Храм святителя николая в толмачах - клир. Пстгу › факультеты и отделения › профессорско-преподавательский состав › протоиерей николай соколов

Кандидат богословия, профессор, декан Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета, преподаватель Священного Писания Ветхого Завета на кафедре библеистики, настоятель храма святителя Николая в Толмачах при Третьяковской галерее.

Соколов Николай Владимирович, родился 13 июня 1950 года в деревне Гребнево Щёлковского района Московской области, в семье священника.

В 1975 году окончил полный курс Московской Государственной консерватории им. П.И. Чайковского по специальности – альт.

С 1973 по 1975 год работал в Москонцерте, в ансамбле народной артистки СССР К.И. Шульженко «Рапсодия». С 1975 по 1976 год служил в рядах Советской Армии. После демобилизации в 1977 году был принят на работу в Московскую Патриархию на должность референта Патриарха. Иподиакон Святейшего до 1987 года.

В 1983 году окончил с отличием Московскую Духовную Академию и представил курсовое кандидатское сочинение по кафедре нравственного богословия на тему: «Аксиологические аспекты Ветхозаветного нравственного учения», за которое Советом Академии удостоен степени кандидата богословия.

7 апреля 1982 года рукоположен в сан диакона Его Святейшеством патриархом Пименом; служил в домовом храме Московской Патриархии «Владимирской Богородицы».

Определением Его Святейшества от 26 декабря 1986 года назначен штатным диаконом в храм Воскресения Словущего на Ваганьковском кладбище г.Москвы.

8 сентября 1988 года рукоположен в сан пресвитера на штатное место этого же храма епископом Каширским Феофаном (Галинским), викарием Московской епархии.

С 1989 г. – основатель и руководитель воскресной школы при храме ап. Андрея Первозванного.

В 1990 г. – Святейшим Патриархом Алексием возведён в сан протоиерея.

В 1992 г. Указом Святейшего Патриарха назначен настоятелем храма Свт. Николая в Толмачах при Государственной Третьяковской Галерее; заведующий отделом ГТГ «Храм-музей Свт. Николая в Толмачах».

С 1992 г. – декан Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета, преподаватель Священного Писания Ветхого Завета на кафедре библеистики. С 1997 – доцент. С 2007 г. – профессор.

С 2001 г. – духовник и член правления фонда Всехвального апостола Андрея Первозванного и фонда Национальной Славы России; (г. Москва, ул. Ордынка д. 35.)

С 2004 г. – духовник Олимпийской сборной команды РФ.

С 2004 г. – член комиссии по делам Православных общеобразовательных учебных заведений.

С 2009 г. – член Попечительского совета Международной Премии имени Елены Мухиной.

С 2009 г. – включен в состав Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви.

Читаемый курс: Священное Писание Ветхого Завета.

Научные интересы: Археология, Библеистика.

Награды:
Орден св. кн. Владимира III степени – 1981 г.
Орден св. кн. Даниила Московского III степени – 2000 г.
Орден преп. Серафима Саровского III степени – 2007 г.
Указом Российского Императорского Дома, Великой княгиней Марией Владимировной награжден орденом Св. Николая III степени – 2006 г.
Указом Президента России награжден орденом «Дружбы» – 2006 г.

У нас в гостях был настоятель храма святителя Николая в Толмачах, декан миссионерского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Николай Соколов.
Эта встреча состоялась в день 15-летия со дня кончины епископа Сергия (Соколова). Отец Николай рассказал о своем брате, владыке Сергие, о том, как они вместе росли и начинали свою церковную жизнь, как восприняли гонения времен Хрущева, рассказал, как владыка Сергий пришел к монашеству, к священству и епископству, и насколько интересным и необычным был этот путь, а также, как на всю семью повлиял их дедушка Николай Евграфович Пестов.

Ведущий: Константин Мацан

К.Мацан

- «Светлый вечер» на радио «Вера», добрый вечер дорогие друзья. В студии Константин Мацан. Сегодня у меня в гостях удивительный гость – это протоиерей Николай Соколов – настоятель храма Святителя Николая Чудотворца в Толмчах при Третьяковской галерее, декан миссионерского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, кандидат богословия, профессор, духовник олимпийской сборной России, множество регалий, их можно долго перечислять. Но мы сегодня отца Николая позвали в первую очередь, как представителя целой династии священников – семьи Соколовых. Во-первых, добрый вечер, отец Николай.

Н.Соколов

Добрый вечер, дорогие друзья!

К.Мацан

Сегодня мы вспоминаем кончину и личность, и жизнь, и фигуру епископа Сергия Соколова – Вашего брата. 15 лет назад он отошел к Господу и когда такой срок проходит, всегда очень важно человека вспомнить и сказать тем, кто о нем ничего не знает, что это был за человек, почему это фигура безусловно достойная внимания. А тем, кто знает напомнить, а может быть какие-то новые вещи рассказать, которых раньше не знали. Я для наших слушателей поясню, что у нашего сегодняшнего гостя отца Николая Соколова был еще один брат, отец Федор Соколов, тоже, к сожалению, от нас ушедший – один из первых в России тюремных священников, этим он известен. А мама отца Николая Соколова – матушка Наталья Соколова – автор книги-бестселлера «Под кровом Всевышнего» – такого пособия, как воспитать священника, или как воспитать христианина вообще. И, папа отца Николая Соколова – отец Владимир Соколов – священник в пятом, если я не ошибаюсь, поколении. А дедушка нашего сегодняшнего гостя – Николай Пестов – фигура просто легендарная, его путь к вере заслуживает отдельного разговора, он известен в первую очередь, как автор труда «Современная практика православного благочестия», который, в свое время стал, как сказали бы, бестселлером, и может быть, сегодня, популярность этой книги можно сравнить только, как сегодня вышли «Несвятые святые», так в свое время также была эта книга. Я не буду больше так долго говорить, просто мне было важно представить нашего гостя, как человека очень разностороннего и как человека, который может очень много рассказать. Отец Николай.

Н.Соколов

Спасибо большое, за внимание, которое Вы оказываете сегодня покойному преосвященному моему брату владыке Сергию и нашей семье. Но, в общем и целом, Вы рассказали уже про нее. Мне осталось только добавить несколько фактов, которые, действительно, я думаю, заинтересуют наших радиослушателях.

К.Мацан

Я не то что не рассказал, я только приоткрыл завесу, потому что мне кажется, пяти программ «Светлый вечер» не хватит, чтобы даже общее обозрение сделать об этой семье. Так вот, я бы вот с чего хотел начать, вопрос, все-таки общий, но мне очень хочется его задать. Не так много, на самом деле, сегодня мы можем перечислить династий священников. А случай, когда все три ребенка в семье выбирают путь священнослужителя – вообще исключительный. Все-таки, как Вам кажется, чем это было предопределено и было ли предопределено чем-то?

Н.Соколов

В нашей семье, как Вы уже заметили, преемственность священства идет, начиная с начала, по крайней мере, так мы знаем, с XVIII века. И все мои предки по линии отца, это и отец, и дедушка, и прадедушка, и прапрадедушка, все, кого удалось узнать, все были священнослужителями. В разных степенях священства – это были и священники, и дьяконы, и пономари, и дьячки, как тогда считалось. Но все они были церковными людьми. Все жили, в основном, в районе старой Москвы, Московской области и только пожалуй последний из династии Соколовых – владыка Сергий стал епископом. Вот про него сегодня мы и поговорим, потому что сегодня день его светлой памяти, как 15 лет тому назад, Господь его призвал в обители святые свои. Владыка – человек был особой судьбы, для него не было безразличия ни к кому, во всех он видел тех людей, которым он мог бы чем-то помочь. Его самые основные черты – это собранность, всепрощение, мир, удивительная любовь к людям, которой он являл собой пример своей жизни. И желание быть угодным и людям и Богу с детских лет. Я вспоминаю его самые первые годы жизни, мы с ним вместе были… росли, в общем-то параллельно, год нас разделял всего лишь, я на год его старше. И начиная с 3-4-летнего возраста мы уже сознательно приходили в церковь и там прислуживали за богослужением. Нам это было нетрудно сделать, потому что и папа нас брал с собой на службы, и священники в том месте, где мы жили – это была деревня Гребнево в Подмосковье, Московской области, хорошо относились к нашей семье. И вот мы с ним уже в 4 года одевали маленькие стихари и выходили со свечечками, чтобы там постоять какое-то время по время чтения Евангелия, во время входа, Малого, Великого входа и подавали кадило, хотя сами часто просыпали его, были грязные от этого кадила, но как все дети в таком возрасте. Но тем не менее мы с радостью и любовью исполняли это церковное послушание и этим мы как бы входили в лоно матери церкви.

К.Мацан

А это была ваша, скажем так, инициатива, или все-таки папа как-то настаивал на таком участии детей в жизни его прихода?

Н.Соколов

Нет, во-первых, приход был не папин.

К.Мацан

Ну, прихода, где он служил.

Н.Соколов

Да, он в этом приходе он служил, когда он был дьяконом и его все знали – это наша родина. Но папа к этому относился как раз спокойно, он говорит… мы вечно начали с того, чтобы… мы начали играть в священников, когда нам было еще по 3-4 года.

К.Мацан

Н.Соколов

Играли, мы дома одевали не себя какие-то пеленки, на голову одевали какие-то колпаки, брали ботинок за шнурок, изображая кадило и таким образом, эта игра, она подвинула к тому, что родители сказали: игра, это дети, пусть они посмотрят настоящую церковную жизнь, будучи еще маленькими, но входя в нее серьезным образом. И поэтому, с благословения папы, мама нам сшила стихари и священники местные, настоятели, очень хорошие батюшки были, нас допускали до богослужения. В то время, до 1959 года, примерно так, детей разрешали в храме присутствовать, потом это было запрещено.

К.Мацан

А почему?

Н.Соколов

Это начались Хрущевские гонения и я вспоминаю владыку Сергия и наше первые с ним настоящие серьезные детские слезы. Откуда они пошли – мы плакали по-разному, мы с ним тоже и ссорились, бывает, как дети, бывает, что-то отнимали друг у друга, спорили, но это все было по-детски. И вот нам с ним пришлось пережить одно состояние, когда нас с ним, пришедших в храм, не благословили одевать стихари. Это был праздник, по-моему, праздник Благовещения, мы пришли в храм, там стояли наши батюшки, какие-то смущенные и среди них был благочинный, его звали отец Рафаил. И, мы подошли, как обычно, сделали поклон, как нас учили, и взяв в руки стихари, пошли благословлять стихари у священника настоятеля и услышали голос: «Не благословлять им». Мы не поняли, почему. И сказали: «Мальчики, Вы можете идти домой. Служба начинается, но вы не будете присутствовать здесь без стихарей».

К.Мацан

То есть, вообще не разрешалось присутствовать, или именно прислуживать.

Н.Соколов

В алтаре стоять, но мы привыкли к этому и не могли понять, в чем мы провинились, что мы сделали плохого. Мы еще раз подошли, и тогда он говорит: «Нет, идите из алтаря и не стойте здесь со своими стихарями». Но это было сказано совсем не ласково, и поэтому мы не поняли и только выйдя из алтаря мы вдруг с ним зарыдали оба. Идем домой – плачем, слезы горькие. Мама говорит: «Что случилось?», – по дороге, Сергий, по-моему, упал, идет грязный весь. «Вы что, упали?» – «Нет, нас выгнали из церкви, нам не благословляли стихари». Мама даже не знала, что такое может быть и она пошла выяснить, но, оказывается, ей объяснил наш священник, который служил, отец Дмитрий, что вот пришел указ, и что с этого дня, с этого момента, дети не благословляются иподияконствовать или присутствовать за богослужением в алтарях, и участвовать в богослужении. Это было наше первое детское сознательное горе с владыкой Сергием. И вот владыка проявил себя человеком, уже с этих пор, очень мирным. Я помню, я всегда его подзадоривал, немножко так был с ним… И он всегда: «Ну, давай помиримся, давай поцелуемся», – и от него всегда шла волна такой удивительной любви, которая, в общем-то осталась у него до конца жизни.

К.Мацан

Ну, для детей, это да, может быть не самое простое, первым попросить прощения, или предложить помириться. А Вы сейчас уже с высоты своего опыта, тот первый случай, когда Вас не пустили в алтарь, из-за, в общем-то, политической ситуации в стране.

Н.Соколов

Да, это политика была, конечно.

К.Мацан

Вы это воспринимаете, как такие гонения?

Н.Соколов

В определенном плане, да, потому что кроме этого был еще определенный ряд факторов, о которых сейчас не будем говорить, просто это надо передачу делать, но это было явно направленно на гонения в церкви, чтобы церковь ограничить и то, что было разрешено после войны в начале 1950-х годов, закрывается. Рядом с нами буквально на протяжении каких-то годов нескольких были закрыты несколько церквей подмосковных и священников, которые проявили себя, как ревностные пастыри, моментально переводили с места на место. И бывает, за год священник менял до двух-трех мест в своем служении. Поэтому, как это объяснить, как не гонениями.

К.Мацан

А вот, смотрите, смотря на эту ситуацию, которую вы пересказали, из сегодняшнего дня, особенно глазами человека, не погруженного в церковную жизнь, может показаться, что даже как-то странно, вот обычно ребенок плачет и расстраивается, если у него отнимают игрушку, если его не пускают гулять, если его кто-то обижает. А тут ребенок расстраивается из-за того, что, в общем-то, ему не дают трудиться в алтаре и возникает вопрос – это тоже какая-то игра была для вас, что лишили удовольствия? Или что-то другое?

Н.Соколов

Нет, это было другое.

К.Мацан

Для Вас и для владыки Сергия, конечно.

Н.Соколов

Мы уже в то время, когда это случилось, нам уже было не три года, нам уже было около 9-10 лет.

К.Мацан

Но, это все равно еще детство.

Н.Соколов

Ну, детство еще было, но мы уже определенно серьезно воспринимали все то, что происходило в алтаре. Если я еще расскажу один эпизод, когда нам было уже по, допустим, мне было лет 7, владыке Сергию было лет 6, мы с ним стояли как-то на литии со свечечками, стоим, лития была длинная, долгая и владыка устал, тогда маленький, меньше меня был, и он так вздохнул и говорит: «Как вы тут долго молитесь», – свечечку загасил и пошел в алтарь, сел на Горнее место, на место, где архиерей обычно сидит, свесил ножки и сидит на нас смотрит. Я ему говорю: «Иди сюда», – а он: «Нет, я устал», это было детское еще. Но потом это уже прошло, конечно все.

К.Мацан

Какая-то символичная получается картина, будущий архиерей сел на архиерейское место.

Н.Соколов

Вы знаете, я о том же, кстати, подумал, что да, вот, почему-то я не садился никогда, проходил, знал, что нельзя садиться. А он спокойно сел и сидел там.

К.Мацан

Протоиерей Николай Соколов – настоятель храма святителя Николая Чудотворца в Толмачах при Третьяковской галерее сегодня в гостях в программе «Светлый вечер». Вы очень интересно рассказываете, отец Николай, о детстве и я как раз хотел бы об этом спросить. В семье трое детей.

Н.Соколов

Пятеро было, еще две сестры.

К.Мацан

Я почему так оговорился, трое мальчиков, которые все трое выбрали для себя путь священнослужителя и только один из них – владыка Сергий, которого мы сегодня вспоминаем, выбрал именно путь монашества. И потом стал епископом, потому что не монах епископом стать не может. Вот было ли что-то в детстве, что именно его одного, предопределило его путь именно к монашеству, а Вас к белому священству, к семейному священству?

Н.Соколов

Да, вопрос задан хороший, спасибо. Уже возрастая, примерно, когда уже нам было лет 9-10 мы вели себя по-разному. Я был более бойкий, более светским, так скажем человеком. Владыка Сергий, Сима его звали, Серафим до пострига, он был такой более собранный, более сосредоточенный человек. И когда мама что-то говорила мне, я говорил, что вот я то, сделал, то сделал, иногда врал, говорил неправду. Он говорил: «О, Колька врет – я только правду говорю».

К.Мацан

А Вы не обижались?

Н.Соколов

Нет, я говорю… он правда говорил, что он именно меня выводил на чистую воду и мне приходилось каяться в своих детских поступках.

К.Мацан

Какое смирение с самого детства, такая школа смирения.

Н.Соколов

И мы с ним как-то, мы понимали друг друга. И потом он говорил, ну, когда уже стали повзрослее. «Пойдем» – «Нет, я монахом буду» – это у него звучало неоднократно.

К.Мацан

С какого возраста?

Н.Соколов

Лет с 12-13. Хотя он не ограничивал себя в пище, он был довольно упитанный, очень быстро обогнал меня в росте и был на голову меня выше. И, конечно, мощнее меня, поэтому, я уже с ним побаивался бороться, как раньше. Но именно он считал себя: «Я – монах», – и когда у него что-то случалось, никогда не мстил, отходил спокойно. В наших играх детских, когда бывает, мы друг друга заводили и доводили себя чуть ли не до драк, такие были случаи, двоюродные братья, все, владыка Сергий всегда стоял за то, чтобы был мир между людьми. И он первый мирился, первый находил способы, чтобы не доходить до крайностей и в этом отношении он был миротворец, Это все проявлялось.

К.Мацан

Блаженны миротворцы.

Н.Соколов

Да, блаженны.

К.Мацан

А как родители реагировали на эти слова: «Я – монах»?

Н.Соколов

Ну, как реагируют на детские слова. Мама конечно говорила: «Конечно, что же ты, когда вырастешь, Господь сам определит тебе». Вопрос второй, когда уже он действительно решил стать монахом и этот вопрос перед ним встал по окончании Московского музыкального училища имени Ипполитова-Иванова, которое он закончил по классу контрабаса. Он блестящий был контрабасист и после его выступления на госпрограмме, когда он сыграл, то ему единственному, кого я знаю, было предложено сразу место в Госоркестре. Можете представить, такое место только молодому, юному музыканту, который закончил не высшее, а училище музыкальное. И я услышал слова от владыки, которые исходили: «Нет, я не пойду по музыкальной линии, а я пойду в монастырь». Какой монастырь, как, тебе же было всего-то 19 лет. И однако, он сдержал свое слово и свое желание, видимо, послужить Богу, как монах, как инок, он осуществил уже после службы в армии. Потому что его сразу забрали в армию и он более двух лет служил в войсках ПВО, потом он в ансамбле игра также. И вот уже по окончанию армейской службы, первый его шаг – это он пошел уже поступать в духовную семинарию, где он был замечен святейшим патриархом Пименом и уже с его благословения потом уже принял иноческий постриг.

К.Мацан

Здесь есть тема такая, которая, может быть, немножко в стороне от фигуры епископа Сергия, но тем не менее, касается этой истории, которую Вы рассказали. У многих возникает вопрос, а зачем вообще священнику, или будущему монаху, человеку, который мыслит себя в будущем монахом, какое-то светское образование, к тому же такое специфическое, как музыкальное, к тому же такое специфически музыкальное, как на контрабасе – это же не фортепиано – широкая специальность – это достаточно узкая музыкальная стезя. Контрабасист, в принципе, в оркестре, в ансамбле, сольного репертуара у контрабасов почти нет и человек осознанно идет в музыкальное училище по классу контрабаса, хотя говорит, что он будет монахом.

Н.Соколов

Вы знаете, наши взгляды родителей были очень широкие и нам разрешалось самим выбирать свою профессию. Папа никогда не настаивал на том, чтобы мы пошли по его стезям, чтобы мы стали священниками, об этом даже разговора не было. Мы видели, как ему тяжело, как трудно, как непросто складывается жизнь священнослужителя в это время. И хотя Господь хранил нашу семью и хранил папу, он фактически 45 лет прослужил на одном московском приходе в храме Святых мучеников Адриана и Наталии, тогда был город Бабушкин, теперь Ярославское шоссе там. Но это было чудо в то время. Но нас он не заставлял и поэтому, когда пришло время нам выбирать специальность, он спокойно: «Куда вы хотите». Так как он сам был очень музыкальный и любил музыку, часто пел очень хорошо пел с бабушкой, он приветствовал, что мы уже с детских лет, примерно лет с 7-8 стали заниматься в музыкальной школе, параллельно со школой общеобразовательной. И поэтому, когда я уже поступал в музыкальную школу, поступил, то и владыка Сергий сказал, я тоже хочу, как Коля учиться музыке. И он также пошел. Но так как он был очень большого роста и скрипка у него в руках буквально была, как игрушечка маленькая, на альте не было школы, он взял себе контрабас.

К.Мацан

Ну да, высоким скрипачам предлагают контрабас.

Н.Соколов

Как сказал, такой был известный контрабасист Кусевицкий, контрабас – это тоже, как большая скрипка. Так что, можно как на скрипке. Он так и играл, как на скрипке, виртуозно владел инструментом этим. И вот закончив училище музыкальное, он избрал себе этот путь и родители не против были этого пути. Но и сестры учились у нас там, на этих же, кроме младшего брата Федора. Поэтому, мы сознательно этот путь избирали и я пошел в консерваторию, а владыка Сергий пошел в армию, а затем уже в Троице-Сергиеву лавру, как инок.

К.Мацан

Я помню, меня поразило, когда я читал жизнеописание святого Игнатия Бренчанинова, как он описывает свое ощущение после пострига, вот, иду и понимаю, что достиг предела желаний. Я сейчас не точно цитирую, но ощущение было такое, что шел-шел и пришел к этому. И никто не понимает этой радости вокруг, а я чувствую, что вот наконец-то настоящее в моей жизни наступило – я монах. Вы помните, как брат рассказывал об этом дне пострига, об ощущения после пострига, о том, что открывается внутри после пострига?

Н.Соколов

Да, очень хорошо помню этот день, так как мы с отцом были приглашены отцом-наместником и святейший патриарх Пимен, зная нас, пригласил на постриг своего уже иподиакона Серафима. И папа лично благословил владыку иконой, которую снял со стены. И мы присутствовали на этом трогательном моменте его пострига в Троицком соборе Троице-Сергиевской лавры. Удивительное такое совпадение, что обычно постриг монашеский проходит каким-то постом, то ли Рождества Христова, или Великим постом, здесь святейший патриарх Пимен подписал ему постриг в начале поста. И мы все ждали этого момента, что вот 1-2-3-5-6… ну вот Страстная наступает – нет, Серафим по-прежнему иподиаконствует в первой паре и каждый день со святейшим, сплошные службы-службы. И вот наступает Пасха, он также ходит, как и все… Ну, думаю, что теперь, как. И наступает вторая неделя после Пасхи и праздник, не помню, сейчас забыл какой, связанный… на второй неделе после Пасхи, жены мироносицы, по-моему. И вдруг ему патриарх говорит: «Ну вот, поезжай, завтра будет твой постриг», – и позвонил отцу наместнику, отцу Иерониму. Он говорит: «Как постриг, вообще в Пасху».

К.Мацан

Это в лавре было?

Н.Соколов

На пасхальной неделе. В лавре. На пасхальной неделе – это вообще странно, но получилось так, что владыка на Пасху постригался и в пасхальный период, буквально, когда пели Христос воскресе, он пробыл там буквально 2-3 дня, полагающихся там пробыть, 40 дней он не пробывал там, два дня и патриарх его опять вызвал в Чистый переулок и на 14 число мая, опять-таки, пасхальный период в день Нечаянной радости, рукополагал его, уже как иеродиакона. И удивительно, что скончался владыка после праздника Покрова и последней его фразой, которую он написал нам была: «Христос воскресе!», – в своем завещании.

К.Мацан

Круг замкнулся, если так можно выразиться.

Н.Соколов

К.Мацан

А, я воображаю себе, что должна чувствовать мама, когда ее ребенок уже на ее глазах, или не на ее глазах, а просто сейчас принимает монашество, и понятно, что отрекается от мира, понятно, что не будет семьи и то, что может быть самое непростое в восприятии светском – не будет внуков. А, как реагировала матушка?

Н.Соколов

Она, конечно, переживала, безусловно, потому что Симочка был ее любимчик, конечно, она мечтала, чтобы у нее на руках были его дети. Сказать, что владыка Сергий был абсолютно замкнутым человеком, чуждался девочек, женщин, такого нельзя – он был очень общительный. И мама рассчитывала, что он когда-нибудь выберет какую-нибудь девочку из нашего круга, потому что мы собирались студенты, когда были в училище, учились, владыка был душой компании, он никогда не замыкался. Но удивительным образом, вы там веселитесь, танцуйте, играйте, а я буду на кухне. И когда мы выходили, стол был накрыт, все было сделано – это были его труды. Он сам всегда трудился. И вот на него девушки засматривались, он был красивый, такой статный, интересный, но он себя берег и себя совершенно… поставил себе барьер в своем сердце. Но когда он сказал маме, что он будет монахом, как он говорил еще в детстве, мама, конечно, восприняла это очень серьезно и тем не менее, она благословила его на этот путь, зная, что он давно искал этого пути. Насколько он будет трудный, скорбный и сложный, она видимо предсказала, знала об этом и ей было много предсказано в свое время отцом Митрофаном Сребрянским, к которому она ездила, как духовная дочь. И я подозреваю, что он много ей сказал и про владыку Сергия, поэтому, она спокойно к этому отнеслась, благословила его и с радостью восприняла его уже вернувшегося, потом уже из лавры, как сначала просто инока Сергия, монаха Сергия, а потом уже… Имя Сергий ему дал сам патриарх Пимен, он написал отцу Иерониму и когда его постригали, бумажку эту видел, святейшему написал своей рукой: «Имя ему Сергий», – а он же был Сергий до Пимена, поэтому он ему передал свое имя. Перед смертью, мамочка уже скончалась, Царствие ей небесное, но у нее было, если не ошибаюсь, 23 внука, так что без владыки Сергия.

К.Мацан

Ну, Господь не оставил. Все-таки, если можно, совсем частный вопрос, но мне действительно очень интересно, она, мама Ваша, после пострига как его называла Сергием, владыкой Сергием или все-таки…

Н.Соколов

Нет, Симочка.

К.Мацан

По первому имени?

Н.Соколов

Иногда Сергий звала его, но когда оставались одни – Симочка.

К.Мацан

А ему это важно было, как его мама называет, как его вообще называют, все-таки?

Н.Соколов

Нет, спокойно совершенно относился, к нему также относились наши знакомые, друзья, его Симой называли и он спокойно к этому, уже будучи архимандритом… даже епископом он приезжал, с нами сидел – Сима приехал. Как-то спокойно, он не было таким тщеславным и не думал, что только так… нет, спокойно относился.

К.Мацан

Возникает вопрос, который опять-таки напрямую, может быть, к истории владыки Сергия не относится, но я думаю, что многим этот вопрос приходит в голову. Вопрос такой какой-то справедливости, почему такой талантливый, может быть самый талантливый, самый яркий, самый лучший и уходит в монастырь от мира? Почему Господь его не в мир наоборот к людям, а как-то от людей вроде бы в монастырь? Вот как-то по-пастырски, что Вы тут отвечате?

Н.Соколов

Это промысел Божий о каждой душе человеческой и в данном случае владыка не ушел из мира, он пришел в монастырь для мира и именно там он был воспитан, как будущий архипастырь церкви. Ведь он стал преподаватель в духовной семинарии и академии, написал прекрасные работы, создал свои конспекты, в том числе по Ветхому завету, по еще другим предметам и, когда пришел на кафедру в Новосибирск, то он там один из первых основал там пастырские курсы, богословские курсы, планировался и университет и так далее. И свое образование, как музыканта, как человека, его ценили, он мог любое произведение и узнать… его приглашали на концерты, различные мероприятия и свой талант и музыканта, и богослова, и прекрасного проповедника, он все это для мира и сегодня, может быть Вы не знаете, я недавно смотрел списки новых архиереев, которых сейчас много рукоположили в последнее время, и тех, кто был около владыки, почти все его близкие священники, монахи, которых он постриг в период пребывания в Новосибирске, теперь стали архиереями.

К.Мацан

О служении владыки Сергия в Новосибирске поговорим после небольшой паузы. У нас в гостях протоиерей Николай Соколов – настоятель храма Святителя Николая Чудотворца при Третьяковской галерее, декан миссионерского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, кандидат богословия, профессор. В студии Константин Мацан, мы вернемся через несколько минут.

К.Мацан

Протоиерей Николай Соколов сегодня в гостях в программе «Светлый вечер» – настоятель храма Святителя Николая Чудотворца при Третьяковской галерее. Мы вспоминаем сегодня епископа Новосибирского Сергия. Он скончался ровно 15 лет назад – это родной брат нашего сегодняшнего гостя – отца Николая Соколова и мы как раз в прошлой части завершили на том, что владыка Сергий принял монашество и через какое-то время стал епископом. Вообще, как мне кажется, для монаха, принятие епископского сана – это такой, в принципе, крест, многим со стороны может показаться, что это такое продвижение по службе, карьера, власть, возможность и влияние, а на самом деле для человека, который устремлен к уединению монашескому, ему это, конечно, огромный груз ответственности и скажем так, какая-то, может быть не самая желанная, по крайней мере тяжелая ипостась. Как владыка Сергий уже став архиереем это воспринимал?

Н.Соколов

Свое назначение на Новосибирско-Берсдкую кафедру, он был первый епископ Бердский, он воспринял, как промысел Божий и для себя он как-то давно определил, что он не ищет своего, насколько он был смиренный и воспринимал все так, как Господь показывал в его жизни. Воистину, он не хотел этого сана, сам к этому не рвался никогда, но и когда ему предложили, он имел беседу с патриархом, имел беседу с другими людьми – это был 1995 год, уже изменилось отношение к церкви, уже многие монастыри, храмы открывались и было желание, чтобы епископы в церкви были по-настоящему образованными, по-настоящему высококультурными, интересными. И вот я думаю, что выбор, который святейший патриарх Алексий II обратил на владыку Сергия – был не случайный. Во-первых, это человек, который много-много лет был ближайшим помощником и келейником патриарха Пимена, который умер на его руках фактически. И преподаватель духовной семинарии и академии, последний его пост был, он инспектор был духовной академии. Честно говоря, я сам думал, что его оставят в академии, чтобы потом он, может быть даже, какие-то другие моменты занимал, но он очень был нужен в академии. Его любили студенты, он всю свою душу полагал, чтобы…

К.Мацан

Студенты любили инспектора – вообще редкость.

Н.Соколов

Да, это редкость. Но я не знаю, может меня слышат сегодня кто-то из его студентов, я знаю, что к нему всегда с радостью шли, двери его кабинета инспектора, были всегда были открыты. И приходя к нему туда, в лавру приезжая, я часто сижу там вечером, говорим о своих делах, приходят просто: «Отец инспектор, простите, вот такая проблема», – он сразу их решал. И никакого превозношения над студентами не было, но был всегда очень строг и требователен. Но тем не менее, его очень любили. И вот его назначение было, в общем-то, логично. Он приехал в Новосибирскую землю, как человек, который воспринял это, как промысел Божий о себе. И удивительны его слова, которые мне передавали люди, которые его биографию… по-моему, где-то написано, когда он впервые вступил на ту землю он сказал: «Да, вот теперь я здесь и умру». Это были одни из первых слов, сказанных им, когда он ступил с борта самолета на Новосибирскую землю. И он был первый епископ Бердский, в Бердске он заложил храм и в своем завещании, будучи, видимо, как-то духовно просветлен тем, что приближается его кончина, написал, что прошу меня похоронить в городе Бердске, ни где-нибудь, а в Бердске. А когда мы спрашивали, как это все понимать, он говорил: «Ведь земля круглая и где бы не помолились, всегда помолились обо мне, а в Бердске никогда не было епископа и там всегда будет память о мне, как епископе». Он себя готовил к непростому пути и путь его был действительно крестный и непростой. Много можно говорить и я не хочу сейчас даже затрагивать тех моментов, о которых мне не хотелось бы говорить, и не нужно об этом говорить, потому что не все сегодня можно сказать правду о его жизни, о его кончине, о его трудах. Но, он был действительно герой как бы своего времени, своего архиерейского подвига.

К.Мацан

Вот я как раз хотел обратиться к теме времени, надеюсь, я не попаду в то, о чем Вы не хотите говорить. Но, 1995 год, это очень трудное время, я помню, что когда скончался патриарх Алексий II в публикациях о нем, о его заслугах писали, что парадоксальным образом, если бы Советский союз не распался, а Алексий II стал патриархом в 1990 году, если я не ошибаюсь, то парадоксальным образом ему, как патриарху, было бы проще в церкви и руководить, потому что было бы все понятно и предсказуемо, как это было. Было бы стабильно тяжело, как и раньше, а сейчас возникла новая Россия, новая страна, новые реалии, и что в них делать, какие решения принимать, куда этот корабль вести – непонятно. Это требует на самом деле, новых подходов и новый крест по сути, опять-таки. И в этом смысле, на архиереев, которых он назначает на кафедры, тоже ложится абсолютно другая новая ответственность, новые задачи. Вот как с этим временем справлялся владыка Сергий, что рассказывал об этом?

Н.Соколов

Он с радостью приехал на кафедру и много-много сделал доброго, что сегодня вспоминается. То, что могу сказать, самого интересного в его жизни, он, во-первых, организовал очень хорошие миссионерские поездки, которых до этого никогда не было. Это были поездки по реке Енисей, по Оби и он сам участвовал в них и участвовали многие представители епархии. Также святейший ему благословлял возглавлять миссионерские паломнические экскурсии по Средиземноморью. Я с ним был в таких экскурсиях, он меня приглашал, когда теплоход 600 человек, владыка был духовным руководителем этого всего, совершал паломническую поездку по святыням Средиземноморья, и остров Патмос, и Святая земля была и много-много другого. И вот он использовал это, как момент для проповеди, момент для обращения многих-многих людей, которые вступив на борт теплохода фактически людьми, далекими от церкви, так скажем. Не атеисты, но далекие от церкви, принимали крещения. Я сам там тоже с ним вместе, и венчали, и исповедовали, причащали и люди преображенные выходили оттуда – это был его труд, как миссионера.

К.Мацан

Со стороны даже может показаться таким несколько странным, что человек заходит на борт, и он думает, что он едет на экскурсию, отдыхать, а тут епископ, который… Ну это какой же такт требуется, чтобы человека не отпугнуть и не напугать, а действительно к себе привлечь?

Н.Соколов

Каждый вечер в большой кают-компании, где был ресторан, владыка собирал всех, кто желал прийти и говорил на все интересующие вопрос, он на все мог ответить, если знал, конечно, все… Но никогда не стеснялся сказать, что я это не знаю, посмотрю в другой раз. И главное, он был очень искренен в отношении людей и вот его доброта, любовь, широта взглядов, отношение к каждому человеку, как образу Божию – это заставляло людей вновь и вновь к нему приходить и люди один раз с ним встретившись, скажем, в экскурсии, на теплоходе, будь то в Сибири, или в Средиземноморье, навсегда оставались к нему привязанными. И многие уже приходили, уже после его кончины говорили, ах, как жалко, что владыки нет. Вот была опять поездка, не было такого человека, который бы все организовал, собрал все, как единое стадо Христово. Мы были, как единая семья, воистину, так и было. Вот это он умел сделать, и второе, что, конечно, он очень много стал открывать и храмов, и монастырей, тогда это было возможно и он пользовался каждым моментом. У него очень добрые хорошие отношения с властью новосибирской и по-моему в этом отношении все складывалось, как нельзя лучше. Но, к сожалению, здоровье его, конечно, было подорвано смертью брата – отца Федора, которую он очень тяжело переживал. И он скончался в этом же году.

К.Мацан

Раз Вы заговорили об отце Федоре, я не могу не спросить, вот что такое подорвано здоровье смертью брата. Со стороны может показаться, как-то странно, ну умер, да, близкий, самый близкий человек, но почему после этого должно здоровье пошатнуться? Эмоциональное переживание.

Н.Соколов

Он был очень, действительно, что, может быть, я могу что-то где-то очень быть резким, или заплакать, у владыки этого не было, он все в себе держал. Понимаете, вот все переживания, которые мы с вами можем на других, скажем, вынести, он держал в себе. Вот по-моему, ту скорбь, которую он старался утешить во всех-всех, прежде всего во вдове, которая матушка Галина, его дети, он был крестным многих детей – это все, конечно, заставляло особо переживать его за эту семью и, видимо вот это его сердце, которое горело любовью к отцу Федору и для него это тоже был, как и для меня, младший брат – Федор младше всех был, было указанием на то, что Господь призывает в любую секунду и он себя почему-то стал готовить к смерти. Я не знаю почему, но он постоянно говорил, что да, мы должны готовы быть, всегда готовы быть, что бы ни случилось. Много было ситуаций в его жизни, но он не боялся смерти, он совершенно не думал о смерти, что вот… он не хотел умереть, абсолютно ему было чуждо это. Но в духовном плане он воспринимал смерть отца Федора, как напоминание всем нам, что мы дети вечности.

К.Мацан

Я напомню слушателям, что отец Федор Соколов погиб в автокатастрофе. Если можно, все-таки два слова об отце Федоре, раз уж мы заговорили. Один из первых в России тюремных священников.

Н.Соколов

Он капеллан был одновременно, военный священник, тюремный и военный священник.

К.Мацан

Вот если традиция именно капелланов, военных священников, она более, или менее понятна, она какая-то такая более историческая, и в общем-то, на западе много капелланов, само слово капеллан такое употребительное, то тюремный священник звучит несколько более, скажем так, экзотично. Почему отец Федор обратился именно к этой стороне служения, почему именно тюрьма.

Н.Соколов

Вы знаете, я как-то не задавался этим вопросом, просто мы с ним общались очень много и это был младший брат, наш любимый потом брат, мы все его баловали, он был на 10 лет моложе нас всех и конечно, когда он в свое время пришел уже тоже в среду патриарших иподьяконов, мы то уже были, в общем-то взрослые, нам уже было по 30 лет, а ему было тогда 20 лет, 21 год и мы его восприняли, как собрата, и брата, конечно, и его жизнь, связанная с жизнью нашей семьи и с церковью, была органично связана со всеми нами. И его натура была настолько радостная, он был, по-моему, воплощением любви, удивительного оптимистичного восприятия мира. И умел это воплотить в себе, в детях, в матушке и во всех окружающих. Поэтому, видимо, страждущие люди тюрьмы, к которым Господь его привел туда, были ему очень близки духовно. И он один из первых священников стал ходить по тюрьмам и основал, вот я с ним служил в пересыльной тюрьме Краснопресненской, где он основал храм, Знамение Божьей матери, по-моему, так, и так было его призвание, он к этому шел. А дальше уже послушание как церковное, ему давали, он не отказывался от этого послушания.

К.Мацан

Протоиерей Николай Соколов – настоятель храма Святителя Николая Чудотворца в Толмачах при Третьяковской галерее сегодня в гостях в программе «Светлый вечер». Я бы хотел все-таки, чтобы мы в последней части программы успели поговорить про Вашего дедушку. Мне кажется, эта фигура, личность этого человека касается напрямую нашего сегодняшнего разговора, про владыку Сергия. Вот, я знаю, что у Николая Евграфовича Пестова, едва ли не легендарная история прихода его к вере и обращения к вере, могли бы нам ее рассказать? И как наследие такого человека повлияло на становление и Ваше, и владыки Сергия?

Н.Соколов

Начнем с маленького эпизода жизни нашей, когда мы одно время вместе с владыкой Сергием жили на его квартире в Москве на улице Карла Маркса.

К.Мацан

Уже символично.

Н.Соколов

Хорошо, да. На этой улице в маленькой квартирке, где дедушка сделал такой святой уголок, как алтарь себе сделал, при том это был действительно алтарь, потом мы уже позже узнали, что действительно, в этой комнате, на этом столе в 1930-е годы тайно служилась литургия, те священники, которые не были арестованы, могли приходить туда и там совершали рано утром литургию, но это мы потом уже узнали. Так вот, что мы, когда жили, вечер какого-то праздника, мы с владыкой Сергием приходим из школы, или из училища и дедушка говорит: «Ребятки, завтра ведь большой праздник, – напоминает нам, – давайте помолимся» – «Дедушка, мы устали» – «Ну, давайте быстренько уроки сделайте, позанимайтесь, я еще часик подожду, а потом в семь часов начинаем молиться». И мы уже знали, что в семь часов вечера зажигались лампады, дедушка доставал все богослужебные книги, Октоих, Минею, праздничную Триодь, или постную триодь и начиналось обычное всенощное бдение полностью, только без участия священнослужителей, он полностью вычитывал все, что полагалось.

К.Мацан

То есть, это часа на два?

Н.Соколов

Часа на два, не меньше это было. Примерно с семи до девяти. А мы в свою очередь стояли рядышком и читали по очереди, шестопсалмы, трисвятое, канон, который нам полагалось читать и как могли подпевали с дедушкой вместе. А этот человек был удивительной жизни, который умел сам молиться, и научил и меня, и владыку молиться неформально, потому что не вычитыванием чего-то мы молимся, а молимся сердцем, Богу и теми словами, которые проходят воистину через душу, сердце и создание. Сказано в Священном писании: «Не в многословиии будет услышан». И вод подчас я вижу картину, мой дедушка ночью стоит на коленях перед иконами. Я спал с ним в одной комнате, поэтому видел, я не понимал, в чем дело, он молится беззвучно, что-то шепчет губами, ходит и плачет. Что такое? Кто его обидел? Дедушка вроде спать со мной лег вместе в одиннадцать вечера, а в четыре часа утра он уже на коленях молится. Потом слышу стук в дверь, стучит бабушка, говорит: «Николай Евграфович, вставай с колен, хватит молиться, Бог тебе все простил, тебе все прощено», он еще больше рыдал, плакал, потом уже она заходила, его целовала и укладывала спать. Что у него, я не понимал, чего, зачем. Старый человек, которому за 70 лет встает ночью, бьет поклоны, что-то просит у Бога, о чем-то молится, а потом… ведь мы не знали его жизни, уже потом, когда он скончался, мы открыли его дневники и узнали, кем он был в молодости, как он непросто шел к Богу, сколько было в его жизни того, что он считал грешной тяжелой жизни – это годы революции, гражданской войны, становления светской власти, он был комиссаром Красной армии, вот отсюда делайте выводы, как все непросто в его жизни было. И вот он нас научил молиться и никогда он заставлял нас куда-нибудь что-нибудь специально, если мы не могли: «Да, у вас сегодня уроки, завтра концерт – все, идите спокойно занимайтесь, я за вас помолюсь», – говорил он. Но всегда было радостно с ним молиться, когда чувствуешь, что его молитва исходит из глубины сердца.

К.Мацан

Комиссар Красной армии, как он пришел к вере?

Н.Соколов

Пройдя путь человека, который прошел годы Первой мировой войны, как царский офицер, царской армии, получив там два ордена, до поручика дослужившись, он в то время был человеком, как он сказал, неверующим, в свое время ушел от церкви, так как она была… духовная жизнь была формальная в то время. И желая больше послужить родине, как он считал, он поступил в коммунистическую партию ВКПБ и стал деятельным соратником тех лидеров коммунистической партии, которые в то время были, я вам только фразу скажу, что один из его друзей, в кавычках «лучших» друзей, был Лев Троцкий, если это кому говорит слово…

К.Мацан

Да, хороший друг.

Н.Соколов

Поэтому, об этом он и молился, когда в старости, уже 90 лет было, вспоминал это страшное-страшное, говорил, эту грязь, это страшное кровавое время. И вот он воевал на фронтах красной армии против… воевал в Екатеринбурге, он был комиссар Екатеринбургского военного округа, а удивительно, что брат его Владимир воевал в Белой армии, вот так вот.

К.Мацан

Ну, да, так революция разделяла семьи, брат против брата.

Н.Соколов

И будучи комиссаром, он не знал, что будет дальше, то есть, путь его был определен в определенном плане и вдруг все перевернулось. В его посмертных записках мы обнаружили, что 3 марта 1920 года он увидел сон в котором увидел Христа, который шел из какого-то подземелья и за ним шли его дядя покойный и сестры. И дедушка говорит, я увидел его и почему-то поклонился ему, Христос Ему, Христос на меня очень внимательно посмотрел. Дядя шел такой задумчивый, а сестры как будто не видят его, я им говорю: «Христос идет», а они не видят его – это сон. Но тут же просыпаюсь после этого совершенно пораженный, преображенный и не понимаю, что происходит. Я коммунист, комиссар, кругом кровь, грязь, гражданская война идет и Христос передом мной, я не могу понять, что произошло. И этот день все переменил, он уходит буквально из рядов Красной армии, там другие еще были причины многие, сложились одно к одному, возвращается в Москву, поступает в МВТУ имени Баумана, откуда он ушел и через год уходит из ВКПБ. А потом уже была встреча с удивительным человеком его жизни – Владимиром Филимоновичем Марцинковским – это христианский студенческий кружок, основанный в Москве Марцинковским. И там он впервые почувствовал, что стал христианином. Вот такой вот образ жизни. Там много можно говорить, но это целая большая передача.

К.Мацан

Безусловно, но все-таки еще два слова, он автор бестселлера для своего времени – «Современная практика православного благочестия». Привычно, что такую книгу мог бы написать священник, епископ, пастырь, но ее пишет мирянин. В чем феномен этой книги?

Н.Соколов

Для меня тоже была загадка, почему дедушка именно стал писать эту книгу, не будучи богословом, как бы с корочкой богослова. Но, воистину, всю свою жизнь, сколько я помню его, начиная с 1950-х годов, на протяжении лет 40, пока он был жив. Я помню его все время читал богословскую литературу. Потому что он был сам по специальности доктор наук химии, у него более 250 работ по химии, он имел Орден Ленина, Красного знамени, премии государственные, много всего было, зам.директора Менделеевского института – много… но тем не менее, на столе всегда было прежде всего Евангелие и Библия, которые он читал постоянно и святые отцы церкви, которых он не просто читал, а выписывал оттуда какие-то фразы, выражения, из которых потом создалась вот эта книга «Современная практика благочестия христианина», он называл по-другому, «Пути к совершенной радости» или, второе название, «Путь построения христианского мира созерцания». Свою работу он начал писать в конце 1930-х годов, ему на это благословение дал священномученик протоиерей Сергий Мечев, которого он был духовное чадо, на Маросейке он служил. С тех пор он собирал эту духовную литературу и у него богатейшая библиотека, которая помогла написать ему вот этот труд. Ведь в то время достать какую-нибудь книгу по богословию, по нравственности, по христианской жизни, было очень трудно и у него это было, и он все это собирал и иногда главы, которые посвящены детям, воспитанию детей, духовной жизни, он оттачивал на нас – детях. Он сажал нас в кружок вокруг себя, при том, ненавязчиво говорит: «Так, мы после чая не расходимся, остаемся здесь»,- все знали, что для этого момента у дедушки в кармане есть волшебная коробочка, где лежит монпансье, которых не продавалось, но где-то он доставал их, он нас сажал и каждому ребенку задавал какой-то духовный вопрос, связанный, или с евангельской историей, или с историей подвижника благочестия, историей христианской жизни, мучеников. И если мы не могли, сам рассказывал, отвечал нам, заставлял нас, чтобы мы задавали ему вопросы. И когда вопрос был удачный – коробочка открывалась и монпансье следовало, конечно, в уста того, или иного ребеночка

К.Мацан

А если вы не знали и вопрос был неудачный, все равно ведь, наверное, конфетка была?

Н.Соколов

В конце конечно были конфетки и все, мы все приходили…

К.Мацан

Талантливый педагог. В одной песне поется: «Все мы живы до тех пор, пока живы те, кто нас любит, кто помнит нас с вами». Мы сегодня вспоминаем владыку Сергия Новосибирского, он скончался 15 лет назад, но вот Вы рассказываете и у меня такое ощущение, что он жив, что он здесь, что он никуда не уходил. Чему самому главному, может быть одному чему-то Вы учились и может быть до сих пор учитесь у своего младшего брата?

Н.Соколов

Могу сказать так, что это глубокая вера и любовь к людям. Вот это самое важное, что у него было и должно быть у каждого человека, потому что, если мы не любим людей, то как мы можем любить Бога? Поэтому владыка своей жизнью показал, что он готов жизнь положить за други своя и воистину, его жизнь была подвигом, подвигом человека, который до конца своей жизни думал не о себе, а о других. Буквально в день своей смерти, он за несколько часов хотел крестить человека одного, который к нему должен… он готовился к этому, дома все было готово, но Бог судил иначе. Поэтому сегодня я благодарю всех, кто вспоминает молитвенно незабвенного дорогого архипастыря епископа Новосибирского и Бердского Сергия и благодарю за молитвы, за память. И верю, как Вы, что владыка с нами вместе слушает нашу передачу. В чем-то, может, меня поправляет, но не могу сказать в чем. Я был искренен и хочу сказать, что спасибо всем вам, спасибо!

К.Мацан

А мы говорим Вам спасибо, дорогой отец Николай, за то, что нашли время к нам сегодня прийти и очень интересно, очень, я бы даже сказал фактурно, с историями и с личным опытом, что всегда очень ценно, рассказали нам о Вашем детстве и о Вашем брате епископе Сергии Новосибирском и Бердском. Напомним, в гостях у нас сегодня в «Светлом вечере» был протоиерей Николай Соколов – настоятель храма Святителя Николая Чудотворца в Толмачах при Третьяковской галерее, декан миссионерского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, кандидат богословия, профессор, духовник олимпийской сборной России. Спасибо еще раз огромное за беседу.

Н.Соколов

Еще раз, спасибо за все! Скончался владыка еще в день святых Сергия и Вакха – это день, когда преподобный Сергий именинник.

К.Мацан

Ну, такая история не могла не завершиться символично.

Н.Соколов

Да, спасибо!

К.Мацан

Спасибо за беседу, в студии был Константин Мацан – «Светлый вечер» на радио «Вера». Спасибо за внимание, до новых встреч!

Настоятеля храма Святителя Николая в Толмачах, не ходит, а летает. Она так стремительно двигается, что я еле за ней успеваю. Зато во время беседы – ни на что не отвлекается, словно в данный момент – это ее самое важное дело. И лишь периодический стук в дверь: «Матушка, вы скоро освободитесь?», – напоминает, что время не исчезло…

Светлана Иосифовна Соколова
Выпускница Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского
Заведующая хоровым сектором Третьяковской галереи
Мать четверых детей

Мыслей о браке – не возникало

Моя семья была самая обычная, советская. Родители – научных работ не писали, не сочиняли шедевров. До войны они занимались музыкой, а потом – война внесла коррективы. Но главное – они жили так, как им подсказывало сердце.

Были они людьми неверующими. Но это не мешало им быть настоящими. Нас, своих дочерей, мама и папа воспитывали так, что я верующим пожелала бы подобное воспитание. Нас с самого начала учили четко различать, где добро, где зло. И они научили нас любить и понимать музыку – и моя старшая сестра, и я стали профессиональными музыкантами.

Мама и папа были очень мудрыми – слишком много пришлось им претерпеть в молодости: война, да и не только она, ХХ век в нашей стране был богат на поводы для испытаний. Сейчас не хочется об этом говорить.

Свои первые шаги к Церкви я сделала, когда познакомилась с отцом Николаем. То есть тогда он был верующим студентом Николаем Соколовым, моим сокурсником – сначала по музыкальному училищу, а потом по консерватории. Мы с ним были друзьями, он приходил к нам в гости, и его очень любили мои родители.

Сначала мне было просто интересно: в те годы никто особо не распространялся о вере, о Церкви – тема была закрытая. С другой стороны, все знали, что у Соколовых папа – священник.

Когда мы только начали общаться с отцом Николаем – я была белый лист в вопросах веры. Ведь в этом смысле наше образование было убогое. Мы, например, произведения Баха видели только на немецком языке, перевод был недопустим. Значение слова «Евангелие» я узнала, уже будучи великовозрастной барышней. Мы разбирали «Страсти по Матфею», не понимая, что такое «страсти», кто такой Матфей…

Но с другой стороны музыкант – профессия, близкая к Богу, если заниматься ею по-настоящему. А у нас была очень сильная скрипичная школа. И я, узнав от отца Николая о Боге, приняла сердцем, не пытаясь отыскать объяснений «от головы». Мне как-то все стало понятно, ясно.

Причем беседы наши были очень естественны, без такого: «А давай я тебе сейчас расскажу о Боге!». Благодаря отцу Николаю я и крестилась, стала воцерковляться. Так что он – мой духовник по жизни.

Матушка машинально поправляет на батюшке облачение

Но тогда мы были просто хорошими друзьями. Мыслей о браке – не возникало. Одно время отец Николай думал пойти в монастырь. Но его мама – , сказала: «Какой из тебя монах! Вот твой младший брат – Серафим – он монах!» (Серафим – в будущем – (1951 – 2000)).

Так что я крестилась, учась в консерватории, за полгода до нашего венчания, хотя о венчании, повторяю, не было тогда и речи. Слава Богу, что все сложилось в итоге так, как сложилось!

Я знала, что семья Соколовых – с крепкими церковными традициями. Мы уже много общались и с его младшим братом Серафимом – контрабасистом, и с его младшей сестренкой – скрипачкой. Когда мой будущий супруг решил меня познакомить со своими родителями – было по-девчачьи страшновато. Но встретили меня очень тепло, по-доброму.

А потом Наталья Николаевна с улыбкой увела меня, пытающуюся сдержать дрожь в коленках, – поговорить. Она мне тогда сказала: «Я вижу, как ты относишься к сыну, как он относится к тебе. У вас все должно быть в порядке».

До сих пор у нас с ней, слава Богу, хорошие отношения. В этом смысле про нас не скажешь – . Мы – родные люди. Хотя поначалу я терялась. Это сейчас она старушка, а в молодости была представительна, всегда – с высоко поднятой головой. Лишь позднее я поняла, что она заставляла себя так держаться: супруга известного священника, протоиерея, мать пятерых детей…

Мы одно время и жили рядом – в соседних квартирах, но она всегда – очень корректна в вещах, касающихся наших отношений с отцом Николаем. Их мы строили с самого начала сами. Кстати, именно мама отца Николая была первым человеком, который задал мне вопрос: «Светочка, а ты веришь, что у тебя есть душа?»

Одним духом

Когда они сидят рядом, батюшка все время держит матушку за руку

Мы живем с отцом Николаем одним духом. А вообще мне кажется, что сейчас . Мы в молодости к нему относились гораздо серьезнее, при том что были абсолютно нормальные современные молодые люди. Но у нас было четкое понимание, что «да», что «нет», что можно, что нельзя. Сейчас – сплошное «да», и это отвратительно.

В нашей семье никогда не было разделения на «мужские» и «женские» дела, спасибо отцу Николаю. Когда пошли погодки – сколько было стирки, глажки, а еще еду приготовить надо! А он тогда работал референтом в Патриархии у . Уезжал из дома в 6.30, а возвращался – поздно вечером.

Я старалась, чтобы у детей был режим – в 8 вечера ужин, молитва – и укладываю спать. Но они, как и положено детям, сразу не укладывались, не засыпали. После того, как они все-таки затихали, принималась стирать, готовить. Возвращался уставший отец Николай и, не спрашивая даже, «чем тебе помочь?», сразу начинал помогать.

Ему никогда не казалось недостойным постирать, взять в руки веник. Мне даже как-то замечания сделали: «Что это такое: священник – с веником?!» Я рассказала отцу Николаю, а он ответил: «Кому не нравится, пусть он и не дотрагивается до веника!» Сейчас – то же самое. Вдвоем по дому сделать все гораздо быстрее получается. А со временем у меня сейчас сложнее, чем в молодые годы.

В основе семейной жизни

Что лежит в основе семейной жизни? Любовь. Без любви вообще нельзя замуж выходить. И не нужно пытаться насильно воспитать, перевоспитать. Бывает, до свадьбы думают: «Я его переделаю!» «А я – ее!» Это же полная ерунда, которая, увы, часто приводит к . Нужно самой стараться переделаться, если чувствуешь, что что-то не то.

Все должно строиться на любви – она подскажет всегда, куда двигаться. Это касается отношений и с мужем, и с детьми. При этом уже ни на секунду не забудешь, что ты – жена, что ты – мама. Порой приходится слышать: «Мы должны отдыхать от обязанностей». Но как ты от себя уйдешь? Мне когда-то один священник из монашествующих говорил: «Уезжай на три дня в монастырь – от семейных забот». Ну, уеду я физически, а в мыслях все равно буду рядом с семьей. Это уже часть меня, моя жизнь.

Когда ты любишь человека по-настоящему, тебе сложно его обидеть, нагрубить. Для меня вообще дико, когда муж и жена кричат друг на друга. Да, понятно, два разных человека. Но без криков и ссор можно обойтись. Тем более при детях.

У нас с мужем была очень маленькая квартирка, а дети пошли уже к концу первого года семейной жизни. У нас был закон: при детях – никаких выяснений отношений! Это при том, что мы не ругались и вообще не выясняли отношения в том смысле, в каком принято это делать. Чего выяснять-то, когда с отношениями все ясно: мы муж и жена, которые любят друг друга.

Но вот поговорить, прийти к чему-то общему, когда у него своя точка зрения, у меня своя – это нужно было обязательно. Мы с самых первых дней существования нашей семьи старались сделать так, чтобы не было непонятностей в отношениях, чтобы никто внутренне не затаивался с невысказанным. Все всегда стремились и стремимся высказать, разъяснить.

Дети не должны присутствовать даже при мирных спорах. Ведь они чувствуют малейшую интонацию и очень переживают. Я уже не говорю про ругань и крики. Потом это, как говорила моя мама, обязательно рикошетом возвращается от детей к родителям.

Иди немного поработай. Тебе же хочется!

Благодаря мудрому мужу, поддержке близких, у меня никогда не было метаний между «семьей» и «работой». Все шло естественно, гармонично.

Когда появился первый ребенок, например, Наталья Николаевна, мама отца Николая, говорила: «Иди немного поработай. Тебе же хочется». И я раз в неделю – 2-3 часа – работала в спектакле. Так потихонечку у меня все и сочеталось. Не было барьеров, когда хочется, а тебе не велят.

Бывают у некоторых случаи, когда муж говорит: «Будешь только дома сидеть!» Женщине нужно быть мудрой, найти контакт с мужем, донести до него свои ощущения.

Плохо, когда супруги не обговаривают между собой, что они чувствуют. Ведь какие-то вещи они могут ощущать по-разному. И он начинает давить, она – замыкаться в себе. Вместо того чтобы выяснить ситуацию.

Даже отец Николай сразу не поверил, когда я попросила: «Благослови скрипку оставить». Но если я приняла решение – не сверну с пути. Позднее многие, особенно музыканты, с кем я когда-то училась, спрашивали: «Как же так?! Ты ведь, наверное, страдаешь!» А я не страдала вовсе: времени не было. Надо батюшке и в церкви помогать, у меня там хор – 50 человек, которым я руковожу. И переход из скрипачки в дирижера и руководителя хора был естественен, без надрыва.

Помогать мужу надо обязательно. Так, чтобы он чувствовал поддержку. Для этого не обязательно лезть во все его дела. Дети, что-то по храму, хор – все. В большее я не влезаю. Ведь наша помощь еще и в том, когда у мужа есть уверенность: жена всегда его выслушает, всегда – на его стороне. Мы всегда находим время пообщаться с отцом Николаем. Пусть иногда быстро, лишь за чашкой чая.

Если бы отец Николай не благословил оставить скрипку? Да я как-то не переживала по этому поводу. Благословит батюшка – слава Богу. Не благословит – тоже хорошо. Значит, оно мне не надо.

На самом деле в некоторых случаях долго рассуждать – вредно. Иногда нам по-женски кажется, что знаем правильное решение, а на самом деле это не так. А муж, помолившись, знает, на что благословлять.

Но это вовсе не значит, что муж должен быть деспотом, стучать кулаком по столу: «Я так сказал!» У нас такого никогда не было, чтобы отец Николай приказал, и все! Он всегда спросит мою точку зрения, выслушает, поймет и примет решение. И я не морочу ему голову по всякому делу – там, где могу справиться сама. А вот обращаться в глобальных вопросах к мужу – это естественно и для священнической семьи, и для не священнической. Если между мужем и женой – любовь, дружеские отношения, на самом деле все происходит естественно.

А вообще советоваться – всегда хорошо. Вот сейчас я в некоторых случаях у детей совета спрашиваю. Они взрослые современные люди и в каких-то вещах больше понимают, чем я.

Ты музыкант, у тебя рука твердая

Чем больше детей, тем легче. Даже два мало, но это как Господь дает. Самое трудное – это, наверное, с первым ребенком. В том смысле, что ничего не понимаешь, не знаешь: чего это он все время кричит?

Но сейчас уже молодым беременным рассказывают столько, что они знают больше меня, родившей четверых. Нагружают лишней информацией, которая только пугает. Как было у меня? Помолилась и – вперед. Хотя роды были такими тяжелыми, что и вспоминать не хочу.

Жизнь сама заставляет тебя учиться – по ходу поступления проблемы. Дети растут, разбивают себе носы и головы, периодически болеют (если заболел один, значит – пойдут болеть и остальные). Я научилась быть медсестрой, накладывать швы, делать уколы. Это сейчас проще: есть одноразовые шприцы, например.

Помню, у меня очень сильно болел ребенок, мне дали иглы, шприц, емкость для стерилизации… Я думала: как это чужой человек будет колоть моего ребенка. Дико как-то! И попросила соседку – медсестру – научить делать уколы. Соседка успокаивала: «Ты музыкант, у тебя рука твердая. Не переживай!»

Конечно, страх был и есть, но только после того, как справлюсь с ситуацией. Сначала делаю, а потом – переживаю случившееся. Например, наложу швы на рану, остановлю хлещущую кровь, а потом начинается – не то что страх – а период внутреннего «отхождения», когда понимаешь, что произошло.

Если ребенок сильно поранился, упал – важно родителям не испугаться. Ведь дети смотрят на нашу реакцию, чтобы потом также среагировать на ситуацию.

Меня вот все спрашивают, как вы приучали детей к Церкви? Никак не приучала. Мы же не специально, а, естественно, шаг за шагом вводим детей в жизнь, а Церковь – неотделимая часть этой жизни, не нечто, стоящее отдельно, к чему нужно как-то специально подводить.

Просто, собираясь в храм, нужно постоянно говорить, ребенку, куда мы идем (даже если он еще в утробе). И там – не шикать на них, что они мешают молиться, хотя, конечно, понимаю, что маме хочется сосредоточиться на молитве. Ну что делать? Прежде всего она – мама. С другой стороны – пусть ребенок видит, как ты молишься.

Сначала ребенка водишь на Литургию, постепенно, как может выдержать. Затем и на всенощную – к помазанию. Важны и домашние молитвы – утренние и вечерние. Сначала – пусть будет одна или две. Дальше – больше. Главное, чтоб ребенок понимал, что он читает.

И если семья не в храме физически, постоянная связь с Церковью – крепкая и естественная – должна быть в доме. Конечно, это требует терпения. Но такова наша женская доля!

Я вообще противница, когда кричат на детей. Это – плохое воспитание. Дети только ожесточаются и потом вообще перестают тебя слышать. Конечно, дети начинают в храме шуметь, резвиться. Нужно объяснять правила поведения в храме. Но ни в коем случае не прилюдно.

Этому я еще научилась от своей мамы: все замечания она делала, когда мы возвращались домой. Нам, чтобы осознать, что мы делаем что-то не так, достаточно было одного ее взгляда. Мама была строгая, но строгость ее была основана на любви, и мы, дети, это понимали.

На самом деле не мы детей воспитываем, а они нас. Когда мы с отцом Николаем разговариваем по поводу переходного возраста наших детей, он мне говорит: «Света, вспомни себя в 16 лет». И я вспоминаю свой характер в молодости и уже по-другому немного начинаю смотреть на то, что происходит с детьми.

Когда начинаются искания у детей во время переходного возраста – для родителей наступает непростой период. Причем у девочек и у мальчиков это период «поисков смысла жизни» протекает по-разному. Я думала – с ума сойду! И вот тут началась такая работа над собой!

Я поняла, что в основном – молчать надо. И для меня было это трудно. Не то, что я говорливая, но считала, что хотя бы тихо, а руководить – надо. А здесь – когда подростки переполнены своими идеями, поисками, и порой хочется что-то им ответить, а приходится закрывать рот. Без молитвы в такой ситуации, как и в любом деле, не справишься. А помолишься – и остываешь.

С одной стороны, детей поднимать сегодня сложнее: столько соблазнов. С другой – трудности всегда были. Сейчас на какие-то мои высказывания о собственной молодости дети говорят: «Ну, ты вспомнила! Это ж когда было!» А на самом деле все было совсем недавно…

Записала Оксана Головко
Фото: Юлия Маковейчук

Протоиерей Николай Соколов — человек непростой судьбы. Родился и воспитан в кругу продолжателей традиции отца Алексия Мечева, с детства встречал многих замечательных деятелей советского христианского подполья, посещавших его деда Николая Евграфовича Пестова. Сегодня отец Николай — настоятель храма во имя святителя Николая в Толмачах при Государственной Третьяковской Галерее и духовник олимпийской сборной России.

— Отец Николай, у вашего рода очень богатая история. Ваш дедушка, Николай Евграфович Пестов, — автор замечательных духовных сочинений. История вашей семьи описана в книге матушки Наталии Соколовой «Под кровом Всевышнего». ..

— Моя матушка Наталия Николаевна написала книгу после смерти моего отца протоиерея Владимира Соколова, который прослужил на одном приходе в Москве почти 45 лет.

— Вы помните своего дедушку? Оказал ли он влияние на формирование вашего мировоззрения, жизненных ориентиров?

— По линии отца все мои предки, включая отца, дедушку, прадедушку, прапрадедушку, — это лица духовного звания. Такова традиция, которая корнями уходит в начало ХVIII века. Из них я помню только отца и по фотографиям дедушку. Дедушка был репрессирован, расстрелян в 30-е годы, поэтому я только немного знаю его.

Что касается дедушки Николая Евграфовича Пестова, деда по линии матери, то это человек, который фактически меня воспитал. Этот христианин, а я его именно так и называл, потому что он для многих и сегодня является образцом христианина в нашем непростом, суетном, мирском бытии, явил в своей жизни удивительное совмещение и удачное воплощение пути христианина в миру. Ведь он соблюдал те морально-этические правила богоугодной жизни, которые соблюдают как монашествующие, так и просто люди, живущие благочестивой христианской жизнью.

Его стезя пролегла через очень бурную эпоху. Родился он еще в ХIХ веке, а умер, когда ему исполнилось 90 лет, прожив почти век, пережив две революции, две мировые войны, испытав и тюремное заключение, и репрессии, и увольнения с работы. В то же время, он достиг в определенном плане удивительных результатов на научном поприще. Николай Евграфович был профессором, доктором химических наук, возглавлял кафедру во многих химических вузах, в том числе Менделеевском. Всю свою жизнь, а особенно последние лет 25, он посвятил написанию богословских работ. Это уже последний период его жизни.

Вся биография Николая Евграфовича изложена в изданной в наши дни книге. Родился дедушка в Нижнем Новгороде. Пройдя путь молодого человека от реального училища до поступления в МГТУ имени Н.Баумана (тогда это учебное заведение называлось Императорское техническое училище), он стал атеистом. Ведь в то время было распространено много книг, направленных против Христа и христианства, а четкого религиозного воспитания, заложенного в детстве родителями, у моего дедушки не было. В семье соблюдались праздники: Пасха, Рождество, — но никто никогда Библию не читал, Священное Писание не изучал. Поэтому все это было внешне. И когда ему в руки попали некоторые атеистические труды, то он потерял веру, хотя и был человеком хороших, чистых корней.

Дедушка не стал путником, который, путешествуя, легко идет по жизни, а наоборот, действовал согласно тем убеждениям, которые были в его сердце. Поэтому, когда началась Первая мировая война, он оставил Императорское высшее училище и пошел юнкером-добровольцем на фронт, где дослужился до поручика. И уже в звании поручика его застала революция. После этого Николай Евграфович, как и многие, оставил ряды армии и уехал в Нижний Новгород, где вступил в ряды коммунистической партии и работал в различных системах, в частности, в ЧК, на разных должностях.

— Как произошел поворот в мировоззрении Николая Евграфовича?

— Это случилось, когда он занимал пост военного комиссара Приуральского военного округа. Это было уже в конце гражданской войны. И однажды ночью, 3 марта, он увидел во сне видение — ему явился Христос. Он совершенно не понял, откуда у него, комиссара, который сражается против белой армии и Колчака (а в то время все кругом было залито кровью, грязью), вдруг взялось такое чистое, ясное видение. Почему Христос? Почему Он идет к нему навстречу и смотрит на него? И дед говорил: «Этот взгляд Христа перевернул всю мою душу». Что с ним тогда стало, он не помнил. «Я проснулся, — вспоминает Николай Евграфович, — и чувствую: что-то произошло в моей жизни. Что — не знаю».

Жизнь продолжалась. Дедушка и дальше служил в армии, но тут случился какой-то личный надлом, трещина в личной жизни — ушла его первая жена, которая сражалась с ним на фронтах Первой мировой войны. И он уезжает в Москву, уходит из армии и, по-видимому, под влиянием этого сна и связанных с ним событий, выходит из партии. Он понимает, что в партии он больше не может оставаться. И затем, некоторое время проведя в столице, он встречается с удивительным человеком — Владимиром Марцинковским, который организовал в Москве Христианский студенческий кружок. И вот однажды осенью дедушка зашел в политехнический музей и услышал лекцию о Христе. И с этого момента, вспоминает дедушка, он с Евангелием не расставался. В его жизни произошел поворот полностью к христианству.

А дальше уже Господь Сам его вел по этой жизни. Он встретил мою бабушку, Зою Вениаминовну, студентку ПТУ. Они поженились, появились на свет дети, среди них и моя мама, Наталья Николаевна. Вместе они прошли очень трудную, непростую жизнь. В 20-30-е годы были репрессированы, чудом остались живы. Бабушка сидела в тюрьме, дедушка тоже был арестован, потом освобожден. Но все-таки его научные труды по химии были блестящи. И, занимая ведущие посты, он волей-неволей был втянут в политическую борьбу того времени. Но дед проявил твердость характера, мужество и не выступил против тех, кого тогда безвинно приговаривали к репрессиям. За это он был отовсюду уволен, и перед самой Второй мировой войной, в 40-м году, остался фактически без работы. А тут уж началась война. И так как кадров осталось мало, его чудом не арестовали и не расстреляли — видимо, только война помешала этому. Он каждый день ждал ареста! Сегодня, завтра, послезавтра… Потому что все были под угрозой. А, тем более, он, поскольку не подписывал никаких доносов и не выступал против тех, кого считали «врагом народа».

Вот таким образом война сбила все планы, Николай Евграфович был опять вызван на научную работу, возглавил ряд направлений, в том числе и военное направление по кафедре химии. И я, рожденный уже после войны, застал его профессором, доктором наук, награжденным орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, многими другими правительственными наградами и занимающим очень высокие посты в научных академиях и лабораториях, связанных с химическим производством.

— Дедушка рассказывал Вам о репрессиях? Не замалчивалось ли это в семье?

— Вы знаете, ребенку особо-то не расскажешь. Когда уже можно было, это рассказывали. Я вспоминаю те времена, примерно 50-е годы, когда началась хрущевская «оттепель» и из лагерей возвращались люди, которые отсидели в 30-е годы, затем были арестованы вторично после войны, получили еще срок, и вот они как раз в 55-57-м годах были освобождены. Многие из них приходили в нашу семью, поскольку она была известна в московских религиозных кругах. Дедушка в свое время был прихожанином храма, где служил отец Сергий Мечев, который был сыном отца Алексия Мечева, московского старца, ныне канонизированного, и даже одно время являлся старостой этого храма. Храм был закрыт, все «мечевцы» сосланы, разрознены и истреблены, но дедушкина семья сохранилась. Люди знали нашу благочестивую семью, где даже тайно совершались литургии, и приходили к нам. Приходила масса людей — оборванных, грязных, голодных, без единого зуба (все были выбиты на пытках и допросах)… Потом эти люди стали крупнейшими деятелями советской науки — докторами, заслуженными работниками наук, профессорами различных направлений, начиная от искусства и заканчивая математикой. Они рассказывали о репрессиях, о сталинских лагерях, еще задолго до того, как вышел «Архипелаг ГУЛаг» Солженицына. От нас все это не скрывалось. До конца понять, конечно, всю трагедию нашего народа было трудно, потому что страдали буквально все народы, начиная с западных областей и заканчивая восточными, от Крыма и до Севера. Практически ни одна семья не осталась неохваченной репрессиями.

И вот, уже в те годы дедушка начал деятельность по распространению литературы. На свои средства, ни у кого ничего не беря, он полностью весь свой доход — зарплату, премии — тратил на распространение духовной литературы. Перепечатывал святых отцов, сам издавал невыдуманные рассказы о странствиях людей по лагерям и весям, причем все это старался преподнести без политической окраски. И Господь помогал ему. Его деятельность по распространению духовной литературы простиралась из Москвы до самых окраин. Возили литературу и на Дальний Восток, и на Кавказ, в Грозный. Там была женщина, которая рассылала книги по всем республикам: и в Грузию, и в Армению, и в Азербайджан. Были «точки» и на севере — в Эстонии, Петербурге — и в других регионах. Но дедушка был центром, поэтому к нам сходилось все. Приезжали и люди, которые стали теперь уже известными архипастырями.

— Какая редкая возможность: быть знакомым с детства со многими замечательными христианскими деятелями!

— Милостью Божьей! С детства, лет с 10-12, я уже хорошо помнил тех, кто к нам приходил. Во-первых, это были люди, связанные с церковной жизнью: покойный ныне митрополит Питирим (Нечаев), многие профессора Московской духовной академии, люди, связанные с кружком мечевской общины, покойный профессор отец Глеб Каледа, который основал наш Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет (ПСТГУ) и многие-многие другие. Сейчас невозможно всех вспомнить: это десятки имен. Но именно они, приходя в ту пору к нам в дом, приносили свет христианской истины, любви и мира. И ни от одного из репрессированных я не услышал в то время жалоб на свою судьбу, хулы на советскую власть или чего-то подобного! Изуродованные, с искалеченными жизнями, они благодарили Бога за все, что Он им посылал!

О почитании новомучеников

— Отец Николай, как вы думаете, почему опыт новомучеников и вообще обращение к наследию новомучеников так мало востребованы сегодня в нашей Церкви? Так, почитание блаженных и юродивых, например, блаженной Матроны, гораздо более популярно. Толпы людей часами стоят в очереди, чтобы поклониться ее мощам. А в то же время в Сретенском монастыре у мощей священномученика Илариона (Троицкого) совершенно пусто.

— Мне кажется, здесь вопрос в том, что блаженная Матрона жила в сердцевине людской массы. И люди уже при жизни к ней ходили, знали ее. Действительно, это святая, которая отвечает на людские требования, живя их заботами и в этой жизни, и в будущей.

— Но почему не востребованы новомученики?

— Дело в том, что многие даже не знают о них. Представьте, что даже студенты, поступающие в ПСТГУ, об этом не осведомлены. Я спрашиваю абитуриента: «Где находится гробница святейшего патриарха Тихона?» Даже этого не знают! Что уж говорить о владыке Иларионе (Троицком) или других новомучениках. Недавно был случай — спрашиваю абитуриентов из Симферополя: «Владыку Луку знаете?» «Знаем», — отвечают. Ну, слава Богу! Этот свой, своего-то знают. Это любимый святой. А поступающие из других регионов даже не подозревают о существовании такого святого. Но как можно молиться тем, которых не знаешь? Кроме того, подвиг новомучеников, в основном, был незримый: их тайно расстреливали и безвестно хоронили. Поэтому их чаще всего чтят поместно.

— В таком случае, как вы считаете, нужно ли что-то делать Церкви для того, чтобы обращать внимание людей на жизнь и деяния современных святых?

— Наша Церковь это делает. Во-первых, есть дни почитания российских новомучеников. Особенно тот день, когда на Бутовском полигоне вместе со Святейшим Патриархом собираются и московские, и подмосковные батюшки, и приезжие из других регионов. Это и отдельные праздники, посвященные новомученикам и исповедникам российским. Вот, кстати, я недавно вернулся из Китая. Там тоже есть мученики. Но сами люди в Китае очень жестко относятся к религиозным убеждениям, особенно к православному, и не терпят, чтобы кого-то из китайцев называли святым. Когда мы представили икону новомучеников китайских, они несколько раз ее убирали, не хотели ее видеть. Я спросил: «Это ведь ваши святые, родные, почему такое отношение?» И получил ответ: «В Китае нет и не может быть святых». А у нас есть святые, но люди просто не знают их. Это, видимо, задача для следующих поколений.

Об испытаниях дня сегодняшнего

— Отец Николай, после вашего рассказа о 50-х годах, о деятельности Николая Евграфовича, хочется задать вопрос: когда было большее внутреннее горение духа — в те времена или сейчас?

— Трудно ответить за всех, я могу только сказать с точки зрения пастыря сегодняшнего дня. Как к священнику, ко мне на исповедь приходят люди и открывают свое сердце, и я вижу, что Господь всегда — и тогда, и сегодня — ведет тех, кто к Нему обращается. Но более горения, я думаю, было тогда. Потому что в те времена это было связано с моментом некоего преодоления себя и испытаниями через репрессии и преследования. Если обнаруживалось, что ты христианин, что ходишь в церковь или исполняешь какие-то религиозные обряды, то тебя просто выгоняли с работы, как это случилось с Николаем Евграфовичем. Когда ему исполнилось 70 лет, его вызвали в институт, где он вел свою основную научную деятельность, и сказали: «Николай Евграфович, студенты вас видели в церкви. Как вы на это отреагируете?» На что он им ответил: «Я не скрываю, я всю жизнь ходил в церковь. Я верующий человек». «В таком случае, — ответили ему, — Ваш образ жизни не совместим с образом советского педагога». А до этого он 50 лет был совместим! «Ну что ж, — сказал дедушка, — вам решать». И его просто приказом, единственным росчерком пера, без всяких благодарностей уволили с работы «на пенсию». И он говорил: «Я за этот день всегда благодарю Бога, потому что Господь мне продлил несколько десятков лет жизни, чтобы я мог заняться богословскими трудами». Уйдя с научной работы, он полностью посвятил себя написанию диссертации «Пути к совершенной радости или опыт построения христианского миросозерцания», которая сегодня выходит немножко под другим названием.

— То есть, таким образом, промыслительно зло обращается к благим последствиям. А как вы относитесь к тому, что сейчас коммунисты заявляют себя такими горячими сторонниками и защитниками православия?

— Это просто карикатура. Потому что если ты исповедуешь коммунистические идеалы, то должен знать, что в основе их лежит непризнание Бога. Поэтому как ты можешь поддерживать Церковь, не признавая Того, Кому в Церкви служат?

— В Украине, например, даже некоторые священнослужители пытались пройти на выборы в парламент или местные органы самоуправления по спискам коммунистической партии.

— В ответ приведу случай из своей жизни. В брежневский период, когда сняли Хрущева, мне было лет 17, и один близкий человек, женщина, мне сказала такую фразу: «Знаешь, Коленька, если бы коммунисты не гнали Церковь, я бы, наверное, была первой коммунисткой». Потому что идеалы правильные — свобода, равенство, братство и счастье народов. Но за этим стоит стяжание материальных благ. Если за этими идеалами есть еще вера в промысел Божий, в будущую жизнь, признание Христа как Спасителя и Господа, вера в Евангелие, это одно. Если это отвергается, гонится, то тогда получается все наоборот.

— Но если это есть, то это уже не коммунизм, а христианская демократия.

— Совершенно верно.

Современное церковное пение

— Отец Николай, вы служите в храме святителя Николая в Толмачах, что при Третьяковской Галерее, и молитесь перед Владимирской иконой Божией Матери. Наверняка в ваш храм приходит творческая интеллигенция. Кроме того, у вас консерваторское образование, а в вашем храме, насколько я знаю, поет замечательный хор. Как бы вы оценили состояние церковного искусства и пения? На что следовало бы обратить внимание в храмах?

— Я буду говорить только о Москве, где служу. Сегодня в наших храмах очень много разноплановости. В некоторых из них волей настоятеля или старосты, например, придерживаются очень жестких рамок: не дают средства на хор, ограничиваются двумя-тремя певцами, где-то вообще любят только знаменное пение, где-то полностью гасят свет и служат в полной темноте. Это, собственно говоря, личное отношение. А есть ряд храмов, которые соблюдают традиции синодального периода. Ведь синодальный период Русской Православной Церкви вбирает в себя очень много удивительных творческих подъемов и открытий, которые произошли, скажем, в сфере литургики. Это, например, написание литургии П.Чайковского, всенощной С.Рахманинова. В этот период сокровищницу церковного пения пополняет творчество таких композиторов, как П.Турчанинов, А.Львов. Этой же традиции придерживается и хор нашего храма.

Мне хочется пожелать, чтобы сегодняшнее церковное пение было, прежде всего, молитвенным и понятным людям, независимо от того, какой традиции придерживается хор. Вот что печально: бывает так, что при пении большого хорошего хора слов просто не разберешь. Непонятно, о чем же поют! Красивая мелодия, красивая гармония, но нецерковному человеку очень долго придется вслушиваться в пение, чтобы хоть что-нибудь понять. Впадают и в другую крайность, когда в храмах все вычитывается, все выпевается, но скороговоркой: главное, чтобы все было сделано. Это тоже нехорошо, ничего не понятно: кто читает, что читает? В ряде храмов практикуется только знаменное пение, и случается, что в песнопении «Иже херувимы» только начальное «и» поют минут пять.

Я как-то зашел в один из московских храмов и почувствовал, что нахожусь будто на Афоне. Там всё пели по-гречески. Я понимал, какая часть богослужения совершается, но не понимал слов. И тогда я понял, что человек, который впервые приходит в наши храмы, где читают и поют по-церковнославянски, но так, что слов не разберешь, чувствует примерно то же самое. Только он еще не знает и структуры службы! Поэтому сегодня, прежде всего, нужна катехизация населения, катехизация в самом широком плане, в том числе издание богослужебных текстов для народа. Хорошим примером в этом плане является опыт католических и протестантских общин. При входе в храм можно получить текст богослужения и записку с информацией о том, какие сегодня будут исполняться псалмы на тех или иных службах. Во время службы открываешь текст, и знаешь, что поется сейчас и что будет дальше. Это очень хорошая традиция. У нас в храмах это пока не привилось. В некоторых храмах раздают, в частности, тексты молитвенных пений. Это очень приятно! Люди могут, видя текст молебна, молиться вместе с хором. Еще хотелось бы пожелать правильного подхода и молитвенного настроения. Потому что вся музыка, исполняемая хором в храме, — это молитва.

Духовник олимпийской сборной

— У Вас есть и необычное служение: вы — духовник олимпийской сборной Российской Федерации, сопровождали сборную на последней Олимпиаде в Китае. Вы уже коснулись вопроса о ситуации с религией в Китае. Вы были единственным священником среди олимпийцев, или с командами других стран тоже приезжали священнослужители?

— Спасибо за вопрос. Если мы говорим о священниках православных, то их не было. По крайней мере, я их не видел.

— А христианские вообще?

— Были католические священники. По статусу олимпийской деревни полагается, чтобы игры сопровождались духовным окормлением. Для этого в олимпийской деревне оборудуется часовня, где должны быть представлены основные христианские и вообще религиозные конфессии. В частности, в Пекине было представлено несколько христианских конфессий. Православных, к сожалению, представлял я один. Ни греки, ни сербы, ни болгары, ни румыны, ни грузины не включили в состав своих делегаций ни одного священника, хотя на Олимпийских играх 2004 года в Афинах было 15 священников, 2 архимандрита, епископ и митрополит. В Китае, к сожалению, я был один. Потом ко мне присоединился отец Дионисий, наш православный батюшка из Гонконга.

— Отец Дионисий Поздняев?

— Да, Поздняев, совершенно верно. Мы вместе совершали богослужения, молились. Были еще католический священник, притом китаец, и протестантский батюшка, кажется, из Германии. Затем, были представлены иудеи и мусульмане — я видел раввина и муллу. И, конечно же, буддисты -несколько монахов.

— В чем заключалось духовное окормление православных участников Олимпиады?

— Прежде всего, в молитве за сборную. Молиться о ней мы начали еще в Москве. Каждое утро в олимпийской деревне мы совершали молебен для тех спортсменов, которые могли прийти. Хотя чаще приходили не спортсмены, а тренеры.

— Эти молебны были популярны?

— О них было известно, но народа приходило мало, так как во время Олимпиады у всех очень жесткий распорядок дня. Олимпийская деревня открывалась в восемь утра, а мы начинали молебны в половине девятого. Могли прийти только те, кто не был задействован в тренировках или соревнованиях. Чаще всего приходил кто-то один и проносил кипу записок от своих товарищей по сборной. Помимо ежедневных молебнов, один раз, милостью Божьей, мы с отцом Дионисием отслужили литургию, за которой причащались представители олимпийского комитета. Но в основном люди приходили в часовню на протяжении дня: поставить свечи, подать записки.

Один раз по просьбе и благословению Святейшего Патриарха Алексия мы отслужили панихиду о всех, погибших в ходе российско-грузинской войны. И после панихиды ко мне подходили за благословением даже грузинские спортсмены.

— Отец Николай, как, на ваш взгляд, соотносятся Олимпийские игры — соперничество, состязание — с христианским мировоззрением? Ведь в православной среде на сей счет есть разные мнения. Известно, что отец Александр Шмеман очень любил Олимпийские игры. Апостол Павел ставил в пример христианам античных атлетов, бегущих на ристалище, среди которых один получает награду. Другие более ригористично подходят к этому. А как бы сказали вы, как непосредственный свидетель?

— Я лично беседовал со спортсменами, в частности с несколькими людьми, получившими золотые медали. Как правило, люди видят в спортивных достижениях и в своих медалях не свою заслугу. Это очень правильно! Они видят заслугу тех, кто их воспитал, заслугу многих тысяч людей, которые за них болеют и молятся, и просто промысел Божий в своей жизни. Все прекрасно понимают, что быть всю жизнь спортсменом невозможно. Это маленький отрезок жизни, в течение которого ты полностью отдаешь всего себя этому служению. За последние игры я не встретил ни одного обратившегося ко мне спортсмена, который был бы равнодушен к религии и Богу. У всех них есть вера. И поэтому отношение к играм как таковым, я считаю, должно быть самым добрым и положительным с точки зрения христианской этики и духовной жизни. Ведь игры призывают к миру. И вот, в момент, когда началась война (в Грузии — ред. ), возник вопрос: прерывать ли игры? Потому что если грузины уедут с игр, то соревнования уже будут неполноценными.

— Не вставал ли вопрос об исключении российской сборной из списка команд-участниц Олимпиады?

— Вставал. Если бы грузины уехали, могла вообще разрушиться вся олимпийская структура. Но, милостью Божьей, этого не случилось. Спортсмены — люди здравомыслящие, нашли в себе силы и до конца игр остались единой олимпийской семьей. И грузинская команда получила неплохие результаты — завоевали две золотых медали. И мы, милостью Божьей, вышли на третье место. Олимпийские игры показывают, на что способен человек в своей жизни. Ведь мы с грехопадением утеряли многое из того, что было дано первым людям. А спортивная жизнь подчас открывает те горизонты, которые, может быть, были доступны первому безгрешному человеку, показывает, что ему было все подвластно, как говорил святой Серафим Саровский. Сегодня мы видим в играх проявление доброй воли народов, добрых чувств и искренней веры христианина. Я спрашивал у некоторых спортсменов: «Как ты пришел к Олимпийским играм?» И вот один, я сейчас не могу назвать его, пусть он сам назовет свое имя, но скажу, что его вид спорта — прыжки в высоту (легкоатлет Андрей Сильнов — ред. ), ответил мне: «Перед тем как ехать на соревнования, мама меня перекрестила и сказала: «Пойди, причастись»». И он пришел в свой храм, причастился святых Христовых тайн. И вот, вы видите удивительный результат — победа, золото. Подобные истории и у других ребят. Вот результат игр.

Однако есть здесь и то, что противоречит духовной жизни. Да, если мы будем всю жизнь только прыгать и бегать, не думая о последствиях, то хорошего в этом ничего нет. Но если то, что мы сделали, не станем приписывать себе, не возгордимся, а наоборот, все средства, которые получим, пустим на добрые дела, то это поступок христианина. Один спортсмен спросил: «Могу ли я полученные средства пожертвовать на церковь?» Конечно! Разве это плохо? Слава Богу!

— Удалось ли вам посмотреть немного за пределы олимпийских событий, увидеть сам Китай как таковой? И если да, то как бы вы оценили его миссионерский потенциал? Не слишком ли часто отец Андрей Кураев говорит о необходимости срочно изучать китайский язык?

— Да, милостью Божьей, удалось посмотреть. И потенциал в этой стране есть. При всех жесткостях в отношении к религии у китайцев очень большой интерес к религиозной жизни. Это люди, которые сегодня лишены полноценной духовной жизни. Запрещено ходить в храм! Одним из достижений этой Олимпиады было то великое событие, что впервые за пятьдесят лет разрешили отслужить православную Божественную литургию в центре Пекина. Для этого нам выделили католический собор, Святейший Патриарх дал антиминс, и мы служили в центре Пекина литургию. И все, кто пришел сюда, были очень рады. Но была одна неприятность: ни одного китайца на литургию не пустили. Все китайцы остались за кордонами своего рода дружинников. Если кто-то из них хотел войти в храм, его останавливали: «Вам сегодня не сюда». Вот так! Поэтому необходимо поддержать религиозный порыв в сердцах людей, которые стремятся к истине и добру. Многие в эти дни впервые увидели священника и богослужение. Мы служили молебны открыто, но люди боялись зайти. И конечно, если есть возможность изучать китайский язык, это нужно делать. В Китае очень сложная политическая ситуация и непростая религиозная, уже пятьдесят лет там нет православной жизни. Там есть Католическая Церковь, официальная, которая как бы признана китайскими властями. Есть немножко протестантов. Совершенно свободно себя чувствуют буддисты.

— Можно уточнить: запрещали ходить только в православную или в католическую церковь тоже?

— Только в православную. В католическую не запрещали. Боялись православного влияния. А Католическая Церковь имеет два действующих собора в центре Пекина.

— Чем обоснована такая боязнь православного влияния?

— Официально считается, что в Китае покончено с русским православием. Поставлена точка. И власти боятся его возрождения. Сейчас с большим трудом удается добиться разрешения на открытие православного храма при посольстве: там есть наша бывшая церковь, которая сегодня реставрируется. Китай нуждается в миссионерстве. Но миссионерство в этой стране сопряжено с возможностью пострадать за веру, в полном смысле слова. Если открывается, что ты миссионер, то тебя в лучшем случае выдворяют за пределы Китая. Если ты при этом китайский гражданин, то тебе грозит перевоспитание в лагерях. Мне рассказывали о таких случаях, которые были уже в наши дни.

— Таким образом, наш разговор, начавшись с советских лагерей, совершил круг, и мы подошли к лагерям китайским. Отец Николай, что бы вы посоветовали сегодняшним читателям этого интервью, которые живут в странах, где сейчас не сажают за веру во Христа или миссионерство, чтобы обрести настоящую, подлинную свободу духа, которую, как бы это ни было поразительно, но многие обретали в советские годы именно в лагерях?

— Во-первых, всегда помнить, что Господь с нами. Как сказано: «Я с вами во все дни до скончания века». И во всем видеть промысел Божий. Ведь не случайно мы находимся здесь, а наши предки своей кровью завоевали нам возможность сегодня жить невозбранно, исповедовать Христа-Спасителя, почитать святых угодников, Божью Матерь. И мы часто забываем, какое мы имеем великое счастье! И конечно, усилить молитвы.

Беседовал священник Андрей Дудченко

Православие в Украине

No related posts.

Декан миссионерского факультета, кандидат богословия, профессор.

Соколов Николай Владимирович, родился 13 июня 1950 года в деревне Гребнево Щёлковского района Московской области, в семье священника.

В 1975 году окончил полный курс Московской Государственной консерватории им. П.И. Чайковского по специальности – альт.

С 1973 по 1975 год работал в Москонцерте, в ансамбле народной артистки СССР К.И. Шульженко «Рапсодия». С 1975 по 1976 год служил в рядах Советской Армии. После демобилизации в 1977 году был принят на работу в Московскую Патриархию на должность референта Патриарха. Иподиакон Святейшего до 1987 года.

В 1983 году окончил с отличием Московскую Духовную Академию и представил курсовое кандидатское сочинение по кафедре нравственного богословия на тему: «Аксиологические аспекты Ветхозаветного нравственного учения», за которое Советом Академии удостоен степени кандидата богословия.

7 апреля 1982 года рукоположен в сан диакона Его Святейшеством патриархом Пименом; служил в домовом храме Московской Патриархии «Владимирской Богородицы».

Определением Его Святейшества от 26 декабря 1986 года назначен штатным диаконом в храм Воскресения Словущего на Ваганьковском кладбище г.Москвы.

8 сентября 1988 года рукоположен в сан пресвитера на штатное место этого же храма епископом Каширским Феофаном (Галинским), викарием Московской епархии.

С 1989 г. – основатель и руководитель воскресной школы при храме ап. Андрея Первозванного.

В 1990 г. – Святейшим Патриархом Алексием возведён в сан протоиерея.

В 1992 г. Указом Святейшего Патриарха назначен настоятелем храма Свт. Николая в Толмачах при Государственной Третьяковской Галерее; заведующий отделом ГТГ «Храм-музей Свт. Николая в Толмачах».

С 1992 г. – декан Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета, преподаватель Священного Писания Ветхого Завета на кафедре библеистики. С 1997 – доцент. С 2007 г. – профессор.

С 2001 г. – духовник и член правления фонда Всехвального апостола Андрея Первозванного и фонда Национальной Славы России; (г. Москва, ул. Ордынка д. 35.)

С 2004 г. – духовник Олимпийской сборной команды РФ.

С 2004 г. – член комиссии по делам Православных общеобразовательных учебных заведений.

С 2009 г. – член Попечительского совета Международной Премии имени Елены Мухиной.

С 2009 г. – включен в состав Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви.

Читаемый курс: Священное Писание Ветхого Завета.

Научные интересы: Археология, Библеистика.

Награды:
Орден св. кн. Владимира III степени – 1981 г.
Орден св. кн. Даниила Московского III степени – 2000 г.
Орден преп. Серафима Саровского III степени – 2007 г.
Указом Российского Императорского Дома, Великой княгиней Марией Владимировной награжден орденом Св. Николая III степени – 2006 г.
Указом Президента России награжден орденом «Дружбы» – 2006 г.