Кто такие правые и как им объединиться? Кто такие левые? Кто такие правые

Правое и левое крыло — Что это означает?

Люди всегда делят политиков на «левых» и «правых» — но что означают эти термины? Отличие в основном во мнении политика о роли государства в жизни конкретного человека и общества в целом.

«В политике правыми (наиболее крайние формы называют ультраправыми или праворадикальными) традиционно называются многие направления и идеологии, противоположные левым: правые выступают за естественное неравенство и придерживаются принципов капитализма.

Иное понимание: правая идеология - идеология социального господства, выражающая интересы господствующего социального класса или определенной властвующей группы внутри господствующего класса. Левая же идеология - идеология оппонирования власти, которая отрицает легитимность существующего господства и предъявляет политическую альтернативу, востребованную новыми господствующими группами или (и) нижними классами, претендующими на участие в распределении богатства и власти.

В политике левыми традиционно называются многие направления и идеологии, целью которых являются (в частности) социальное равноправие и улучшение жизненных условий для наименее привилегированных слоёв общества, либо полную отмену классов; выступают за урезание, или полную отмену частной собственности и государственной власти. К ним относят социализм, социал-демократию, социальный либерализм, коммунизм, анархизм. Противоположностью являются правые.

В общем случае левые стремятся к установлению равных условий для всех людей, независимо от национальной, этнической, половой и прочей принадлежности.»

Термины «правые» и «левые» возникли во времена Французской революции и касались расположения мест в парламенте. Сидевшие справа выступали за сохранение Старого порядка (монархии, аристократии и официальной церкви). Политика левых определена не так четко, потому что возникала во многом в качестве реакции на политику правых.

Поговорим о недостатках традиционной концепции на лево-правой градации политиков.

Если мы признаем, что это, по сути экономическая линия то, мы можем поставить в эту линию, например, Сталин, Мао Цзэ Дун и Пол Пот, с их приверженностью к совершенно управляемой экономики. Социалисты, как Махатма Ганди и Роберт Мугабе будет занимать менее экстремальную левую позицию. Маргарет Тэтчер будет сильно справа.

Это касается экономики, но социальное состояние также важно в политике. Линия Право-лево не может показать отличий в социальной политике. Таким образом, мы добавили еще одно измерение, линию, начиная от авторитарной к крайней либеральной политике.

Оба экономическое измерение и социальное измерение, являются важными факторами для правильного политического анализа. Добавляя социальное измерение, вы можете показать, что Сталин был авторитарным левым (то есть государство является более важным, чем человек), а Ганди, веря в высшие ценности каждого человека, является либеральным левым. В то время как предыдущий ввел государственный коллективизм, подтверждая свое положение крайнем левом верхнем углу, на крайнем нижнем левом находится добровольный коллективизм на региональном уровне, без государства.

Вы также можете поместить Пиночета на крайнем правом углу, который был готов санкционировать массовое убийство ради свободного рынка, а также он естественно должен находиться в высоко авторитарном положении. Из несоциалистических сторон вы можете вспомнить человека, такого как Милтон Фридман, который руководствовался фискальными, а не социальными методами, в отличие от Гитлера, который хотел сделать государство сильнее, даже если он уничтожит половину человечества в процессе.

Из графика видно, что, несмотря на общепринятое мнение, противоположность фашизму является не коммунизм, но анархизм (т.е. либеральный социализм), и что напротив коммунизма (т.е. полностью государственная плановая экономика) нео-либерализм (т.е. крайнее дерегулирование экономики)

Сергей Лебедев о концепции равенства, защите традиционных ценностей и «геене огненной», исчезновении жесткого деления на «правых» и «левых» в Европе и о новом делении на традиционалистов и либералов.
Опубликовано: 13 мая 2015 г.

ПРАВЫЕ/ЛЕВЫЕ (DROIT/GAUCHE). В детстве я как-то спросил отца, что значит для политика быть правым или левым. «Быть правым, - ответил он, - значит мечтать о величии Франции. Быть левым - мечтать о счастье для французов». Не знаю, сам ли он придумал эту формулировку. Он не питал особенной любви к французам, как, впрочем, и к остальному человечеству, и часто повторял, что мы живем на этой земле вовсе не ради того, чтобы быть счастливыми. Поэтому в его устах определение явно звучало как кредо правых сил - тем-то оно ему и нравилось. Однако сторонник левых точно так же мог бы взять его на вооружение, сделав акцент не на первой, а на второй его части, - и этим определение нравится лично мне. «Франция, величие! Все это опасные абстракции, - сказал бы наш левый политик. - Другое дело счастье французов - вот это действительно достойная цель». И все-таки приведенное выше определение не может считаться полным. Мало того - это вообще не определение, поскольку ни величие, ни счастье не могут быть чьей-то принадлежностью.

Прошло немало времени, и вот уже мои собственные дети начали, в свою очередь, задавать мне тот же вопрос. Я как мог пытался ответить им, стараясь подчеркнуть основополагающие, на мой взгляд, различия. Мне кажется, что нарочитое деление на «белое и черное» в данном случае помогает яснее распознать суть явления, хотя подобная «двоичная» логика, навязываемая нам самим мажоритарным принципом, разумеется, не соответствует ни сложности понятия, ни реальным колебаниям политической позиции существующих сил. Может быть, что одна и та же идея пользуется поддержкой в каждом из противоборствующих лагерей (например, идея федеральной Европы, разделяемая как сегодняшними правыми, так и левыми), а то и перекочевывает из одного лагеря в другой (например, национальная идея, в XIX веке провозглашаемая левыми, в XX столетии заметно «поправела»). Но значит ли это, что нам пора отказаться от принципа деления на правых и левых, глубоко укоренившегося в демократической традиции начиная с 1789 года (всем известно, что в его основу лег чисто пространственный фактор: депутаты Учредительной ассамблеи, представлявшие противоборствующие партии, рассаживались справа или слева от председателя собрания) и до сих пор накладывающего столь яркий отпечаток на все политические дебаты демократического общества? Может, этот принцип действительно устарел и его пора заменить чем-нибудь другим? Такие попытки уже предпринимались. В 1948 году Шарль де Голль заявлял, что оппозиция существует не между правыми и левыми, а между теми, кто стоит наверху и имеет возможность обзора, и теми, кто «болтается внизу, барахтаясь в болоте». По-моему, это типично правый подход, как, впрочем, и любой другой, отражающий ту же попытку выхолостить содержательный смысл противопоставления правых и левых, противопоставления, бесспорно, схематичного, но полезного в качестве эффективного инструмента структуризации и прояснения понятия. Найдется ли сегодня хоть один политолог, хоть один политик, способный без него обойтись? Впрочем, Ален еще в 1930 году дал ответ на этот вопрос: «Когда меня спрашивают, имеет ли в наши дни смысл деление партий и отдельных политиков на правых и левых, первая мысль, которая приходит мне в голову, заключается в следующем: человек, задающий этот вопрос, наверняка не принадлежит к левым» (Речь от декабря 1930 года). Лично я на подобные вопросы реагирую точно так же, и это заставляет меня заниматься поиском различий между правыми и левыми, какими бы расплывчатыми и относительными они ни представлялись.

Первое различие лежит в области социологии. Левые представляют те слои населения, которые в социологии принято называть народными, иначе говоря, наиболее бедных (или наименее богатых) людей, не имеющих никакой (или почти никакой) собственности; тех, кого Маркс именовал пролетариями, а мы сегодня предпочитаем именовать наемными работниками, т. е. людьми, живущими на заработную плату. Правым, которые по необходимости черпают некоторые ресурсы из указанных слоев (что неудивительно, ведь последние представляют собой подавляющее большинство населения) гораздо легче найти общий язык с независимыми индивидуумами, неважно, проживающими в городе или в деревне, но владеющими землей или средствами производства (собственным магазином, мастерской, предприятием и т. д.), с теми, кто заставляет других работать на себя или работает сам, но не на хозяина, а на самого себя. Это дает нам первую линию водораздела, проходящую как бы между двумя народами, или два полюса, на одном из которых сосредоточены неимущие крестьяне и наемные работники, а на другом - буржуа, земельные собственники, руководящие кадры, представители свободных профессий, владельцы промышленных и торговых предприятий, в том числе мелких. Между этими двумя мирами существует бесчисленное множество промежуточных состояний (пресловутые «средние классы») и имеет место беспрестанное перетекание из лагеря в лагерь (перебежчики и сомневающиеся). Граница между ними отнюдь не непроницаема, и чем дальше, тем становится все более подвижной, однако полностью не исчезает. Ни один из обоих лагерей не обладает монополией на выражение интересов конкретного класса, что очевидно (все мы хорошо помним, что Национальный фронт во времена своего зловещего расцвета был на пути к тому, чтобы стать крупнейшей рабочей партией Франции), но тем не менее игнорировать социологический аспект проблемы совершенно невозможно. Даже притом, что правые регулярно перетягивают на свою сторону некоторое количество голосов беднейших слоев населения, им никогда не удавалось, во всяком случае во Франции, по-настоящему глубоко проникнуть в рабочее профсоюзное движение. С другой стороны, за левых голосует не больше 20% земельных собственников и владельцев предприятий. Как в первом, так и во втором случае мне довольно трудно видеть в этом простое совпадение.

Второе различие носит скорее исторический характер. Начиная со времен Французской революции левые постоянно выступают за наиболее радикальные перемены и предлагают самые далекоидущие планы. Настоящее никогда их полностью не удовлетворяет, не говоря уже о прошлом, они всегда - за революцию или реформы (разумеется, в революции левизны больше, чем в реформах). Таким образом левые выражают свою приверженность прогрессу. Что касается правых, то, никогда не выступая против прогресса (кто же против прогресса?), они скорее демонстрируют склонность к защите того, что есть, и даже, как свидетельствует история, к реставрации того, что было. Итак, с одной стороны, партия движения, с другой - партия порядка, консерватизма и реакции. Опять-таки, не будем забывать об оттенках и нюансах между той и другой, что особенно характерно для последнего периода (стремление левых к защите достигнутых достижений нередко берет у них верх над реформаторством, так же как стремление правых к либеральным реформам порой превалирует над их консерватизмом). Вместе с тем никакие оттенки и переходы не в силах размыть направление основного вектора. Левые ратуют главным образом за прогресс. Настоящее наводит на них скуку, прошлое их тяготит, они, как поется в «Интернационале», готовы разрушить весь мир «до основания». Правые более консервативны. Прошлое представляется им в первую очередь наследием, которое надлежит сохранить, но никак не тяжким бременем. Настоящее, на их взгляд, вполне приемлемо, и если будущее будет на него походить, то это скорее хорошо, чем плохо. В политике левые видят в первую очередь средство возможных перемен, правые - способ сохранения необходимой преемственности. Различие между левыми и правыми пролегает в их отношении ко времени, что выдает принципиально разное отношение к реальной и воображаемой действительности. Левые демонстрируют явную, порой опасную, склонность к утопии. Правые - склонность к реализму. В левых больше идеализма, в правых - озабоченности практической пользой. Это не мешает стороннику левых сил проявлять здравомыслие, а представителю правых иметь возвышенные идеалы. Но и тому и другому будет очень и очень нелегко убедить в своей правоте соратников по лагерю.

Третье различие имеет непосредственное отношение к политике. Левые провозглашают себя выразителями народных интересов и представителями народных институтов (партий, профсоюзов, ассоциаций), главным из которых является парламент. Правые, не высказывая открыто презрения к народу, все же более привержены понятию Нации с большой буквы, Отчизне, культу родной земли или главы государства. Левых можно считать выразителями идеи республики, правых - выразителями национальной идеи. Левые легко впадают в демагогию, правые - в национализм, ксенофобию или авторитаризм. Ни тем ни другим это не мешает на практике выступать с отчетливо демократических позиций, а порой - склоняться к тоталитаризму. Однако у каждого из движений свои мечты, и каждое из них преследуют свои бесы.

Четвертое различие лежит в сфере экономики. Левые отрицают капитализм и мирятся с ним лишь потому, что вынуждены делать это. Они больше доверяют государству, нежели рынку. Национализацию они встречают с восторгом, приватизацию - с сожалением. С правыми дело обстоит прямо противоположным образом (во всяком случае, в наши дни): они делают ставку не на государство, а на рынок и именно по этой причине приветствуют капитализм. Они соглашаются на национализацию лишь под сильным давлением и при первой возможности стремятся к приватизации. Опять-таки, это не мешает человеку левых взглядов быть либералом, даже в вопросах экономики (например, таким был Ален), а человеку правых убеждений - быть государственником и ратовать за усиление государственного сектора в экономике (таким был де Голль). Но в общем и целом это различие, затрагивающее основополагающие принципы, остается незыблемым. Сильное государство располагается слева, рынок - справа. Планирование экономики - слева, конкуренция и свободное соревнование - справа.

Нетрудно заметить, что на протяжении последнего времени в области экономики правые одержали убедительную победу над левыми, во всяком случае теоретически. Правительство Жоспена приватизировало больше предприятий, чем правительства Жюппе и Балладюра (при этом, надо отдать ему должное, оно гораздо меньше бахвалилось своими успехами), и сегодня лишь ультралевые еще осмеливаются выступить с предложением национализации какого бы то ни было предприятия. В этих обстоятельствах приходится только удивляться, что в сфере политики левым удается вполне успешно противостоять правым, а по многим вопросам даже брать верх. Здесь надо сказать, что на руку левым играет сама социология (среди населения все больше становится тех, кто живет на зарплату, и все меньше тех, кто имеет независимые источники существования). Завоевания левых обеспечили им солидный «капитал симпатий» со стороны широких масс населения. Свобода ассоциаций, налог на прибыль, оплачиваемые отпуска - все это «изобретения» левых, оспаривать которые сегодня уже никому не приходит в голову. Еще одно новшество - налог на состояние - также появилось благодаря усилиям левых; правые, со своей стороны, предприняли попытку его отменить, а когда она провалилась, им не оставалось ничего другого, кроме как кусать с досады пальцы. Сегодня уже не найдется ни одного предпринимателя, который осмелился бы покуситься на 35-часовую рабочую неделю. Левые и в самом деле многого добились, и их поражение в теории (нуждающееся в осмыслении: левые убеждения, как справедливо отметил Колюш (201) , не освобождают от необходимости быть умным) компенсируется своего рода моральной или духовной победой над правыми. Мне хотелось бы написать, что все наши сегодняшние ценности имеют левую природу, поскольку зиждутся на независимости от богатства, рынка, национальных интересов и презирают границы и традиции, склоняясь перед человечностью и прогрессом. Но это, конечно, было бы преувеличением. Тем не менее многие люди, особенно среди интеллектуалов, остаются левыми и делают это прежде всего из нравственных побуждений. Принадлежность к правым объясняется скорее корыстью или экономическими интересами. «С чего вы взяли, что обладаете монополией на человеческие чувства!» - воскликнул во время одного из нашумевших дебатов некий политик правого толка, обращаясь к оппоненту-социалисту. Сам факт того, что он заговорил о чувствах, свидетельствует о многом. Ни один деятель левого движения никогда не стал бы апеллировать к этому аргументу, настолько «левый» характер человеческих чувств, в том числе проявляемых в политике, всем без исключения представляется очевидным, само собою разумеющимся. Отсюда странная асимметрия, наблюдаемая в политической полемике, во всяком случае во Франции. Вы ни за что не найдете, как ни трудитесь, ни одного левого политика, который будет отрицать свою левизну или ставить под сомнение справедливость деления на левых и правых. И наоборот, несть числа правым, с пеной у рта убеждающим нас, что это деление давно утратило смысл, а Франция, как недавно заявил один из них, нуждается в центристском руководстве. Все дело в том, что принадлежность к левым воспринимается как добродетель: левые обычно пользуются репутацией благородной, сострадательной к людям, бескорыстной партии. Принадлежность к правым, не дотягивая до порока, тем не менее расценивается как что-то низменное: правые по умолчанию эгоистичны, бессердечны к слабым, обуяны жаждой наживы и т. д. С политической точки зрения это, конечно, звучит наивно, однако нельзя отрицать, что подобная асимметрия существует. О своей левизне человек заявляет с гордостью. В «правизне» он признается.

Все вышесказанное подводит нас к последним из различий, на которых я хотел бы остановиться. Они носят скорее философский, психологический или культурный характер, сталкивая не столько социальные силы, сколько менталитеты, и проявляясь не столько в программах, сколько в поведении, не столько в планах действий, сколько в ценностях. В арсенале левых такие идеалы, как равенство, свобода нравов, светский характер общества, защита слабых, даже если они в чем- то провинились, интернационализм, право на свободное время и отдых (оплачиваемые отпуска, минимальный пенсионный возраст в 60 лет, 35-часовая рабочая неделя), сострадание к ближнему и солидарность. Козыри правых - личный успех, свобода предпринимательства, религиозность, иерархия, безопасность, любовь к Родине и семье, трудолюбие, настойчивость, соревновательность и чувство ответственности. А как со справедливостью? Борцами за справедливость объявляют себя и те и другие, однако концепция справедливости у тех и других диаметрально противоположна. С точки зрения левых, справедливость это прежде всего равенство; они мечтают, чтобы люди были равны не только юридически, но и фактически. Поэтому левые так легко склоняются к уравниловке. Их кредо - каждому по потребностям. Если человеку повезло родиться умнее других, получить лучшее образование, иметь более интересную или более престижную работу, с какой стати, спрашивается, он должен претендовать еще и на большее материальное благополучие? Впрочем, практически во всех странах этой позиции сегодня придерживаются только крайне левые. Остальные мирятся с существующим положением вещей, хотя это дается им с трудом. Любое неравенство в глазах левого деятеля предстает подозрительным или предосудительным, он терпит его в силу невозможности вмешаться, будь его воля - от неравенства не осталось бы и следа. По мнению правых, справедливость базируется на наказании и награде. Равенство прав необходимо, но оно не в состоянии ликвидировать неравенство талантов или личных достижений. Почему бы наиболее способным или наиболее трудолюбивым и не быть богаче остальных? Почему бы им не сколотить состояние? И почему их дети не должны иметь права воспользоваться тем, что накопили родители? С точки зрения правых, справедливость заключается не столько в равенстве, сколько в пропорции. Поэтому правые так горячо поддерживают элитарность и принцип отбора. Их кредо - каждому по заслугам. Следует ли защищать слабых? Пожалуй, но не в такой степени, чтобы поощрять слабость и, напротив, лишать стимула самых предприимчивых, самых талантливых и самых богатых.

Все это - лишь тенденции, которые могут уживаться не только в одном и том же человеке, но и в одном и том же течении мысли (например, евангельская притча о богатом юноше отражает левое мировоззрение, а притча о талантах - правое мировоззрение). Вместе с тем эти тенденции представляются мне достаточно четкими, чтобы каждый мог в них определиться. К подобной поляризации подталкивает сама потребность демократии у большинства, и вместо того, чтобы делать вид, будто ее не существует, гораздо разумнее принять ее как данность. Это, разумеется, не означает, что та или иная партия, тот или иной политический деятель, причисляющий себя к левым или правым, обязан разделять все без исключения взгляды, характерные для одного из движений. Каждый из нас выбирает собственный путь между этими двумя полюсами, занимает собственную позицию, принимает те или иные компромиссы, устанавливает свой баланс сил. Можно исповедовать левые убеждения, оставаясь сторонником крепкой семьи, безопасности и трудолюбия. Можно придерживаться правых взглядов, отнюдь не отвергая необходимости реформ и защищая светский характер общества. Правые и левые, повторим, являют собой два полюса, но жизнь протекает не только на полюсах. Они существуют в виде двух тенденций, но следование одной вовсе не исключает влияния другой. Что лучше - с одинаковой ловкостью владеть обеими руками или быть одноруким инвалидом? Ответ очевиден.

И наконец, последнее. Защищая левые или правые взгляды, необходимо делать это с умом. И это-то и есть самое трудное. Но и самое важное. Ум не является принадлежностью какого-то одного из двух лагерей. Вот почему нам нужны оба - со всеми разделяющими их различиями.

Примечания

201 . Колюш (1944-1986) - настоящее имя Мишель Колючи; французский комедийный актер. С 1973 г. вел телешоу «Прощай, мюзик-холл».

Конт-Спонвиль Андре. Философский словарь / Пер. с фр. Е.В. Головиной. – М., 2012, с. 422-428.

Деление на «правых» и «левых» сохранялось еще в конце 1980-х – начале 1990-х. Политические функция и роль автора «Размышлений о насилии» состояли в том, что он был идеологом левых движений. Это все равно, что сказать, что между мужчинами и женщинами есть различия, но среди этих различий нет такого, которое оправдывало бы дискриминацию в отношении права голоса. Два члена этой оппозиции опираются друг на друга: там, где нет правого, больше нет и левого, и наоборот.

С самого начала в фанатском движении начала образовываться своя иерархия. Как только появились первые движения, фанаты сразу начали делить себя на «правых» и «левых». А в начале 1980-х даже просто появление на улице или на стадионе с шарфом своей команды выглядело как вызов окружающим. Тогда движение четко делилось на «правых» и «левых».

Участие в драках в те времена было поставить в зачет, потому что они были спонтанными. Фанаты начала 1980-х рассказывают, что сделать «акцию» против «левых» фанатов команды, с которой вроде как дружишь, не считалось зазорным: «левые» есть «левые».

Считалось, что если «правые» завалят «левого», то ничего страшного, никаких предъяв не будет никому. А вот если две «правые» бригады, два «костяка» встретятся, то это было страшно. Могли ждать от ЦСКА. И я «зевнул» – «левых» принял за «правых». И подъезжает вагон со «спартачами» – выходят Жора Добчинский, Рыжий. И выскакивают наши. Составы равные.

Кто такие правые и как им объединиться?

И «спартаковцы» спрашивают: вы чего здесь стоите? Авторитетным мог быть только «правый» фанат, а «левых» – которые еще не наездили десять выездов или ходили на стадион, но не участвовали в драках, – обзывали «фантомасами». Но говорить, что это было во всех движениях, нельзя: в каждой фанатской группировке отношения складывались по-своему.

Не было выборности – люди признавали этого человека и принимали, что он авторитет. Среди этих людей – «выездюков», возможно, не всегда кто-то вел себя адекватно. Кому-то в зубы мог дать, с кого-то денег попросить, с молодого, еще что-то. И если кто-то обижался, то он уходил на сорок седьмой сектор. Про Софрона могу сказать, что я и моего возраста ребята старались с ним в один вагон на выездах не попадать.

А Рифат, помню, на одном из выездов в Киеве (в восемьдесят девятом) даже руку себе повредил – дал по морде одному из тех, кто обувал молодых, старался навести в этом плане порядок. Это была очень большая проблема. И, по-моему, в восемьдесят девятом году, когда ехали из Одессы, к поезду прицепили два бесплатных вагона – лишь бы фанаты уехали. И люди сошли на следующей станции – добираться своим ходом, лишь бы не ехать с этой компанией.

Смотреть что такое «»Правые» и «левые» в политике» в других словарях:

Сейчас мы это запрещаем категорически, да никто и не станет таким заниматься. Я помню, испытывал гордость – приехал на первый выезд. А нас поставили – ну че, давай денег. А у меня нет. Давай тогда билет сдавай, пойдем бухать в тупики – это где отстойник для вагонов. Именно за такие убеждения правых либералов во второй половине XX века начали называть правыми, так как прежние традиционные правые (монархисты, клерикалы) утратили популярность.

ПРАВАЯ, ЛЕВАЯ ГДЕ СТОРОНА?..

Также у человека могут быть убеждения, в одной области (например, в политической) считающиеся традиционными для «левых», а в другой (например, экономической) считающиеся «правыми».

Все права сохранены. В сфере политики правые-левые — оппозиция не единственная, но встречающаяся повсеместно. У этих терминов якобы больше не осталось ни эвристической, ни классификационной ценности, тем более оценочной. 8. Основная причина, по которой классическая диада оказалась поставлена под сомнение, состоит в следующем. Не во всякой бинарной оппозиции оба члена обладают одинаковой силой, к тому же не обязательно один из двух членов всегда сильнее другого.

Но предполагается, что человек в состоянии изменить и то, и другое

В истории Италии после Объединения преобладание Правой сменяется преобладанием Левой. Но преобладание не означает исключения второго члена оппозиции. Если то, что было частью, оказалось целым, это означает, что противопоставление выполнило свою задачу и необходимо начать все заново и «пойти дальше». Кризис советской системы повлек за собой не конец левых, но конец некого левого движения, существовавшего в определенных исторических рамках.

При внимательном рассмотрении то, что объединяет революцию и контрреволюцию, не зависит от принадлежности к двум противоположным лагерям, которые традиционно называются «правым» и «левым». Если бы это было так, правы были бы те, кто полагают, что с диадой пора распрощаться, поскольку она больше не работает как разграничение культурно и политически противоположных позиций.

В журнале крайне правых «Elementi» неофашист Солина написал: «Драма сегодняшнего дня носит имя умеренности. Уже из этих двух цитат вполне отчетливо видно, что левого и правого экстремиста объединяет антидемократизм (общая ненависть, если не общая любовь).

Например, переход «между двумя мировыми войнами значительного числа активных политиков из правых консерваторов в правые традиционалисты и оттуда — к тоталитаризму». Их часто путают с существенными и применяют, чтобы давать неверные ответы на вопрос о природе различия и отрицать это различие, когда в конкретной ситуации оно не оправдывает ожиданий.

Из шести великих идеологий, родившихся в XIX и XX веках, три — классические (консерватизм, либерализм, научный социализм), три — романтические (анархизм, фашизм и правый радикализм, традиционализм). И наоборот, антонимом эмансипации должна была бы быть вовсе не традиция или консерватизм, но порядок, установленный свыше, патерналистским правительством или ему подобными. То есть можно сказать, что есть разные виды антиэгалитаризма: все зависит от рода неравенства, которое принимается или отвергается.

С другой стороны, и правое движение «воплощает одну из модальностей человеческого», поскольку выражает «укорененность в почве природы и истории», «защиту прошлого, традиции, наследия». Спартак» и, как мне говорили, «Динамо» (Минск) – это клубы, которые в наибольшей степени были подвержены дедовщине. И в этом случае оппозиция не такова, какой следовало бы ожидать. Иными словами, правое и левое — не такие слова, которые обозначают зафиксированное раз и навсегда содержание.

Правые (Правая), общее обозначение консервативных организаций, групп, партий, союзов и их членов, отстаивавших традиционный религиозный, политический, социально-экономический и бытовой уклад общества.

Понятие «правые» возникло в Западной Европе первоначально как парламентский термин для обозначения как консерваторов, так и просто сторонников существующей власти (например, в Англии, где на правой стороне палаты общин сидели сторонники правительства, какое бы оно ни было - консервативное или либеральное, которые при смене министерства переходили налево), поскольку они занимали правую сторону от председателя, в то время как обычно сторонники радикальных взглядов рассаживались с противоположной, левой, стороны.

Традиционно принято считать, что начало деления политических сил на «правые» и «левые» возникло во время Французской революции, когда в 1789 в Учредительном собрании, обсуждавшем конституцию, сторонники короля заняли правую сторону, а республиканцы - левую. Причем в то время понятие «левый» было оскорбительной кличкой, которую применяли роялисты к своим противникам, а прозвище «правый» - гордо поднималось консерваторами на свои знамена, поскольку эти два термина напрямую соотносились со Священным Писанием: «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов - по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира <...> Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его <...> И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф. 25:31-46). Или взять слова из Псалтири: «Род правых благословится» (Пс. 111:2); «Торжествуйте, все правые сердцем» (Пс. 31:11); «И похвалятся все правые сердцем» (Пс. 63:11); «Пути правые наблюдает Господь, а левые - испорчены» (Притч. 4:28).

Таким же образом ситуация сложилась в Германии, где на правой стороне в Рейхстаге сидели представители имперской партии и в Австро-Венгрии, где к «правым» причислялись консервативные и клерикальные группы, а с 1906 и в России, где с открытием Государственной Думы правую сторону заняли монархисты-традиционалисты.

В дальнейшем название «правые» перешло на все консервативно-монархическое движение с последующим делением на крайних и умеренных его представителей. Русские монархисты не случайно согласились с этим общеевропейским термином, поскольку в русском языке слово «правый» оказалось еще и родственным с такими понятиями как «Православие», «правоверие», «правда», «праведность», «правота», «правильность», «справедливость», «правое дело», «правление» и ассоциируется с такими словами как «истинный», «прямой», «законный». Естес-твенно, что слово «правый» соответствующим образом воздействовало и на архетипы массового сознания, в котором испокон века бытовали пословицы: «Ходи право, гляди браво!», «Правого Бог правит», «Чем старее, тем правее» и др.

Св. прав. о. Иоанн Кронштадтский отмечал: «Правые стоят за монархию, левые за конституцию. Запомните, если не будет монархии, не будет и России; только монархический строй дает прочность России. При конституции она вся разделится по частям...». А архиеп. Никон (Рождественский) писал: «Мне скажут, что название «правых» и «левых» никакого отношения к Евангелию не имеет <...> Но вот, подите же, какое совпадение. Почему защитники Церкви, сторонники родных преданий, названы «правыми», а противники их - «левыми»? Почему и те, и другие и в государственных учреждениях садятся именно направо и налево от г. председателя? Почему и те, и другие, особенно «левые», нисколько не обижаются, когда им усвояют именно такие названия? Так привыкли, так вошло в обычай. И хорошо. Мы так и будем знать. Чем дальше от Церкви, тем левее. Чем ближе к Церкви, тем правее. Церковь и ее идеалы таким образом являются как бы мерилом «правизны» и «левизны» <...> Вот наши «правые» и тщатся в меру своих сил крепко держаться церковного воззрения <...> Левые, наоборот, не хотят держаться родного русского, а следовательно, и общецерковного мировоззрения <...> Отсюда у правых - воззрения сродны душе народной, у левых - чужды ей и внушают правым опасение: как бы не потерять дорогое родное, если их усвоить в жизни».

Правый лагерь дореволюционной России условно представлял собой два уровня - высший и низший. К первому относились сам Царь, его ближайшее окружение, с оговорками - официальное правительство. Ко второму - различные монархические (черносотенные и националистические) партии, организации и союзы, их делегаты в представительных органах Российской Империи, а также беспартийные приверженцы правых взглядов.

В самой общей форме идеология правых партий и союзов выражалась следующими установками: господство Православной веры (что не отрицало принципов веротерпимости); незыблемость Самодержавия (несколько по-разному толкуемого умеренными и крайними представителями правого лагеря); первенство на коренной территории государства русского народа (русских, малороссов и белорусов).

К правым политическим силам следует отнести те партии, организации и движения, в программных установках которых присутствуют: приверженность сильной государственной власти; принципы единства нации; уверенность в самоценности национального пути развития; признание естественного неравенства между человеческими индивидами и народами (противопоставление справедливости равенству и приверженность принципу общественной иерархичности); неверие в построение идеальных схем переустройства общества; признание частной собственности как одной из фундаментальных ценностей; использование в качестве критерия истинности и полезности религиозного (в России - православного) мировоззрения. Поэтому правые являлись прагматиками в экономике и социальной политике (т. е. приверженцами «малых», но реально выполнимых дел), консерваторами в области национальной истории, культуры и сторонниками традиционных нравственных ценностей. Теоретические разработки «правых» почти всегда были направлены на постепенное улучшение имеющегося общества (а не на проектирование «идеального» будущего) и на возрождение (либо творческое переосмысление) лучших черт прошлого, исчезнувших под воздействием неких враждебных сил.

Среди наиболее крупных правых организаций дореволюционной России следует отметить Русское Собрание, Союз Русского Народа, Союз Русских Людей, Русскую Монархическую Партию, Русский Народный Союз им. Михаила Архангела, Всероссийский Дубровинский Союз Русского Народа, Отечественный Патриотический Союз, а также, с некоторыми оговорками - Всероссийский Национальный Союз и некоторые др.

А. Иванов

Использованы материалы кн.: Черная сотня. Историческая энциклопедия 1900-1917. Отв. редактор О.А. Платонов. М., Крафт+, Институт русской цивилизации, 2008.

Литература:

Кирьянов Ю. И. Предисловие // Правые партии. 1905-1917. Документы и материалы. В 2-х тт. / Сост., вст. ст., коммент. Ю. И. Кирьянова. Т. 1. М., 1998;

Лебедев С. В. Альтернатива справа. Национально-патриотическое движение в России: Историческая традиция, идеологические направления и перспективы. СПб., 1999;

Никон, архиеп. Правые и левые // Никон (Рождественский), архиеп. Православие и грядущие судьбы России / сост. священник Я.Шипов. М., 1994;

Рылов В. Ю. Вопросы дефиниций правого движения в России в начале XX века. Доклад на конференции «Право-консервативные проекты выхода из социально-политического кризиса в начале XX века и современность. К 100-летию Союза Русского Народа». Москва, 28 окт. 2005 г. // Русская линия / http://www.rusk.ru/st.php?idar= 103809 .

Правые организации:

Астраханская Народно-Монархическая Партия (АНМП), одна из самых многочисленных и активных региональных черносотенных организаций. 1905 г.

Астраханское Русское Патриотическое Общество (Астраханское патриотическое общество), право-монархическая культурно-просветительная организация. 1907 г.

Бирское Царско-Народное Общество (БЦНО), право-монархическая организация в Уфимской губ. 1906 г.

Братство Воскресения Христова , православно-монархическое братство. 1909 г.

Воронежский Комитет Борьбы Против Социализма (ВКБПС), одна из первых право-монархических групп в России. 1903 г.

Воронежский Отдел Союза Русского Народа (ВО СРН), право-монархическая организация, существовавшая в Воронеже в 1906-1917 гг.

Всенародный Русский Союз (ВРС), объединение московских монархических организаций и обществ в целях совместной борьбы против революции. 1905 г.

Всероссийский Дубровинский Союз Русского Народа (ВДСРН), одна из крупнейших право-монархических организаций в России н. XX в. 1909-1911 гг.

Всероссийское Филаретовское Общество Народного Образования (ВФОНО), общественная организация, учрежденная по инициативе В. М. Пуришкевича как противовес либеральной Лиге народного образования.

«Двуглавый Орел» (ДО), киевское патриотическое общество молодежи, одна из самых активных черносотенных организаций.

Казанский губернский отдел Союза Русского Народа (КГО СРН), одна из самых влиятельных право-монархических организаций Казани. 1906 г.

Казанский Отдел Русского Собрания (КОРС), одна из наиболее влиятельных право-монархических организаций г. Казани и Казанской губ. в н. XX века.

«Каморра Народной Расправы» , несуществующая организация, от имени которой художником Л. Т. Злотниковым была составлена прокламация, ставшая поводом к аресту и расстрелу чекистами группы монархистов.

Киевская Русская Монархическая Партия (КРМП), одна из самых влиятельных черносотенных организаций Киева. 1906 г.

Киевский Союз Русских Рабочих (КСРР), известная региональная черносотенная организация. 1906 г.

Киевское русское собрание (КРС), одна из самых влиятельных право-монархических организаций Киева. 1904 г.

Общество изучения иудейского племени , общественная организация, учреждена в 1914 г.

Общество русских патриотов , московская право-монархическая организация, 1905 г.

Одесский союз русских людей (ОСРЛ), одна из наиболее активных региональных право-монархических организаций. 1906 г.

Орловский союз законности и порядка (ОСЗП), одна из наиболее активных региональных право-монархических организаций. 1905 г.

Отечественный патриотический союз (ОПС), право-монархическая организация, возникшая в 1915 г.

Патриотическое Общество Мастеровых и Рабочих Уфимских Железнодорожных Мастерских (ПОМРУЖМ), монархическая организация рабочих-железнодорожников на станции «Уфа». 1905 г.

Православный всероссийский братский союз русского народа (ПВБСРН), саратовская право-монархическая организация. 1907 г.

Президиум монархического движения , руководящий орган право-монархического движения. 1915 г.

Русская монархическая партия (РМП), одна из крупнейших право-монархических организаций, основанная В. А. Грингмутом. 1905 г.

Русский монархический союз (РМС), одна из самых крупных патриотических организаций Москвы предреволюционного периода. 1906 г.

Русское Братство (РБ), киевская монархическая организация, существовавшая в 1905-1908 гг.

Русское Монархическое Собрание (РуМоСо), общественная организация, интеллектуальный штаб монархистов Москвы.

Русское Окраинное Общество (РОО), культурно-просветительская патриотическая организация правого толка, созданная для борьбы с сепаратизмом национальных окраин Российской Империи.

Русское собрание , монархическая организация в России, создана в Петербурге в октябре - ноябре 1900 г.

Совет монархических съездов , руководящий орган право-монархического движения. 1915 г.

Союз «Белое Знамя» (другое название Союз «Белого Знамени»), крупнейшая право-монархическая организация Нижегородской губ. 1905 г.

Союз русских женщин (СРЖ), национально-монархическая общественная организация начала XX в. 1907 г.

Союз русских людей (СРЛ), одна из крупнейших право-монархических организаций н. XX в. 1905 г.

Союз Русских Православных Людей в г. Шуе и уездах Владимирской губ. (до 1906 - «Союз партии русских православных людей в г. Шуе и уездах Владимирской губ.»), одна из самых первых право-монархических организаций России. 1905 г.

Союз Русского Народа , организация черносотенцев.

Союз Михаила Архангела (“Русский народный союз имени Михаила Архангела”), русская монархическая организация, возникшая в начале 1908 г.

Тамбовский Союз Русских Людей , или Тамбовский Серафимовский Союз Русских Людей (ТСРЛ), одна из самых крупных и наиболее активных региональных право-монархических организаций.

характеристики идейно-политической ориентации политических партий, лидеров и др. активных участников политической жизни. Термины появились в период Французской революции (1789-1794), когда за депутатами Генеральных штатов, поддерживавших короля и (сидевших справа от него, закрепилось; понятие "правые", а за его противниками (сидевшими слева) - "левые".

Традиционно основными критериями деления субъектов политики на правых, и левых было отношение к равенству, общественным изменениям, методам политических действий. Считалось, что левые - сторонники социального равенства, радикальных общественных изменений, преимущественно насильственных методов политической борьбы, защитники наиболее обездоленных слоев общества; правые - соответственно, противники равенства, резких общественных перемен, защитники привилегированных групп и иерархической организации общества.

Реальные характеристики левых и правых существенно менялись в ходе истории и в зависимости от типа общества.

Отличное определение

Неполное определение ↓

ПРАВЫЕ и ЛЕВЫЕ в политике

понятия, в своей совокупности показывающие спектр возможных политических направлений и имеющие определенное значение и в политической мысли.

Адекватное выявление существующих разногласий между политическими направлениями затрудняется тем, что в политической жизни "правые" и "левые" нередко меняются местами.

Термины "правые" и "левые" появились в послереволюционном (1789г.) французском парламенте, в котором возникли три направления, выбравшие (что получилось случайно) свой порядок рассаживания по местам: в правом крыле расположились фельяны - депутаты, желавшие сохранить монархический строй и регулировать его с помощью Конституции; в центре сидели жирондисты - колеблющиеся республиканцы; на левом крыле устроились якобинцы - сторонники радикальных революционных действий, стремящиеся к фундаментальным переменам.

Таким образом, произошло первоначальное разделение на "правых" и "левых" в политике: правые - это те, кто желает сохранить существующее положение, "статус-кво"; левые - те, кто выступает за необходимость перемен, преобразование общественного строя. Синонимами "правых" стали понятия консерватор и реакционер, а "левых" - радикалы и прогрессисты.

По мере развертывания практической деятельности правых и левых стали вырисовываться контуры различных трактовок социально-экономических и политических проблем. Они предложили свою трактовку человека как суверенной личности, которой нельзя навязывать со стороны те или иные правила. Правые требовали безопасности для человека и собственности, а также законности. Правые придерживались либеральной экономической теории, что означало ограничение роли государства как в политической жизни, так и в экономической, поскольку вмешательство государства разрушает экономику и лишает свободы.

Левые сделали акцент на принципе экономического эгалитаризма (равенства). Требования равенства сопровождались попытками обеспечить его при помощи государства.

В европейской традиции принято считать, что "правые" подчеркивают приоритет личности, а "левые" - приоритет общества и государства. Однако, такое понимание "правого" и "левого" долго не принималось в русской общественно-политической мысли. Об этом эмоционально писал русский философ С.А.Франк в своей статье "По ту сторону "правого" и "левого", написанную в 1930 году, за пределами Родины. До 1917 года для всякого политически грамотного человека "правые" означало "реакцию, угнетение народа, аркчеевщину, подавление свободы мысли и слова; левые - освободительное движение, освященное именами декабристов, Белинского, Герцена. "Левые" - это сочувствие всем "униженным и оскорбленным" и т.д. Однако, по мнению Франка, после октябрьского переворота произошло переворачивание понятий. "Левое" стало синонимом произвола, деспотизма, унижения человека; правое - символом стремления к достойному человеческому существованию..."

Подобное переворачивание привело к неопределенности в использовании данных понятий. Интересно, что ситуация повторилась на рубеже 80-90-х гг. ХХ в. в России.

Причины терминологической путаницы тот же Франк объясняет следующим образом. При господствующем политическом порядке (до 1917 г.) было привычным рассматривать "правых", находящихся у власти, охраняющий существующий порядок. И "левых", стремящихся к перевороту, к установлению нового "справедливого" общества. "Но когда этот переворот, - пишет Франк, - уже совершился, когда господство принадлежит "левым", то роли, очевидно, меняются: "левые" становятся охранителями существующего - а при длительности установившегося порядка даже приверженцами - старого и "традиционного", тогда как "правые" при этих условиях вынуждены взять на себя роль реформаторов и даже революционеров".

Процесс становления в России гражданского общества, правового государства будет воспроизводить соответствующую политическую систему, в которой политическая шкала будет отражать традиционное для западных стран деление на "правых" и "левых" в политике.

Отличное определение

Неполное определение ↓