Октября 1860 года, в день памяти Святой Мученицы Анастасии Солунской и Святого Благоверного Царя Сербского Стефана Милютина.
В семье благочестивого сибирского золотопромышленника Михаила Александровича Сибирякова (1815 - +1874), основателя города Бодайбо, благотворителя со всероссийской известностью и Варвары Константиновны, урожденной Трапезниковой (1826? - +1863) было трое сыновей - Александр (1849 - + 1933) , Константин (1854 - + после 1908), Иннокентий (будущий афонит) и три дочери Ольга (1846 - +?), Антонина (1857 - +1879) и самая младшая в семье Анна (1863 - + после 1911). Их мать была сестрой компаньона М.А.Сибирякова - промышленника Сергея Константиновича Трапезникова. Воспитанные отцом и матерью в традициях православного благочестия и милосердия, дети Михаила Александровича по Божией милости обладали исключительной даже для русских людей широтою душ.
Купец Первой гильдии Михаил Александрович Сибиряков был представителем старинного и богатейшего сибирского рода, основателем которого был Устюжский крестьянин Афанасий (1676 - +1754), отправившийся на освоение Сибири и поселившийся на Байкале, где приобрел несколько лодок и судов, занялся рыбной ловлей, перевозкой людей и грузов через Сибирское море. Разбогатев, Афанасий Сибиряков перебрался в Иркутск, где жили и трудились его потомки. Один из его сыновей - Михаил Афанасьевич Сибиряков (около 1726 - +1799) за открытие серебряных приисков в Нерчинском округе был даже пожалован дворянством.
Михаил Александрович Сибиряков, происходивший из купеческой ветви рода, получил значительную часть наследия своих пращуров и подобно благоразумному, трудолюбивому пятиталанному рабу Христову приумножил наследие многократно (Мф. 25, 14–21).
К концу жизненного пути он владел десятками золотых приисков, многими заводами различного профиля, Бодайбинской железной дорогой и пароходными кампаниями на Лене и Витиме, многочисленными домовладениями и угодьями, а его капитал оценивался в 5 миллионов рублей серебром. Будучи старостой Иркутского Вознесенского храма, значительные суммы из ежегодно зарабатываемых средств М.А.Сибиряков жертвовал на Божии храмы, на нужды Иркутского Вознесенского монастыря, возведение часовни в честь Святителя Иннокентия Иркутского, на строительство в Иркутске богадельни с часовней Святителя Иннокентия Иркутского, занимался попечением о раненых и больных воинах, о пострадавших от стихийных бедствий, о заключенных, о благоустройстве городов и поселков Сибири. Потому-то Господь и влагал в его ум и волю промыслительные способности преумножать собственные богатства, что он их употреблял не только для своих нужд и процветания детей, но более чем десятиною от доходов заботился и о Евангельских ближних, своих соотечественниках, старался во всем угодить и Богу.
Старшим детям Ольге, Александру, Константину и Антонине ещё досталась материнская ласка, но младшие Иннокентий и Анна потеряли мать ещё в младенчестве, а через одиннадцать лет они, ещё не достигнув зрелости, лишились и заботливого отца. Их воспитанием, видимо, занималась старшая сестра Ольга Михайловна, бывшая замужем за князем В.В.Вяземским и проживавшая в Санкт-Петербурге.
Материальным же попечением был занят старший брат Александр Михайлович Сибиряков, который управлял громадным капиталом, хозяйственным наследием приумножил его, благотворительные труды подвиги отца превысил многократно. Константин и несовершеннолетний Иннокентий, а также младшая сестра Анна передали Александру Михайловичу свои наследные доли капитала в управление. Сразу после смерти отца А.М.Сибиряков приобретает в Санкт-Петербурге Александро-Невский стекольный завод, писчебумажную фабрику, а также здание частной гимназии Ф.Ф.Бычкова. Эти приобретения, видимо, были связаны с материальным обезпечением младших братьев и сестры, которых он направляет в 1875 году в Санкт-Петербург, чтобы создать им повседневную финансовую независимость от Сибирских предприятий. Собственность на здание гимназии Ф.Ф.Бычкова он оформляет на имя младшего брата Иннокентия, где тот завершал среднее образование после учебы в Иркутском реальном училище. Средняя сестра Антонина Михайловна вскоре вышла замуж за иркутского предпринимателя Кладищева, но в 1879 году в возрасте неполных 22 лет она внезапна умерла.
Помимо уже существовавших предприятий А.М.Сибиряков продолжал преумножать семейную собственность, создавал новые предприятия «Ангарское пароходство», «Амурское общество пароходства и торговли». Он понимал, что без развития новых транспортных путей - речных, морских, железнодорожных - развитие Сибири и Дальнего Востока, рост благосостояния российского населения будет крайне тормозиться. Он оказал огромное содействие освоению Северного морского пути.
Константин Михайлович вскоре после смерти отца взял большую часть своего наследного капитала и в середине 1870-х годов купил «у обедневших самарских помещиков большое количество земли с целью организации крупного, технически рационального хозяйства» в селе Сколково и деревне Алекаевка Самарской губернии в 50 верстах от Самары, а чуть позже - имение в Закавказье неподалеку от Сочи. К.М.Сибиряков женился на дочери коллежского секретаря Елизавете Аполлоновне Семеновой, служившей в 1870-х годах в частной библиотеке-читальне, открытой К.М.Сибиряковым в Петербурге, у них была дочь Варвара (+ в 1890-х годах) и сын Игорь.
В годы учебы в Императорской Академии художеств (класс художника Н.А.Лаверецкого) Константин увлекается революционным народническим движением, среди его знакомых даже оказываются народовольцы, готовившие покушение на Императора Александра II Освободителя 2 апреля 1879 года. Конечно, Константин не сочувствовал террористическим идеям своих друзей-народовольцев, видимо, даже не знал об их тайных целях, но из-за этих связей с 1879 года он был подвергнут негласному надзору полиции, и ему был временно запрещен въезд в столицы в начале 1880-х годов. А вот народническая идея «хождения в народ» первоначально им была воспринята горячо, и собственно в этих целях он и приобрел земельные угодья, чтобы организовать там народные сельскохозяйственные училища для экономического просвещения и повышения профессионального уровня крестьян. Однако хозяйственником он оказался неумелым, весьма дорогостоящее оборудование, приобретенное за границей, работниками, привыкшими к традиционным формам ведения сельского хозяйства, вскоре было приведено в полную негодность.
Изуверное убийство народовольцами Императора Александра II в Марте 1881 года потрясло всю Россию. Константин пересматривает свои взгляды и увлекается идеями графа Л.Н.Толстого, с которым знакомится лично и вступает с ним в переписку. К концу 1980-х годов он распродает свои самарские имения. В частности, один из участков (83 десятины и мельница) при деревне Алакаевке в начале 1889 года за 7,5 тысяч рублей приобрела семья революционеров Ульяновых (при содействии М.Т.Елизарова). Часть земельных владений он решает подарить общине «толстовцев». Однако временная близость К.М.Сибирякова с народниками и народовольцами была отражена в истории: отдельная статья о нём даже есть в советском справочнике «Деятели революционного движения в России. От предшественников декабристов до падения царизма» (Т. II. Вып. 4. М., 1932).
Константин Сибиряков по примеру своего отца и старшего брата много занимался благотворительностью, но она никогда не касалась церковной сферы: он учреждал стипендии неимущим студентам, поддерживал переселенческое движение в Сибирь и на Дальний Восток, финансировал издания книг, в том числе и книг Л.Н.Толстого за границей, из тех, что были запрещены к изданию в России (например, лже-евангелие Толстого), на свои средства строил народные школы, помогал бедным художникам, писателям, общественным деятелям. На протяжение второй половины 1870-х - начала 1890-х годов он оказал большое идейное влияние на своего младшего брата Иннокентия и младшую сестру Анну, особенно в сфере благотворительности. Анна тоже увлеклась идеями толстовства и женского равноправия, щедрой была её благотворительная миссия в Иркутске, куда она вернулась после учебы в Санкт-Петербурге. Но Иннокентий все же был более духовно настроен, чем средний брат и младшая сестра, и, например, в 1878 году он пожертвовал большую сумму, требуемую на полное восстановление после пожара Иркутской богадельни, которую в свое время создал его отец.
В Августе 1880 года Иннокентий поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского Императорского Университета, но из-за болезни прервал учебу в начале весны 1881 года и уехал на Юг в одно из имений брата Константина. Возможно, одной из причин болезни стало потрясение от убийства 1 Марта 1881 года Государя Императора Александра Николаевича. Осенью 1881 года Иннокентий вновь приступил к учебе в университете, но вначале 1882 года опять её прервал по болезни. В Октябре 1884 года И.М.Сибиряков ещё раз поступает в Санкт-Петербургский университет, теперь на юридический факультет и учится там весь 1884/1885 учебный год. 31 октября 1885 года Иннокентий Михайлович решает перейти в разряд вольнослушателей.
Таким образом, Сибиряков проучился 9 месяцев на естественнонаучном отделении физико-математического факультета и окончил первый курс юридического факультета Санкт-Петербургского университета.
Помимо посещений лекций в университете, Иннокентий становится слушателем домашних курсов выдающегося российского биолога, анатома, антрополога, врача, педагога, создателя научной системы физического воспитания Петра Францевича Лесгафта (1837 - + 1909). В отличие от народников, которые теоретически «радели» о Русском Народе, но мечтали «просветить» его по лекалам западной цивилизации, П.Ф.Лесгафт был горячим российским патриотом, в кругу его педагогических идей русский патриотизм был необходимым элементом. Он считал обязательным «приучить ребенка относиться с уважением к тому, что он русский. Исторически, под влиянием немецких и французских педагогов, русский образованный человек стыдился своего русского происхождения… Германская школа - узкопатриотическая, цель ее - искоренять все, что не немецкое, французская школа имеет целью внешний лоск и поверхностное образование, в Англии идея школы – приготовление “джентльмена”, полного самоуважения к таким же “джентльменам”-англичанам…».
Позже, после нескольких лет знакомства с П.Ф.Лесгафтом Иннокентий Михайлович решает в начале 1890-х годов пожертвовать ученому сумму в 200 тысяч рублей на покупку собственного дома и здания для Биологической лаборатории, открытой П.Ф.Лесгафтом в 1893 году. Это научное заведение стало основой для современного Национального государственного университета физической культуры, спорта и здоровья имени П.Ф.Лесгафта.
Иннокентий Михайлович начал благотворительную деятельность ещё во время учёбы в гимназии, с помощи своим малоимущим одноклассникам. Затем выделял средства на образование молодых людей в России и за границей, помогая им не только закончить учебу, но и встать на ноги. В 26 лет у него было 70 личных стипендиатов. Активно участвовал в работе Общества вспомоществования учащимся в Санкт-Петербурге сибирякам. Выделил около 30 тысяч рублей на открытие музеев, школ и библиотек в сибирских городах, среди которых Иркутск, Минусинск, Томск, Барнаул, Ишим, Ачинск, Красноярск. В частности, в Томске в 1882 году им было создано Общество попечения о начальном образовании, в 1884 году открыта первая в России бесплатная народная городская библиотека, а в 1892 году - Музей прикладных знаний. Кроме того, Сибиряков поспособствовал созданию Томского университета и выделил 10 тысяч рублей на расширение Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества. В 1894–1896 годах он финансировал Якутскую географическую и этнографическую экспедицию, которая вошла в историю российской науки как «Сибиряковская».
На его пожертвования работали петербургские Бестужевские курсы, которые под попечительством Сибирякова смогли обзавестись учебным корпусом и двумя общежитиями (ныне входят в состав СПбГУ). И.М.Сибиряков пожертвовал 50 тысяч рублей на создание Первого женского медицинского института в России (нынешний Санкт-Петербургский государственный медицинский университет имени академика И.П.Павлова).
Особенное отношение у него было к детским благотворительным организациям. Он был избран почётным членом Общества попечения о бедных и больных детях, жертвовал средства на создание библиотек в церковно-приходских школах и в бедных провинциальных училищах. Более 600 тысяч рублей он потратил на издание научной и художественной литературы. Благодаря Сибирякову вышли в свет такие книги как: Межов В.И. Сибирская библиография: в 3 т. (1891-1892); Межов В.И. Русская историческая библиография за 1800-1854 гг.: в 3 т. (1892-1893); Ядринцев Н.М. Сибирь как колония (СПб., 1882); Ядринцев Н.М. Сибирские инородцы, их быт и современное положение (1891); Семевский В.И. Рабочие на сибирских золотых промыслах (1898); Головачев Д.М. Библиографический указатель по вопросу о золотопромышленности Сибири (СПб., 1890); Худяков И.А. Верхоянский сборник. Якутские сказки, песни, загадки (Иркутск, 1890); Пекарский Э.К. Словарь якутского языка (Якутск, 1899); Фёдоров-Омулевский И.В. Сибирские мотивы (СПб., 1886). В 1894 году он организовал фонд для выплаты пенсий рабочим своих предприятий, в который вложил 420 тысяч рублей.
Весьма значительными были пожертвования Иннокентия Михайловича Российской Православной Греко-Кафолической Церкви. В 1885 году несколько тысяч рублей он передал на строительство Казанской церкви в Иркутске и храма во имя Святителя Иннокентия Иркутского в селе Омолой на реке Лене. 147 тысяч рублей передал в дар женскому Богоявленскому монастырю в Угличе. 25 тысяч рублей выделил на нужды Свято-Троицкого Николаевского монастыря в селе Шмаковка на Дальнем Востоке и 10 тысяч рублей на создание Воскресенского скита Валаамского монастыря.
Видимо, в самом начале 1890-х годов Иннокентий Михайлович становится прихожанином Афонского подворья в Санкт-Петербурге на углу 5-й Рождественской улицы и Дегтярного переулка. Ещё в 1875 году благочестивая купчиха А.У.Джамусова для Афонских нужд пожертвовала здесь на Песках участок земли с каменным домом.
С конца 1888 года настоятелем Санкт-Петербургского подворья Афонского Андреевского скита стал иеромонах, а потом игумен Давид, в миру - Дмитрий Иванович Мухранов из симбирских крестьян (1847 - + 2.06.1930). Именно при нём в Мае 1889 года в память о спасении Царской Семьи во время крушения 19 Октября в Борках Царского поезда началось масштабное строительство храмов и зданий подворья. 8 Сентября 1889 года Санкт-Петербургский Митрополит Исидор совершил чин закладки подворского собора. Духовно одаренный, богословски мыслящий Отец Давид, очевидно, пришелся по сердцу Иннокентию Михайловичу Сибирякову, и он попросил Игумена Давида быть ему духовным отцом.
Видя строительные нужды подворья, вскоре Иннокентий Михайлович передал отцу Давиду 2 миллиона 400 тысяч рублей. Вероятно, часть этой суммы включала пожертвования и старшего брата - Александра Михайловича Сибирякова. Отец Давид долю от этой суммы направил нуждающимся монастырям России, а остальное разделил пополам - на возведение построек Афонского Свято-Андреевского подворья в Санкт-Петербурге и на достройку собора Апостола Андрея Первозванного, постройку больничного, братского и хлебного корпусов в Андреевском скиту на Святой Горе Афон. При этом по просьбе жертвователя Отец Давид сохранил его имя в тайне. 22 Декабря 1892 года Санкт-Петербургский Митрополит Палладий освятил трехпрестольный собор Афонского Андреевского подворья.
В 1894 году Иннокентий Михайлович - в тридцать три года - решает принять монашество и переселяется жить послушником в Афонское подворье. В 1896 году в Москве Митрополит Константинопольской Церкви Филофей по благословению Московского и Коломенского Митрополита Сергия (Ляпидевского) возводит отца Давида в сан архимандрита. На Покров Пресвятой Богородицы 1 Октября 1896 года Архимандрит Давид постригает уже бывшего миллионера Иннокентия Михайловича Сибирякова в иноческий чин - первую ступень к монашеству.
Духовный отец направляет инока Иннокентия (Сибирякова) на Афон в Свято-Андреевский скит для молитвенного служения Церкви и благу Отечества. Но на Афоне он пробыл менее года и 1897 году вернулся к духовному отцу. С той поры и до конца жизни он уже больше не расставался со своим духовным руководителем.
В 1897 году брат Иннокентий занимается и благотворительными подвигами: он жертвует Литейно-Таврическому кружку Общества для пособия бедным женщинам свою дачу в Райволо (ныне Рощино) для устройства сиротского приюта для девочек от четырех до десяти лет. Выделяется приюту и капитал в размере 50 тысяч рублей. Этот приют уже после смерти схимонаха Иннокентия стал носить имя И.М.Сибирякова. На его средства был устроен храм во имя Святителя Николая в 7-й гимназии Санкт-Петербурга. По его предложению церковь в 7-й гимназии создавалась в память коронования Императора Николая Александровича и Императрицы Александры Феодоровны. Обычно такие поступки характерны для убежденных царистов. Произошло коренное изменение мировоззрения Иннокентия Сибирякова, он вернулся не только к отеческому Православию, но и к исконным державным устоям России - Самодержавию. В 1898 году брат Иннокентий вместе с отцом Давидом отправляется на Святой Афон. Там 28 Ноября 1898 года игумен Давид постригает его в мантию с новым именем Иоанн в честь Пророка и Предтечи Иоанна - Крестителя Господня. А менее чем через год, 14 Августа 1899 года, монах Иоанн (Сибиряков) принял постриг в великий ангельский чин - святую схиму - с именем Иннокентий в честь Святителя Иннокентия Иркутского.
Келья Архимандрита Давида и его духовного послушника схимонаха Иннокентия (Сибирякова) находилась рядом с Афонским Андреевским скитом. Множество паломников из России и других православных стран, желавших лично посмотреть на монаха из бывших миллионеров, создавали определенную помеху для уединенного молитвенного делания. Схимонах Иннокентий в вечное пользование приобретает участок на склоне Карули, принадлежащий Великой Лавре. На Каруле русские монахи-отшельники начали селиться с 1870-х(?) годов, и там образовалось целое сообщество подвижников духа из России. По благословению Отца Давида схимонах Иннокентий (Сибиряков) создает на Каруле Исихастирион с двухпрестольным храмом. Главный Престол был посвящен Святителю Иннокентию Иркутскому, а придел был освящен во имя Преподобного Давида Солунского (Небесного Покровителя Архимандрита Давида).
Особенно удивительна история постройки Собора Апостола Андрея Первозванного и больничного корпуса с церковью во имя Святителя Иннокентия Иркутского, уходящая корнями в 1868 год. Тогда Андреевский скит в качестве паломника посетил преосвященный Александр Епископ Полтавский, который уговорил братию скита заложить храм во имя Святителя Иннокентия Иркутского и предсказал, что «Бог пришлет сюда из Сибири благодетеля, соименного сему Святителю, и что этот благодетель выстроит на сей закладке церковь и больницу». К моменту появления И.М.Сибирякова на Афоне собор Апостола Андрея Первозванного и больничный корпус находились лишь на начальном этапе постройки, и только благодаря тайным пожертвованиям бывшего капиталиста, а теперь уже монаха отца Иннокентия за 1894–1900 годы они были достроены.
В 1897 году были достроены две церкви: Святителя Иннокентия Иркутского и Благовещения Пресвятой Богородицы. Также были построены храмы Михаила Клопского, Великомученицы Варвары при скитской келье схимонаха Иннокентия (Сибирякова) и во имя Ильи Пророка при скитской мельнице. На западной стороне скита был устроен четырехэтажный корпус, где размещались хлебная, библиотека, столовая для гостей, там же была построена ктиторская церковь в честь Преподобных Виссариона и Варсонофия и Священномученика Феодорита в память основателей скита.
16 Июня 1900 года Константинопольским Патриархом Иоакимом III в сослужении с Епископом Арсением Волоколамским (Стадницким), в то время ректором Московской духовной академии, был освящён знаменитый Афонский Андреевский собор, рассчитанный на 5 000 человек. Это самый большой собор не только на Святом Афоне, но и во всей Греции, благодаря ему Андреевский скит называют «Кремль Востока». Об этом событии писали многие газеты и журналы, были даже изданы книги, но о том, благодаря кому был построен собор, стало известно только через несколько месяцев после смерти схимонаха Иннокентия (Сибирякова) благодаря настоятелю скита - Игумену Иосифу. Схимонах Иннокентий увидел воочию духовный плод от богатств семи поколений рода Сибиряковых. К этому времени большая часть наследия отца Михаила Александровича Сибирякова и средств, заработанных его старшим сыном Александром Михайловичем, была уже вложена в дела благотворительности Христа ради, и все дети М.А.Сибирякова жили очень скромно на остатки своих богатств.
6 Ноября 1901 года схимонах Иннокентий (Сибиряков) в возрасте сорока одного года почил о Господе нашем Иисусе Христе. Его погребли на кладбище Андреевского скита, а через три года по Афонскому обычаю из земли извлекли останки. Плоть истлела полностью, а кости имели желтый янтарно-медовый цвет, что по Афонскому церковному преданию свидетельствует об особой праведности человека, угодившего Богу, о святости. Кости скелета по традиции сложили в общую братскую костницу Андреевского скита, а честную главу поместили там же в деревянном киоте на почетное место, где она пребывает и ныне. Ныне схимонах Иннокентий (Сибиряков) на Святом Афоне и в России, особенно в Сибири, почитается как Подвижник Благочестия, ревнители по нем служат панихиды и через его заступничество у Престола Божия получают духовную поддержку. Ревнители почитания памяти схимонаха Иннокентия предлагают решать вопрос о его официальном церковном прославлении в ликах Преподобных и Безсеребреников.
К сожалению, Карульский исихастирион Святителя Иннокентия Иркутского, воздвигнутый трудами и жертвами схимонаха Иннокентия (Сибирякова) и его духовного отца Архимандрита Давида (Мухранова) в начале 2000-х годов пострадала от большого пожара, оставившего после себя только руины. Восстановление этой Афонской святыни - священный долг русских православных людей, чтущих память Безсеребреника схимонаха Иннокентия (Сибирякова).

Составил раб Божий Леонид

Использованы труды:
Троицкий Павел. Русские на Афоне. Середина XIX - начало XX века. М., 2001.
Троицкий Павел. «…И будешь иметь сокровище на небесах» // Московский журнал. 2001. № 12.
Троицкий Павел. Андреевский скит. (Публикация в Рунете).
Игумен Андроник (Трубачёв). Архимандрит Давид (Мухранов) // Православная энциклопедия.
Шорохова Т.С. Благотворитель Иннокентий Сибиряков. СПб., 2005.
Шорохова Т.С. Миллионер, благотворитель, схимник. Симферополь, 2010.
Гаврилова Н.И. Константин Михайлович Сибиряков: материалы к биографии // Известия Иркутского государственного университета. Серия «История». 2012. № 2(1). С. 244–253.
И другие материалы Рунета.